Я воспроизвел ситуацию в голове, пальцы сами собой нащупали нити заклинания, потянули в нужной последовательности, сделали необходимые жесты на уровне рефлекса. Да, даже если бы я лишился магии, действовал бы по привычке. Но Аламинта даже не подумала призвать магию, хотя она была сильным магом.

– И какие вы выводы сделали из всего этого? – спросил я, прищурившись.

– Абсолютно никаких, – Джина была искренна. Она отставила пустой фужер. – Я в полном замешательстве.

Как и я. Аламинта сводит меня с ума! Что с ней происходит? Ответ лежал где-то на поверхности, если бы только нашлось рациональное объяснение всему, тогда я готов был поверить даже в подмену.

– Еще кое-что, эрледи, – произнес я, склонив голову набок, – вы что-то делали с заклинанием на определение пола? То, что не предписывала вам подруга.

– Ничего, – искренне ответила женщина. – Я сама в растерянности от того, как это произошло. Я думала, ты уже знаешь ответ на этот вопрос.

– Лишь уточнял. Можете быть свободны.

Женщина поднялась с места, поклонилась и направилась к выходу. Я еще некоторое время смотрел её вслед, размышляя над поведением Аламинты. Она отличалась. В первую очередь своей заботой о ребенке. Но разве она и раньше не проявляла заботу? Точно не могу сказать, я с ней слишком мало виделся и разговаривал, да и если это было, то слишком коротко. После пришла боль. Боль, которая убила материнский инстинкт. Тогда она начала просить о смерти, а я пытался сохранить обе жизни, находящиеся в неразрывной теснейшей связи.

От размышлений отвлек вошедший после приглашения первый советник. Я пригубил вина и вопросительно взглянул на Виалора эр Лавиаса. Первый советник склонился передо мной.

– Повелитель, вы выглядите задумчивым. Что-то случилось?

– Не бери в голову, – отмахнулся я. – У тебя какие-то новости?

– Да, есть одна вещь, которая должна вас заинтересовать.

Надеюсь, это не что-то, с чем придется разбираться немедленно. Сейчас на это совершенно нет времени: Аламинта с одной стороны и подготовка Отбора – с другой.

– Докладывай.

– Хассаир Темный нынче редко появляется во дворце. Уже неделю он облетает Фарахейм в поиске чего-то. Или кого-то. Говорят, скоро он должен посетить и дворец де Шалиса.

– Известно, что он ищет?

– Лишь слухи, мой повелитель.

– Говори, – потребовал я, подавшись вперед.

– Девушку. Он ищет девушку.

– Вот как, – с улыбкой ответил я, – маленький правитель нашел свою пару?

Род Хассаира проклят. Все они – оборотни, у которых есть истинная пара. Значит, мальчишка вскоре женится, как только найдет ту, которую видел во сне? Интересно, очень интересно.

– Думаю, это так. Но ведь у вас не будет проблем с объяснением того, почему вы гостите у де Шалиса, когда туда явится делорд? К тому же сейчас там и эрледи. Санронг может попросить покровительства у Темного повелителя, разве не так?

– Не так, – отрицательно качнул головой и развернулся в кресле к окну. – Лорд де Шалис и слова не скажет против моего, пока я храню его тайну от делорда. Пусть я не имею власти над де Шалисом, но над ним имеет власть Хассаир – и он может наказать его за подобные дела за его спиной: это ведь он замыслил двуликого ребенка, выставив на шахматную доску свою дочь в качестве пешки. Но сейчас меня волнует не Хассаир: от него проблем не будет. Есть кое-что более интересное.

– Что же, мой повелитель?

– Магия, – ответил я и встал, подойдя к окну. – Сегодня кто-то перенаправил заклинание эрледи. Когда я растворял его, почувствовал ту самую магию – чужеродную, необъяснимую. Не светлую. Но и не темную.

– Как тогда?..

– Да, – сказал и взглянул на первого советника. Тот был уже не молод, я точно не знал его возраст, но Виалор всегда был рядом в трудную минуту, направлял и давал советы с тех пор, как я взошел на престол. – Тогда эта магия спасла мне жизнь. И сегодня я почувствовал её вновь. Только на этот раз она была враждебной.

– Вы смогли поймать источник?

– Нет, – отрицательно качнул головой и едва слышно добавил: – Эту магию отследить невозможно.

Глава 9

Вечером, дожидаясь эрлорда, я обдумывала все, что узнала в письмах Аламинты. Общая масса писем сводилась к чему-то порнографическому, выраженному в самом разном творчестве: стихах, прозе и рисунках. Последние особенно увлекли: как бы я ни переворачивала листы, не могла понять, что именно на них изображено.

В общем, Аламинта была весьма любвеобильной, среди её любовников были самые разные представителя мужского пола. Но одно письмо меня особенно заинтересовало, именно его я перечитывала несколько раз, почти запомнив наизусть:

“Дорогая моя Аламинта!

Не передать словами, как меня колотит от злости. Ах, этот подлец Анвэйм! Не побоюсь его называть по имени, потому что своего титула он недостоин. Моя родная, боюсь представить, что тебе довелось пережить.

Главное, что ты собираешься сюда, в Темные земли. Здесь спасти тебя будет гораздо проще. От этого тирана и твоего самодура-отца. Ни о чем не волнуйся. Я все решу. Я знаю людей, которые помогут. Кто так же, как и мы с тобой, ненавидит союз светлых и темных.

Связываться с тобой письменно опасно. В следующий раз приду к тебе через зеркало. Письмо сожги, чтобы никто не узнал о наших планах.

Навеки твой, Даргерт”

Одно я могла сказать точно: Аламинта не слишком-то доверяла своему любовнику, имя которого я теперь знаю, раз не выполнила его наказ и не сожгла письмо, а спрятала в тайнике. Это наводило на мысли, что она вовсе не была той влюбленной дурочкой, какой её считал Даргерт. Тем более другие письма датировались недалеко от этого, поэтому с уверенностью можно сказать: любовью тут и не пахло. Значит, она его использовала.

Посему использовать его могу и я. Разумеется, это опасно, потому что он собирается избавиться от ребенка, я же ни в коем случае, ни при каких обстоятельствах не собиралась этого делать. Словно в подтверждение ребенок толкнулся. Я уже так к этому привыкла – чувствовать его, ощущать его по сотне раз на дню. Просыпаться вместе с ним и думать о том, как я буду любить и заботиться о нем, когда он родится. Я не могу позволить дать его в обиду. Никому. Будь то загадочный Даргерт или эрлорд.

Дверь открылась. Я слегка вздрогнула, увидев его светлость – как всегда, безупречного, собранного, одетого с иголочки. Иногда его совершенность наводила на меня уныние. Разве такой мужчина может оказаться хорошим отцом? Он слишком увлечен собой, и максимум, что его интересует, – дела Ардахейма. Конечно, я могла ошибаться и мои слова не истина в последней инстанции, но именно такое впечатление он производил. Холодный, надменный светлый.

– Добрый вечер, Аламинта.

– Рада видеть вас, ваша светлость.

– Какая неприкрытая лесть, – усмехнулся он и, сняв сюртук и повесив его на стул, лег рядом.

Странно, я привыкла к этой близости и даже не шелохнулась, просто осталась лежать так же, как и была, в одной светло-розовой сорочке. Сам же эрлорд был в брюках, светлой рубашке и жилетке, которая весьма выгодно подчеркивала широкие плечи и узкую талию. Сегодня мне хотелось любоваться им как мужчиной: видимо, письма Аламинты оказывали на меня неправильное влияние.

– Как он сегодня себя вел? – спросил мужчина и потянулся к краям сорочки, начав приподнимать её. Я же привычно натянула одеяло, оставив открытым лишь округлый живот. – Привет, наследник.

Я застыла. Он первый раз обратился к нему. Это растрогало меня – на глазах проступили слезы. Чертовы гормоны, проявляются в самый неподходящий момент! Положив руку на живот, эрлорд направил магию к ребенку. Тот с благодарностью принимал её, пока я вновь млела от этого обмена энергиями. Мне действительно нравилась светлая магия.

Я привычно начала засыпать, когда Анвэйм неожиданно поправил прядь моих волос, упавшую на лоб. Сон как рукой сняло, я удивленно посмотрела на мужчину.

– Вы же сейчас не проявили нежность? – спросила удивленно. Если это так, я решу, что сегодня мир сошел с ума. Эрлорд убрал руку с живота и опустил сорочку вниз, а после посмотрел на меня.

– Какая нежность, Аламинта? – цинично спросил он. – Всего лишь забота о той, кто носит мое дитя.

Ах так, да?

– Ваше дитя? А вам есть до него дело? Или вам важно только пророчество? – взвилась я.

На самом деле я не просила от него проявления никаких эмоций, поэтому подобное раздражало. Ребенок – мой, и без разницы, кто биологический отец. В нашем мире существует донорство, так будем считать, что эрлорд в этом случае просто донор. И никаких прав на ребенка не имеет.

– Ты это у меня спрашиваешь? – изогнул бровь светлый и поднялся. – Перепады в твоем настроении не впечатляют меня. Обдумай свое поведение. Я не намерен терпеть подобные необоснованные выпады.

Сказав это, мужчина развернулся и вышел, даже не взяв с собой сюртук. Я долго смотрела на него, а потом подошла и… бросила на пол. Со злости. Устала! Весь этот враждебный мир и особенно – эрлорд, который стал тревожить меня больше остальных. Да-да, тревожить – идеальное слово. Тревожить, а не волновать.

На следующее утро я обдумывала свое поведение. После ссоры с эрлордом я чувствовала себя неуютно, я могла оправдаться буйством гормонов. И почему-то эти гормоны шалили и были катализатором моего срыва только в присутствии Анвэйма. Со всеми остальными я не могла позволить себе подобную вольность, что настораживало с каждым днем всё больше.

Сегодняшней ночью занятий не было – видимо, магистр Энрад учел мое состояние. Вечером я планировала посетить библиотеку, а к обеду магистр Марисель обещала приготовить снадобье. К вечеру покраснения должны вовсе покинуть меня. Поэтому из ванной я выходила в хорошем расположении духа, кутаясь в теплый халат. Пока посреди спальни не открылся портал, из которого вышагнул Анвэйм. Мы встретились взглядами. Оба почувствовали странную неловкость.

– Я за сюртуком, – прокомментировал он и огляделся.

Я же тоже внимательно осмотрела его внешний вид и склонила голову набок. Сегодня он был одет, как всегда, безупречно, в светло-голубой костюм. Странно, что он пришел лично, а не прислал служанку.

– Это ваш любимый сюртук, раз вы отправились лично, – сказала я, позволив себе колкость.

Анвэйм замер, потянувшись к предмету гардероба, и медленно развернулся ко мне, потеряв всякий интерес к одежде. Правда, лишь к своей. Моим внешним видом он очень даже заинтересовался, пробежавшись беглым взглядом.

– А у тебя, видимо, он вызывает противоположные чувства, – хмыкнул эрлорд.

– Ну что вы, ваша светлость! К сюртуку я совершенно безразлична.

“В отличие от его хозяина”, – добавила мысленно.

– Что-то я перестаю верить в твое безразличие, слишком уж оно у тебя… чувственное, – произнес он, вызвав у меня румянец.

– Так зачем вы пришли? Явно не для разговоров об одежде.

– Ты права, – согласился он. – Я хотел увидеть тебя. Вчера я был несдержан. Даже с учетом того, что виновата была ты, я обязан был понять твое состояние и изменчивость настроения.

Диву с него даюсь! Это же надо так виртуозно извиняться, еще и пеняя.

– Как благородно с вашей стороны, ваша светлость, – прокомментировала я, но продолжить не успела: в спальню буквально влетел ураган под именем Джина.

– Раздевайся, моя дорогая! – воскликнула эрледи прямо с порога. Она не сразу заметила Анвэйма, который стоял рядом. – Ваша светлость? Что вы тут делаете в это время?

Если я думала, что эрлорд будет оправдываться, то глубоко ошибалась.

– Тот же вопрос готов задать вам. Позвольте узнать, зачем леди Аламинте обнажаться? – вместо ответа на вопрос задал собственный эрлорд, сделав шаг ко мне и встав рядом. – Не то чтобы я против того, чтобы Аламинта разделась, по правде говоря, мне безразлично, – тут он бросил проницательный взгляд на меня, особенно выделив последнее слово, – однако любопытство берет верх.

– Понимаете, ваша светлость… мы будем щупать грудь.