Бетти никогда прежде не пыталась думать как Бах – или, допустим, как Скотт Джоплин, – поэтому теперь она очень спешила домой, чтобы попробовать ещё раз. Однако дома выяснилось, что пробраться к инструменту нет никакой возможности – из-за тинейджеров^[6]. И такое в последнее время повторялось всё чаще, потому что тинейджеров в доме Пендервиков становилось всё больше – Бетти уже мечтала, чтобы пианино из гостиной переставили к ней в комнату, куда тинейджеры никогда не заглядывали. Сегодня это были: Джейн, Арти – приятель Джейн со времён начальной школы – и мальчик по имени Донован, который появился у Джейн только недавно. Точнее, появились даже два Донована, оба крепкие, невысокие, темноволосые, в очках и футболисты, – и сначала Бетти думала, что они братья, а Донован – это их фамилия. Но потом оказалось, что один – Донован Такой-то, а другой – Другой-то, Бетти не запомнила, кто из них кто, да и неважно. Кто бы ни был тот Донован, который сейчас торчал в гостиной, Бетти стеснялась при нём играть Баха. И Джоплина тоже. Она даже при Арти стеснялась играть, хотя и привыкла к нему за столько лет.

Она поднялась наверх, постучала в комнату Бена их условным стуком – три коротких тука и один шлёп – и дождалась, пока он уберёт свою сигнальную вешалку и откроет дверь.

– Принесла мне что-нибудь от Кейко? – спросил Бен.

Бетти протянула ему бумажный пакет с печеньем. Кейко, дочка мистера Трайса и одновременно лучшая Беттина подруга, обожала придумывать новые рецепты выпечки. Но так как в её рецептах встречались довольно неожиданные сочетания и результаты тоже могли оказаться неожиданными, Кейко часто тестировала свои произведения на Бене, прежде чем выпускать их в большой мир.

– Только я обещала не говорить тебе, что там, пока не попробуешь.

– Но не батат? – Один раз Кейко проверяла на нём бататовую шарлотку с безе, и тогда после третьего куска его затошнило.

– Не батат.

Бен запустил руку в пакет. Оказалось, что печенье почти нормальное, шоколадное с кусочками лимонной кожуры.

– Нифево, – с полным ртом проговорил Бен.

Убедившись, что брат не упал замертво и пена из его рта не идёт, Бетти забрала у него пакет и тоже вытащила себе одно печенье.

– У нас опять гостиная вся в тинейджерах, – пожаловалась она. – А я хочу поиграть на пианино. Придётся дожидаться, когда они уйдут. Пойдём подежурим вместе на лестнице?

Тинейджеры в гостиной не слишком интересовали Бена, но за этим бумажным пакетом он пошёл бы сейчас куда угодно. Они сели перед анти-Лидией на верхнюю ступеньку – с видом на прихожую и входную дверь. Джейн, конечно, не виновата, что мальчики ходят к ней в гости, Бетти это понимала: шестнадцать лет, что поделаешь. Вдобавок Джейн ведь должна где-то брать материал для своих будущих книг. А Кейко вообще говорила: надо радоваться, что у Бетти перед глазами всегда столько мальчиков и есть возможность наблюдать за их поведением: это поможет им обеим подготовиться к сложному периоду тинейджерства. Он же всё равно наступит, хотят они того или нет. Бетти соглашалась, но ей было бы легче радоваться, если бы эти мальчики приходили пореже, а когда приходили, не мешали бы ей играть на пианино.

– Я тут нашёл один камень. Думал, яйцо динозавра. – Бен говорил тихо, почти шёпотом: ещё не хватало разбудить Лидию, комната которой была совсем рядом. – Но мама сказала, что нет. Жалко. Я бы его продал, и мы бы сразу стали богачами.

– Нам необязательно быть богачами.

– Знаю… но всё-таки.

Да, Бетти и сама понимала про «всё-таки». Сегодня за ужином Скай объявила, что возьмёт себе ещё учеников – хотя она и так уже занималась математикой с тремя, – а Джейн сказала, что она будет теперь шить одежду для всей семьи – ради экономии. И хотя мистер Пендервик с Иантой говорили им: эй, стоп-стоп-стоп, ну-ка выкинули всё это из головы, денежными делами занимаются взрослые! – Бетти понимала, что её сёстры не собираются ничего выкидывать из головы. И Розалинда у себя в университете работала – подрабатывала в библиотеке. И Бетти, когда станет тинейджером, тоже начнёт зарабатывать деньги. Она уже даже придумала, как будет называться её будущая фирма для временных подработок: ПИР. Это значит «Пендервик Ищет Работу». Какую именно работу – вот с этим не всё пока было ясно; важно, чтобы эта работа подходила для стеснительного человека. Правда, Кейко считала, что к началу тинейджерства Бетти свою стеснительность перерастёт. Но сама Бетти не была в этом так уверена.

– Бен, сходи вниз, посмотри, что они там делают, – попросила она.

– Я возьму последнее печенье?

– Ага, когда вернёшься.

Потом она наблюдала, как Бен открывает и закрывает решетчатые воротца: по пути туда верхние и нижние, а по пути обратно нижние и верхние. Вернувшись, он доложил:

– Донованы разлеглись на полу. Арти делает стойку на руках. Я тоже хочу научиться делать стойку на руках. И все грызут солёные крендельки. Опять у нас ни одного кренделька не останется.

Ну вот, теперь оба Донована здесь. Когда второй-то успел просочиться? Она тут ждёт, чтобы мальчики ушли, а они, наоборот, множатся. И вообще, подумала Бетти, как-то они все неправильно распределены в пространстве. Наверняка ведь где-то есть тинейджеры-девочки, у которых дома в эту самую минуту нет ни одного тинейджера-мальчика.

Тут в дверь позвонили, и Джейн пошла открывать очередному тинейджеру. На этот раз хотя бы девочка – Элиза, подруга Джейн. Соотношение между мальчиками и девочками немножко улучшилось. Но только это не приблизило Бетти к её пианино. Хорошо, что она всегда подолгу играет утром, до школы и до всех этих вторжений.

– Всё, сдаюсь, – сказала она. – Придётся идти делать домашку.

– А я уже сделал, – сообщил Бен. – Вычитание и словарные слова.

Ах, вычитание и словарные слова, старые добрые времена, подумала Бетти и потащилась к себе в комнату – учить облака. И ещё же висят эти отчёты о прочитанном: в этом году она должна отчитаться по десяти прочитанным книгам. И вот – год скоро кончается, а она ещё даже не приступала. Нет, конечно, Бетти любит читать – может, не так сильно, как Джейн, но кто же сравнится в этом с Джейн? Просто Бетти всегда казалось, что чтение – это её личный, тайный разговор с героями книги. А писать об этом отчёт – всё равно что пересказывать тайну всем-всем-всем, тайна ведь от этого испортится. Бетти даже пыталась читать книги, которые ей не нравятся, чтобы потом можно было написать по ним отчёт и ничего при этом не испортить, но у неё никак не получалось осилить первые ужасные несколько страниц.

А сегодня, между прочим, четверг, а каждую пятницу их учительница мисс Роу, которая жить не может без своих отчётов, подходит к «Таблице чтения пятиклассников» и начинает рассказывать, кто сколько отчётов уже сдал и кому сколько ещё осталось. Всё-таки надо взять себя в руки и написать хоть один жалкенький отчётик о прочитанном, и тогда, может быть, завтра не придётся терпеть то, что Бетти терпит каждую пятницу вот уже несколько месяцев: этот взгляд учительницы, полный разочарования и приправленный капелькой презрения.

Бетти побрела к своему книжному шкафу с намерением выбрать какую-нибудь книгу, но по пути ей пришлось задержаться у кровати, чтобы поздороваться с парой мягких зверей, отдыхавших на её подушке. Первый – голубой слоник Фантик, который был с Бетти всегда. Второй – тигр по имени Гибсон, это один из сменных друзей Фантика. До Гибсона, несколько месяцев назад, была медведица Урсула. А после Гибсона будет медведик Фред.

– Привет, звери, – сказала Бетти.

– Привет, Бетти, – ответила она же, потом вздохнула и поплелась дальше.

В книжном шкафу стояло несколько фотографий Пса, Бетти поздоровалась с ними по очереди. Почти все немного смазанные и не в фокусе, как будто Пёс ровно в этот момент решил отскочить от объектива или, наоборот, наскочить. Хотя, конечно, Бетти сама виновата: надо было раньше позаботиться о том, чтобы у Пса появился хотя бы один хороший снимок. Иногда ей смутно мерещилась фотография в рамке, одна-единственная, на которой Пёс был какой-то удивительно Псовый, – всё чувствующий, всё понимающий, – и Бетти искала и искала эту фотографию по всему дому, но так и не нашла. А может, такой фотографии никогда и не было, может, Бетти её выдумала.

– Привет, милый Пёсик, – сказала она.

На этот раз никто не ответил.

Ладно. Теперь отчёт. Бетти наклонилась над нижней полкой, куда обычно отправлялись нелюбимые книги, и вытащила одну, которую ей всё же удалось одолеть: в ней было интересно написано про волшебство, но непонятно, зачем столько подробностей из жизни сурков. Хотя если взять и постараться вспомнить, что там было, то на отчёт, может, и наскребётся.

Но шкаф стоял у окна, окно было открыто, в него влетали дивные запахи влажной земли и всего из неё прорастающего и зеленеющего, и эти запахи пленяли и манили Бетти подобно пению сирен. Вскоре книга про сурков упала на пол, а Бетти высунулась из окна – вдохнуть побольше весны.

Ох, а это кто? Тинейджеры уже во дворе? Им мало, что они заполонили дом Пендервиков изнутри, – теперь ещё и снаружи? Правда, эти хотя бы попривычнее – друзья Скай пришли поиграть в футбол. Бетти знала почти всех: Пирсон, Кейти, Молли, Асанте. А вон Скай, её светлая стриженая голова мелькает в сумерках. Сколько Бетти себя помнила, Скай всё время тренировалась, отрабатывала какие-то футбольные комбинации – и Джейн тоже, хотя не так упорно, как Скай.

Молли первая заметила Бетти в окне.

– Привет, Бетти! Спускайся к нам, погоняем мячик!

– Мне не хочется, спасибо. – Бетти знала Молли несколько лет и почти её не стеснялась. Но гонять мячик ей не хотелось всё равно, не только из-за стеснительности. Дело в том, что у Бетти очень плохо получалось гонять, бросать, ловить и пинать мячи – любой формы и любого размера. По правде говоря, её это совершенно устраивало. Но всё равно трудно было не завидовать Скай, её ловкости, силе и ещё тому, как она никогда не устаёт работать над собой.

Внизу Молли теперь убеждала Скай, что надо попробовать ещё раз – должны же они привить Бетти хотя бы самые элементарные футбольные навыки.

– Без толку, – отвечала ей Скай. – Она безнадёжна для спорта.

– Ага, Молли, – подтвердила сверху Бетти. – Я безнадёжна.

– Да, кстати. – Скай посмотрела на сестру. – Джеффри будет у нас в выходные. Он попросил сказать тебе, что приедет в субботу.

Бетти от волнения чуть не выпала из окна.

– Когда в субботу? Во сколько?

Но Скай уже отвернулась: она вела мяч и была вся в игре.

Ну и пусть! Суббота – это прекрасно, во сколько бы он ни приехал. Джеффри! Джеффри, Джеффри, Джеффри! Он, конечно, тоже тинейджер, но вот его Бетти счастлива видеть всегда, в любой день, – и он ведь практически член семьи. Однажды летом, очень-очень давно, когда они только познакомились с Джеффри, сёстры Пендервик, которых тогда было четыре, присвоили ему звание почётного Пендервика. Будь их воля, они пошли бы и дальше и с радостью бы его усыновили и забрали у его мамы, жуткой эгоистки, но о таких вещах легко мечтать, а вот сделать… Пришлось придумать для него такое вот специальное почётное звание. И Джеффри с честью носил его все эти годы, даже после того, как отыскался его пропавший папа – к счастью, совершенно не жуткий и ни капельки не эгоист, – и теперь им обоим жилось гораздо лучше и веселее, чем до того, как они нашлись.

Но для Бетти Джеффри был не просто почётным братом. В то первое лето – ей тогда было всего четыре года – он дважды её спас: один раз от огромного страшного быка, который чуть её не растоптал, и потом опять – когда Бетти хотела перебежать дорогу прямо перед мчавшейся машиной. Некоторые Пендервики – Скай, например, – говорили, что Бетти не должна была попадать в такие ситуации, из которых её потом приходилось спасать. Но другие считали, что благодаря храбрости и самоотверженности Джеффри его связь с Пендервиками стала ещё прочнее, поэтому хорошо, что он её спас. А мистер Пендервик сказал даже, что поскольку Джеффри спас Бетти от смерти, то у него навсегда остаётся частичка её души. Бетти не поняла тогда, что это значит, да и сейчас не понимала, но ей всё равно это нравилось.