Воспоминания захватили дыхание. Йоахим беспомощно раскрыл рот, глотая воздух, словно его поразила паническая атака. Он помнил тот день. Они пришли под утро… Одноглазые люди. Главный кошмар каждой семьи и каждого ребенка порубленных королевств. Само их существование уже нагоняло ужас. Орден темных колдунов. Они были единственными, кому было дозволено использовать древнюю, как само время, черную магию. Никто не знал, кем был основан этот орден, никто не помнил его историю. Одноглазые люди просто были частью этого мира, словно воздух или вода. Их было немного, около полусотни, и редко какое лето проходило без смерти бледноликого. Именно поэтому каждый год старожилы выходили в свет, чтобы найти достойного ребенка и сделать из него нового хранителя темных знаний. Достойными называли слабых, больных и никому ненужных детей. Таким был Йоахим. Разумеется, само такое явление, как кража ребенка, было незаконным и противоестественным, но священники, и многие крестьяне были рады избавиться от лишнего голодного и нездорового рта и часто попросту закрывали на сие действие глаза. Однако Нерия любила хилого и жизнерадостного мальчишку. В тот день она боялась за него, пыталась спрятать и спасти, но всеми этими выходками она лишь разозлила Сестрин совет. Ей было положено наказание, и ее наказанием стал он. Йоахима под общими рекомендациями всех Святых Сестер отправили в древний орден.

“Ты не виновата” – хотел сказать он, но понимал, что это не имеет смысла.

С тех пор она являлась к нему лишь во снах. И сейчас она была все той же – низенькая и коренастая, в длинном белом платье, ее бритую голову прикрывала такая же белая косынка, но лицо… оно было не ее. Йоахим не понимал, почему ему так казалось. Возможно, именно потому, что это была и не она вовсе?

– Я умер? – Спросил Йоахим, опасаясь своей догадки.

– Пока нет. – Нерия легонько приподняла уголки губ.

– Пока нет? Кто ты такая, на самом деле? Смерть? Мое время пришло?

– Для кого-то, может быть, и Смерть, но все же чаще меня зовут Судьбой. – Она не переставала улыбаться. – Зови и ты меня так, Йоахим.

– Судьба, Нерия… как я сюда попал? Это сон? Я, наверное, брежу…

– Что?! Не пытайся найти этому объяснение! Ты со мной, потому что я этого захотела! И… я хочу, чтобы ты остался.

– Остался, но где?

– Здесь, Йоахим, со мной. Твоя жизнь, я влюбилась в неё – долгая, тяжелая и захватывающая. Но сейчас… тебе пора на покой.

Йоахим стоял в ступоре, он не знал, что сказать, и стоило ли вообще что-то говорить.

– Нет никакой судьбы. – Он оступился назад. – Это сон, всего лишь сон.

После этих слов Нерия вдруг перестала улыбаться, её охватила ярость.

– Что! Ты отвергаешь меня?! Смеешь сомневаться во мне?! Это самая большая глупость в твоей жизни, мальчишка! – Нерия вскочила со скамьи и с укором ткнула пальцем в Йоахима. – Хотя, что я ещё могла от тебя ожидать? Нерия была единственной, кого ты по-настоящему любил, – Она еще раз посмотрела на него. – Единственным человеком, во всяком случае.

Йоахим потупил взгляд, испытав стыд, словно ребенок.

– Ах, Йоахим… нет, так не пойдет.

Через долю секунды все это видение растворилось. Вокруг осталась лишь легкая дымка, в которой продолжил парить Йоахим. Он чувствовал ее присутствие, ее прикосновения. Словно наркотик, они избавляли от боли и даровали истинное блаженство.

– Йоахим. – Одновременно тихо и громко зазвучал голос в его голове. – Послушай меня, ведь мой опыт по истине огромен. Люди меняются в течение своей жизни. Рождаясь добрыми и счастливыми, они чаще всего возвращаются ко мне озлобленными и ненавидящими все вокруг. Одни сетуют на свою бедность, никчемность и бесполезность, другие бахвалятся завоеванными землями и золотыми ваннами. Но ты, Йоахим, совсем иное дело. Ты живешь уже слишком долго. Ты грабил, убивал, спасал и возвращал людей к жизни. Ты прожил много ролей, но сейчас ты сгораешь изнутри. Ты становишься никем.

Горечь наполнила Йоахима. Правда резала, словно тупой нож, криво и больно.

– Я знаю, что тебе нужно, Йоахим. Тебе нужен смысл для жизни, чтобы снова стать счастливым. И я тебе его дам. Я сделаю тебе подарок, самый желанный для тебя. Я подарю тебе сына, и ты полюбишь его, а вместе с ним и меня. И тогда я вернусь за тобой, чтобы ты ушел в свое лучшее время, как и полагается таким как ты!

– Сына? – Вдруг опомнился Йоахим. – Что за бред? Я бесплоден, моя кровь очернена, это невозможно…

В ответ в голове раздался лишь ехидный женский смех. Свет снова заслепил ему глаза, а через мгновение все обратилось во мрак, и Йоахим более не чувствовал ни себя, ни чего-либо еще…

* * *

Всё тело буквально разрывалось от боли. Йоахим с трудом открыл глаза и приподнял тяжеленную, словно булыжник, голову. Оглядевшись вокруг, он понял, что едет в чем-то напоминающем телегу, сверху укрытую плотным брезентом, но не это его сейчас волновало. Нерия, сын, судьба… всё это напоминало сон, и словно сон начинало ускользать из его памяти. “Нет. – Подумал Йоахим. – Сейчас это неважно. Нужно что-то делать, телега…”

– Стерван!

Движение резко остановилось, и спереди приподнялся навес, из-за него выглянула знакомая рыжая борода.

– Проснулся, наконец! Ха! Лежи, друг, тебе крепко досталось.

– Так и знал, что это ты. – Йоахим хило улыбнулся. – Знаешь, твои ковры… слишком жестки для меня… у возницы разве не найдется еще одного местечка?

Норжец пожал плечами и следом помог Йоахиму усесться справа от своих вожжей. После всей этой церемонии они снова тронулись в путь. Местность показалась Йоахиму странной – старый хвойный лес подбирался к мощеной дороге практически вплотную, сама же дорога была неровной, ухабистой, каждую кочку Йоахим чувствовал всем телом.

– Что вчера произошло? – Неожиданно спросил он.

– Вчера? – Стерван зычно рассмеялся. – Мы уже второй день в пути, ха-ха! Нас чудом не застали бандиты. Я уж и не знаю кто чей защитник, Йоахим! А вообще… не был я до конца уверен, что ты выкарабкаешься. Лопату даже прикупил на всякий случай в дорогу! Хорошо, что не пригодилась…

Йоахим сильно удивился, практически два дня он был без сознания. Они вновь подскочили на ухабе.

– Мхм. – Проскрипел он от боли. – Благодарю тебя, конечно, но хотелось бы знать, как я здесь оказался.

– Как-как! Ты скажи спасибо, что тебя местные не закололи. От тебя утром ни духу, ни слуху и староста баран настоящий! Говорит – сгинул ты, а дочку он свою вернул госпоже. Ох, млять, видел я этих госпож, тобой порубленных, и как только эти остолопы поклоняться им удумали…

– Стерван, ты что-то не в ту степь зашел… спасли меня как?

– А, точно. Ну, вот я старосте и не поверил, чтоб ты, да сгинул! Ха! Видел же тебя в действии! Решил я тогда по округе лесной походить, поискать то бишь. Ходил, ходил я – все елки одни, да сосны, и вот, когда уже собирался возвращаться, услыхал плач детский. Ну я вот, дурья башка, еще думал идти иль нет на него, все же скверно это – в такой чаще ребенка услыхать… ха! К счастью, здравый смысл взял вверх! Вышел я к девочке хныкающей, она у пещерки сидела с палкой твоей этой волшебной. Ну, спросил я у нее, что да как произошло, а она-то мне все как на духу-то и выложила.

– И ты зашел в самую темень катакомб за мной? – Удивился Йоахим.

– Ну, да. Девчушка сказала, что ты ведьму прикончил вроде как… да я и сам не из пугливых, знаешь. Факелок – в левую руку, топор – в правую, ну и пошел. – Норжец тяжело вздохнул. – Ох, зрелище же там было. Все в крови, рука твоя… у-ух. – Поежился Лавдос. – Я думал ты труп уже, а нет – дышал. Ну, я долго не думал – тебя на плечо, девку за руку, и так до деревни…

Йоахим еще раз с удивлением посмотрел на Лавдоса.

– Вот как, значит… спасибо тебе большое, Лавдос. И прости, что грубил вчера, ну, то есть… аргх, я уже потерялся в днях.

– Будет тебе. – Лавдос махнул рукой. – По пьяни не считается. К тому же, ты еще меня хмельным не видел, но, надеюсь, мы это скоро исправим, ха-ха!

Йоахим на мгновение улыбнулся, а затем озадаченно вскинул на норжца голову.

– Так, а лошадь где? А посох! Посох где?!

– Да в телеге все добро твое, не видел что ли? А кобылка за нами плетется, хотел я ее запрячь, да упрямая больно. Ох, и вот еще, – Лавдос сунул руку в карман и протянул Йоахиму небольшой кошель. – Старосте дочурку я вернул, но рассчитываться он чего-то не собирался. Все говорил мне, что ты просто по доброте душевной ему помог. Ага, стал бы ты на этого дурня доброту свою тратить… стряс я с него монеток, в общем, держи.

Йоахим взял мешочек и покрутил его в ладони.

– Договаривались на пятьдесят, а тут и тридцати, кажись, не наберется, если он еще и медяков не накидал…

– М-да, ничего порядочного в людях не осталось. А как рука-то? Я промыл её спиртягой и завязал, чем мог. Больно плоховато она смотрелась. Тебе, верно, к знахарке какой-нить надо. Как бы только поздно не стало… Без руки нет тебе работы, верно?

Йоахим криво улыбнулся и стянул с руки повязку, сделанную, по всей видимости, из разорванных крестьянских портков. На предплечье оставалось немного запекшейся черной крови, но некогда раздробленная рука, выглядела практически здоровой.

– Чудеса… – Промямлил удивленный Стерван. – Что за снадобье такое вытворяет?

– Кровь вампира, помешанная с морской солью и некоторыми катализаторами. – Он недовольно посмотрел на Лавдоса. – Для обычных людей смертельно, не обольщайся…

Йоахим откинул голову назад и закрыл глаза. Дрема снова напала на его беззащитный разум. Все вокруг плыло и растворялось – чудное отходящее действие после большой дозы вампирской крови, одурманивающей любой разум. Бледноликий был готов уже забыться крепким сном, как их телега вновь наскочила на дорожную колдобину.

– Ай! – В отекшую спину вступила гадкая скручивающая боль.

– Чего такое, друг?

– Чего такое?! Это ты мне скажи чего такое! – Йоахима не в шутку разозлила неприкрытая глупость норжца. – Чем ты собрался торговать в Ригдомграде?

Норжец испуганно разинул рот и поднял брови. Голову к Йоахиму он не поворачивал, явно боясь напасть на его разъедающий сознание взгляд.

– Коврами, ты же спал на них. Глупые вопросы, ха-ха! – Последний смешок прозвучал слишком наиграно.

– Не дури мне голову, что под ними? Мечи, доспехи, что?

Лавдос посмотрел на голубое небо, прожевал что-то во рту, верно, свои собственные мысли, и лишь затем неуверенно заговорил.

– Ну, ты в целом угадал – мечи, ножи, палицы, всякие орудия. Да какая разница?

Йоахим сердито поджал губы.

– Какая? Если в деревни знают об этом, то вскоре и узнают королевские патрули, а возможно и местные разбойничьи шайки. Знаешь, что из этого следует? Нас убьют, если поймают без каких-либо объяснений и шансов на помилование. Я должен знать, чем оправдывается этот риск!

На лице Лавдоса вдруг испарились страх и испуг, и появилась широкая улыбка.

– Верно все ты сказал, Йоахим. Именно поэтому мы сейчас и не на большаке. – Стерван протянул Йоахиму старую свернутую карту.

Бледноликий взглянул на неё. На обветшалой карте не было многих городов, и составили её, как ему показалось, ещё во времена расселения первых людей. Он вытянул голову вперед и взглянул вниз на дорогу. Ее покрывал старый обтертый булыжник, сравнявшийся в некоторых местах с землей. Именно на этих камнях они подскакивали все это время.

– Старые дороги… где ты её взял?

– Хах! Выиграл в кости, мне тогда особо повезло. Великое ведь это изобретение! Эльфы по каким-то своим тайным технологиям дороги эти мостили, и уж сколько веков прошло, а они все не зарастают. Хорошее наследство нам оставили. Жалко только, что маршруты эти устарели, но нам только на руку это. Никого мы здесь не встретим, ха-ха! А для спины твоей я тюфяк только предложить могу, все же лучше, чем ничего, верно?

Йоахим лишь пожал плечами. Слова и идеи норжца не были лишены смысла. Старые дороги, словно артерии, связывали древние города и многие деревни в порубленных королевствах. К тому же, они в действительности могли чувствовать себя здесь в безопасности от больших бандитских шаек и мародеров. Йоахим тяжело вздохнул. Он не привык получать от людей помощи, и уж тем более не ждал от них спасения. Что же было не так с норжцем?

– Зачем ты мне помогаешь, чего ты хочешь? – Наконец заговорил Йоахим.