И, тем не менее, мы продолжаем встречаться. Ходим гулять, по меньшей мере, пару раз в неделю, и порой мне кажется, что, если бы не эти встречи, я бы уже рехнулась. Мы видимся урывками, на бегу – я теперь всё время куда-то тороплюсь. Порой успеваю только поздороваться с ним и поболтать минут пятнадцать, а потом мне снова нужно бежать. Пару раз я прогуливаю курсы, чтобы побродить с Ромой по солнечному парку и напомнить самой себе, что сейчас всё ещё лето, а мне всё ещё семнадцать. Думаю, ему дико надоело слушать мои рассказы о поступлении и бесконечные жалобы, но он не подаёт виду. Мы общаемся как хорошие друзья. Он больше не целует меня и не обнимает, но я слишком устала, слишком занята и слишком поглощена мыслями о Владе, чтобы об этом жалеть. Я почти не думаю о Роме, и, тем не менее, каким-то волшебным образом он становится неотъемлемой частью моей жизни этим летом, становится таким же привычным и родным, как мама, Ленка и мой кот. Порой мне кажется, что я знаю его давным-давно…

Не привязываться – не проблема.

* * *

Время бежит вперёд быстро и неумолимо, и я уверена, что ничего не успею и обязательно всё завалю. За неделю до первого экзамена я впадаю в полную прострацию. За пять дней до экзамена я начинаю читать учебники даже во время еды или когда принимаю ванну. За три дня я скрепя сердце отменяю утренние пробежки – иначе у меня вообще не остаётся времени на сон.

Накануне первого экзамена я пребываю в состоянии, больше всего напоминающем панику. Как всегда, в подобные моменты все кровью и потом добытые знания словно улетучиваются из головы, и кажется, что я не помню ничего из того, что учила почти целый год. Абсолютно ничего!

И заниматься я уже больше не могу – не осталось ни сил, ни нервов. Целый день я мрачно шатаюсь по дому, то хватаясь за учебники, то отбрасывая их прочь. Верно ли, что перед смертью не надышишься? В любом случае, совесть и страх не позволяют мне окончательно наплевать на подготовку накануне экзамена, так что я из последних сил пытаюсь «надышаться».

В шесть часов мама возвращается с работы, бросает на меня озабоченный взгляд и заставляет выпить валерьянки. А в полседьмого звонит Рома.

– Я знаю, что завтра у вас экзамен, – говорит он вместо приветствия. – Поэтому и звоню. Выходите на улицу, вам нужно проветриться.

– Ты рехнулся, что ли? – от нервов я всегда бываю ужасно груба. – Мне надо заниматься! Я не помню ничего, абсолютно ничего!

– У вас истерика, – спокойно отвечает Рома. – Так и заболеть можно. Поэтому я и говорю – вам необходимо прогуляться.

Я продолжаю отказываться, но он непреклонен. Говорит, что я всё знаю, но забываю от нервов, поэтому мне нужно успокоиться. Говорит, что моим мозгам необходим свежий воздух. На все лады повторяет поговорку про смерть и дыхание. Я спорю с ним почти полчаса, и, в конце концов, в комнату заходит мама и спрашивает, что это я так долго болтаю по телефону вместо того, чтобы заниматься. Только тогда я понимаю: проще согласиться погулять с Ромой, чем втолковать ему, почему я не могу.

Я сообщаю маме, что намерена выйти прогуляться на полчасика. Должно быть, вид у меня совсем безумный, потому что мама ничего не говорит, но смотрит на меня как на чокнутую. Я и сама себя ощущаю именно такой. Стягиваю волосы в пучок, надеваю первую попавшуюся футболку и даже не думаю краситься. В голове мелькает мысль о том, что Рома никогда не видел меня в таком затрапезном виде, но я отбрасываю её прочь. Сейчас это неважно, всё это неважно.

Я выбегаю из дома и торопливо иду к метро, по пути прикидывая, сколько времени мне нужно на сон, и стоит ли вообще спать, или лучше заниматься до утра. На подходе к Демонстрационному проезду сворачиваю налево, на площадь – и замираю.

Рома уже там. Он идёт мне на встречу, солнце светит ему в спину и от этого кажется, что у него нимб над головой. Я впервые с удивлением думаю, что он красив, по-настоящему, по-мужски красив. Он подходит, смотрит на меня и улыбается.

– Вы сегодня выглядите по-другому.

Я мгновенно смущаюсь.

– Ты выдернул меня из учебного процесса. Прости, не было времени наряжаться и краситься.

Он качает головой.

– Нет, так очень хорошо. Вы выглядите ещё моложе. Такая милая.

И целует меня в губы. Просто чмокает. Одно лёгкое, невинное прикосновение – и меня уже бросает в дрожь, и я чувствую, как моя тревога становится меньше и легче.

– Я планировал угостить вас шампанским, – говорит он и берёт меня за руку.

Я моментально начинаю протестовать.

– Какое шампанское? Я не могу, Ром! Ты вообще слышал, что я говорила про экзамен?

– Вроде бы слыхал, пару-тройку сотен раз, – ухмыляется он и тащит меня к магазину. – Послушайте человека, который окончил институт. Зубрить что-то накануне экзамена – бесполезная затея, только нервы себе разболтаете, а они у вас и так… Словом, лучше всего сейчас расслабиться и немного выпить. А потом поспать. Завтра всё будет хорошо, я уверен. Настолько уверен, что готов начать праздновать прямо сейчас.

Он действительно уверен, что у меня всё получится. Настолько уверен, что его уверенность передаётся и мне. Так и получается, что накануне экзамена я пью с Ромой шампанское и хохочу над его историями, и предстоящее испытание больше не занимает все мои мысли, а просто маячит где-то на краю сознания. В конце концов, это будет только завтра, к чему думать об этом сейчас?

На прощание он говорит, что завтра мы непременно отметим мой успех. В его голосе звучит обещание чего-то большего. И он целует меня – целует по-настоящему, так, что я забываю обо всём и никак не могу дождаться завтрашнего вечера. Внезапно экзамен представляется мне просто досадным препятствием, которое я должна преодолеть, чтобы снова и снова целоваться с Ромой.

– Удачи тебе, маленькая, – шепчет он, прежде чем выпустить меня из объятий.

Дома я с наслаждением принимаю горячую ванну, вкусно ужинаю и посвящаю часик раскладыванию пасьянса. Я не притрагиваюсь к учебникам, а когда ложусь спать – засыпаю быстро и сплю безмятежно как ребёнок.

Я уверена, что у меня всё получится – не зря же он так сказал.

* * *

Воспоминания о Ромином поцелуе и предвкушение вечера поддерживают меня всё утро, пока я второпях проглатываю чашку чая, тщательно одеваюсь, крашусь и причёсываюсь. Но приятные мысли перестают действовать уже в метро, вытесняемые переживаниями о предстоящем экзамене. Если честно, я почти не боюсь, страх весь выгорел. У меня даже не хватает сил переживать по поводу того, что я могу завалить экзамен. Я говорю себе, что это просто испытание, нужно стиснуть зубы и пережить, вот и всё.

Балтийская залита солнцем, люди шумят, гомонят и вообще их слишком много: кто-то идёт на вокзал, кто-то в метро, кто-то толпится около бесчисленных ларьков и магазинчиков. Я пробираюсь сквозь толпу, матерясь сквозь зубы, а потом очень долго жду зелёного светофора, чтобы перейти Обводный канал. Мне показывали, как можно срезать через дворы и добраться до института гораздо быстрее, но у меня, видимо, топографический кретинизм, потому что я ничего не запомнила. Страшно заблудиться, не хочу рисковать, поэтому иду длинной дорогой. Единственное, о чём я сейчас переживаю – как бы не опоздать.

Но я не опаздываю, даже прихожу заранее и ещё долго жду начала экзамена. Болтаю с такими же абитуриентами, отстранённо размышляя о том, что, возможно, именно с этими людьми мне придётся видеться почти каждый день в ближайшие пять лет. Странно, мы ровесники, но по сравнению с ними я кажусь себе умудрённой жизнью старушкой. Трясу головой, отгоняя навязчивые глупые мысли. Что только не лезет в голову, когда так нервничаешь!

Я пишу тест по английскому и в процессе начинаю успокаиваться. У меня всегда было не очень с грамматикой, но вопросы и правда лёгкие, и я уверена почти во всех своих ответах. Во время устного экзамена я уже вовсе не нервничаю и разливаюсь соловьём. Заболтать людей я всегда умела, и пофиг, на каком языке.

Я получаю пять и вылетаю из института, как на крыльях. Только сейчас я, наконец, замечаю, какой сегодня тёплый, погожий денёк, какое голубое небо и ласковое солнышко. Сутолока у метро мне даже нравится, оживлённо и весело, люди болтают, смеются, куда-то спешат. Они такие милые! И, – напоминаю я себе, – сегодня можно будет отдохнуть. Никаких занятий, никакой подготовки, сегодня вечером я встречусь с Ромой и… Что «и», я пока не знаю, но уверена, что случиться может всё, что угодно.

Но всё получается не совсем так, как я ожидаю.

Мы с Ромой договариваемся встретиться около семи, и я уже предвкушаю офигительный вечер, когда мне звонит Ленка и тоже предлагает погулять. Я нахожусь в затруднении, потому что не виделась с Ленкой почти месяц и ужасно соскучилась, но, с другой стороны, я так ждала этого вечера с Ромой… В итоге предлагаю Роме позвать своих друзей, чтобы мы пошли погулять все вместе, и он сразу соглашается. Не знаю, разочарован ли он так же, как и я, но виду не показывает.

Мы встречаемся в Парке Победы и сразу берём по коктейлю. Я прошу Ред Девил, в надежде, что его чудодейственный эффект поможет мне скрасить сегодняшний вечер. Рома ухмыляется непонятно чему.

Это… весело, не спорю. Я люблю, когда вокруг много людей, люблю бывать в компаниях, да и хорошее настроение от полученной пятёрки никуда не делось. Почти сразу я замечаю, что Ленке нравится Дэн, а сама Ленка нравится Тиме. За ними забавно наблюдать. После первого напитка следует второй, а затем и третий, разговоры становятся всё оживлённее и вот-вот кто-нибудь запоёт. Я отлично провожу время… несмотря на то, что Рома даже не обнимает меня, а о поцелуях и мечтать не приходится. И в какой-то момент, когда всем вокруг становится совсем весело, я внезапно осознаю, что этот вечер меня разочаровал. Я слишком трезва, мне слишком скучно, вокруг слишком много людей, а того, чего я ждала, не случилось. Ещё некоторое время я пытаюсь бодриться, но ближе к одиннадцати говорю, что мне пора домой. Мне действительно пора, потому что завтра опять надо заниматься. Нельзя забывать, что пройдена только треть пути, и впереди у меня ещё два экзамена.

Рома вызывается проводить меня до трамвайной остановки, но тут, как на грех, Ленка решает, что ей тоже пора домой, а следом и ребята начинают собираться, и в итоге к остановке мы топаем всей компанией. У меня нет ни малейшей возможности перемолвиться с Ромой словечком наедине. Только когда трамвай уже подходит, Рома чмокает меня в губы и говорит:

– Не парьтесь. Когда вы сдадите все экзамены и поступите в ваш ненаглядный ВУЗ, мы отметим, как следует.

Я улыбаюсь, и киваю, и только в трамвае понимаю, что нет, не отметим. Мы с ним – не отметим, потому что я запланировала вечеринку «для своих», и, если всё пойдёт по плану, после этой вечеринки я стану девушкой Влада. И значит – прощайте, пьяные прогулки, тёплые вечера в парке и умопомрачительные поцелуи.

И почему-то мне делается немного грустно.

* * *

На следующий день мне звонит Ленка, чтобы обсудить прошедшую вечеринку.

– Было весело, – говорит она. – Только… я не очень понимаю, что у вас с этим Ромой.

– Мы дружим, – я пожимаю плечами, хоть она и не может этого видеть.

– Ты говорила, вы целовались.

– Да, иногда. Ну и что? – я начинаю закипать. Каждый раз, когда я вспоминаю о Роминых поцелуях, возбуждение смешивается во мне со странным чувством вины. Может, я понимаю, что не должна этого делать и не должна этого хотеть. Я люблю Влада, в конце концов! А у Ромы есть девушка.

– Ты совсем не хочешь с ним встречаться? А он тебе не предлагал? – наседает Ленка.

– Я люблю Влада. А у Ромы есть девушка, – озвучиваю я свои мысли.

В трубке повисает гробовое молчание. Началось!

– Значит, он ей изменяет. Использует тебя, а ты и рада. Скажи, тебе было бы приятно, если бы ты узнала, что тебе изменяет человек, которого ты любишь?

– Неужели обязательно всегда быть настолько правильной?! – кричу я. – Никто никому не изменяет, это просто поцелуи, да и тех уже давно нет. Ясно?

– Ты ведёшь себя глупо, – цедит Ленка. – Как самая настоящая дура. Но моё дело предупредить, а дальше решать тебе. А скажи… ты его друзей хорошо знаешь?

– Видела их второй раз в жизни, но такое впечатление, что мы знакомы лет десять, – бодро рапортую я. – Рома постоянно про них рассказывает. Ну и.… кто именно тебя интересует? Хотя я догадываюсь.