Но вот как только дошли до финансирования тех и других проектов, тут и разгорелся скандал. В прошлом году начавшиеся переговоры с Францией были сорваны, и частью в этом виноват был и он сам. С марта этого года переговоры опять возобновились о возвращении довоенных долгов царской России и возмещении владельцам национализированного имущества. Если в 1926 году сумма составляла только 40 миллионов золотых франков, то сейчас СССР выставили сумму в 60 миллионов золотых франков, и пришлось лавировать. Сейчас же СССР добивалось рассрочку на 62 года (до 1988 г.) Выплату начать с 1929 г. – сумму уменьшить на 25 % по сравнению с требованиями Франции, – 65 % выплат идёт в довоенных царских ценных бумагах (золотых векселях, «романовках» и «думках»). А Франция предоставляет кредит сроком на три года, начиная с 1926 г. в размере 225 млн. долл. США, из которых: 75 млн. – чистая валюта, 150 млн. – товарный кредит, из них 40 млн. – на размещение заказов, на текстильное оборудование.

Все на заседании обвиняли друг друга, что придётся изыскивать дополнительные средства и предлагали разные пути. «Левацкая оппозиция» предлагала отказаться от таких требований Франции, быстрее провести сверх индустриализацию^[28] и сверх коллективизацию за счёт внутренних ресурсов. Правые во главе с Бухариным кричали, что этим окончательно разорят крестьян.

Сейчас Сталин решил не поддерживать ни тех, ни других до решения вопроса с французскими займами и решение «повисло в воздухе».

– Коба, тут это… приехал – начал Ворошилов, когда они с Будённым нагнали в коридоре Сталина.

– Ну, тот с самолётами – тихо пробубнил в усы Будённый, зная, что Калинин плохо слышит.

– Хорошо, давай вечером у тебя – кивнул Сталин Ворошилову. Ну, вот и будет повод хоть немного отдохнуть.

Вечер. Дача Ворошилова в селе Неклюдово.

На следующий день вечером меня вместе с Потоцким, тот же водитель отвез на встречу с историческими личностями. Потоцкий с Таганрога постоянно сопровождал меня и решал все вопросы с местными властями. Я даже не то, что ни разу не показывал паспорт, у меня даже никто ничего и не спрашивал.

Вид дачи маршала мне тоже не понравился. Небольшое двухэтажное «хмурое» и безликое здание с колонами у входа. Я привыкший к картинкам с Рублевки, и других наших домов миллионеров, и мерил ещё теми категориями, ну и рассчитывал… а тут, хрень какая-то.

Перед входом в здание стоял и два кабриолета, в которых сидели шофёры. Мы тоже подъехали к самому входу. Потоцкий поздоровался от нас всех со всеми присутствующими. Он, оказывается, знал и охранника Сталина. Я вышел из машины, где меня остановил сотрудник охраны, но не Власик, фотографии которого я когда-то видел. Да как же его, а вспомнил, кажется, литовец Юсис. Проверил, нет ли у меня оружия, которое я оставил в доме в саквояже. Причем проверил небрежно, даже удивительно, как сейчас охраняют вождей. Поинтересовался зажигалками, потому что они выпирали у меня из кармана приталенных брюк, щёлкнул пару раз и отдал обратно. Юсис остался с Потоцким и шофёрами, а мне указал на дверь.

– Здравствуйте господа. Приятного аппетита – зашёл я в гостиную, где за длинным столом ужинали Ворошилов, Будённый и Сталин.

– О, смотри, как по-нашему хорошо говорит – Будённый.

– Садысь – пригласил с кавказским акцентом Сталин за дальний угол. – Так что тебя к нам привело, что ты так хотел с нами встретиться, да ещё тайно.

– Месть,…ну и конечно заработать – отвечаю и смотрю, как Будённый наливает мне вина.

– Месть…это достойно настоящего мужчины – и начал внимательно рассматривать меня, а я его. Сейчас ещё Сталин немного не такой, как мы его привыкли видеть по телевизору. Ещё густые пышные волосы, без седины. Усы топорщатся в разные стороны и нет того хитрого прищура глаз. Это ещё довольно молодой мужик в самом рассвете сил.

– А ты знаешь, что греки ещё недавно на нас войной ходили?

Киваю.

– А греческие кулаки активно принимали участие в махновском мятеже^[29] – и прищурился. – А сколько настоящих революционеров, наших братьев погибло, пока мы не установили Советскую власть и не прекратили эту бандитскую вольницу.

– Тогда все воевали со всеми. Время было такое – только и осталось со вздохом произнести мне.

– Ну и почему ты думаешь, что сможешь нас заинтересовать, чтобы помощь тебе отомстить? – удивился Сталин. В это время Будённый с Ворошиловым спокойно пили вино и рассматривали меня. Будённый даже оперся на шашку. Тоже мне рубака в современной войне. Да он не успеет даже шашку свою достать, начни я действовать. А вот у Сталина явно пистолет под газетой на столе. Интересно какой?

– За ту бойню, что организовали англосаксы и сионисты, и в ней погибла вся моя семья, я буду мстить любым способом. Плюс они предали Грецию в самый ответственный момент, организовав в ней переворот. Я стал пленником, а потом и изгоем. Отомщу я сам. А вам я предлагаю свою помощь в продаже вашего товара и информации которую вы не найдёте ни в каких газетах.

– Может ты тоже интернационалист-коммунист? – усмехнулся Будённый.

– Нет… и в коммунизм я ваш совсем не верю.

– Это почему? – Ворошилов.

– Кто у вас основатель, Карл Маркс и Энгельс? А вы знаете, что он почти всю жизнь работал на английскую разведку. Двух революционеров с 1849 года на своё содержание принял влиятельный британский газетный трест «Свободная пресса». Этот трест, под видом независимой частной корпорации, был создан на деньги английского правительства для ведения тотальной информационной войны с врагами Британской империи. И о какой тогда справедливости может идти речь – сейчас надо быть крайне осторожным. – Для вас же, они прославились, как отпетые русофобы^[30]. На сколько, я помню, они призывали к безжалостной борьбе не на жизнь, а на смерь с русскими.

В 1882 году Энгельс откровенничал Каутскому: «Вы могли бы спросить меня, неужели я не питаю никакой симпатии к славянским народам? В самом деле – чертовски мало». А вот ещё поразительные признания «товарища» Энгельса: «Необходима безжалостная борьба не на жизнь, а на смерть с предательским по отношению к революции славянством… – истребительная война и безудержный террор».

Статья Энгельса в английской газете «Commonwealth»: «Право больших национальных образований Европы на политическую независимость, признанное европейской демократией, относилось только к большим и чётко определённым историческим нациям Европы: это были Италия, Польша, Германия, Венгрия… Что же касается России, то её можно упомянуть лишь как владелицу громадного количества украденной собственности, которую ей придётся отдать назад в день расплаты». То есть даже Герцен был ненавистен Марксу только потому, что тот был выходцем из России и в силу своей «дикости и отсталости» не имел даже права думать о самом передовом социалистическом учении. В общем-то, это подтвердил и сам «основоположник», который в своих сочинениях нередко именовал Герцена «презренным московитом», человеком с «гадкой русско-калмыцкой кровью» и т. д. Но более всего Маркс и его друг Энгельс ополчились на Россию как центр притяжения славянского мира. Энгельс по этому поводу патетически восклицал: «У Европы только одна альтернатива: либо подчиниться варварскому игу славян, либо окончательно разрушить центр этой враждебной силы – Россию». прим. Автора)

– Но ты же долго был в плену, что ты можешь знать? – Ворошилов, явно раздосадованный такой критикой своих идейных вождей. – И вообще, может это быть провокация империалистов, чтобы посеять в нас сомнения.

– Всё это есть в открытых источниках в Европе. Можете себе купить и заказать даже сюда. Если вы не будите трезво смотреть на вещи, как они есть, то этим воспользуются ваши враги. Причём очень быстро и в крайне не выгодных для вас условиях – отвечаю. Сейчас самый опасный момент встречи и я прямо смотрю в глаза Сталину. Только бы не моргнуть.

Повисла томительная пауза.

– Мы подумаем над этим сами. Так что хочешь ты? – немного раздражённо Сталин, чуть ли не через минуту раздумья.

– Я предлагаю через мою тётю открыть в Париже дорогой магазин, где будут торговать золотыми и серебряными украшениями, мехами, дорогим оружием, дорогими часами и другими ценностями. Вот список – и достаю из кармана рубашки свёрнутый листок бумаги и ложу на стол. – Всего этого вы наладите выпуск в России. Будем, как получиться переправлять в Париж. Двадцать процентов нам с тётей. На остальные деньги я буду вам доставать необходимые образцы новинок или чертежи, которые не продают в магазинах или отдавать наличкой.

– Ну и как ты определишь, что нам надо? – всё ещё зло Ворошилов.

– Я отличный механик, инженер и военный, очень хорошо разбираюсь в новинках. Вот – я достаю из кармана свои Зиппо – дарю. Это моя работа, как инженера. Можете начать выпускать у себя под своей маркой, я не претендую.

Все с удовольствием пощёлкали зажигалками, а Буденный так и не выпустил её из руки, продолжая время от времени щёлкать.

– Ну а какую сегодняшнюю информацию ты нам расскажешь – опять Ворошилов. Да что он никак успокоиться не может. Вот пристал, так пристал.

– Вы все зря недооцениваете информацию, которой владеют правящие династии. Такая информация не имеет срока давности – говорю спокойно, чётко произнося слова.

– Напрэмер – Сталин.

– По Европе сейчас никакую. Я слишком там давно не был. Мне надо съездить к тёте. А вот по России есть – отпил вина из бокала. Есть мне так и не предложили, но хоть вина налили. – Вы хорошо знаете своего Троцкого-Бронштейна? – и сделал паузу.

– Го-во-ры? – послышался тихий «рык» Сталина.

Глава 15

– Ваш Лейба Бронштейн – начал медленно немного с презрением я.

– Ты не любишь евреев? – влез Ворошилов, видно, что всё ещё злится на меня и почувствовав мою неприязнь. Но он немного ошибся, у меня это больше было к Троцкому.

– Скорее сионистов и за что мне их всех любить? – тут наша сущность с Сакисом была, как никогда едина. Отвечаю, спокойно помня, что у Ворошилова жена еврейка-сионистка^[31].

– Они рушат христианские храмы. Не просто убили, а совершили ритуальное убийство царя Николая с семьёй^[32] – а чёрт его знает, правда это или нет. Попугать-то не помешает. – Развязали…

– Хватит – перебил меня Сталин. – Так почему ты пришёл к нам?

– Я смертельно болен. Сколько я проживу, не скажу. Но вряд ли очень уж долго, поэтому я могу позволить себе говорить правду. Вы встали во главе власти, но, по сути, вы никто – все услышали, как Будённый более сильно, чем надо щёлкнул крышкой зажигалки. – И вам или придётся стать сильными и поднять Россию даже выше других стран или вас всех уничтожат. Причём убьют всех… и женщин и детей тоже. Даже ваших собак. Вы же сами подали такой пример классовой борьбы.

– Что ты этим хочешь сказать? – Будённый.

– Что у вас нет другого народа, и надо беречь который есть. И неважно кем он был раньше и какой национальности, лишь бы он любил родину. Что это у вас началась за травля в газетах на интеллигентов и хорошо одетых людей?

– А тебе то что? – смешно пошевелил командарм своими знаменитыми усами. Так и захотелось подойти и подёргать, настоящие ли.

– А-то что скоро вы останетесь без инженеров, преподавателей, врачей и других нужных специальностей, где надо, прежде всего, работать головой. Вы уже начали их поливать грязью, потом начнёте расстреливать? Так вы и до копий с луком со стрелами дойдёте, думать-то некому будет. Неужели вы не понимаете, что вам это специально навязывают. А следующая война, это война моторов, инженеров, экономик и знаний – и чего это меня «понесло»?

– А-то – передразнил меня Сталин – что происходит онэпивание^[33]. . Нам тут новой буржуазии не нужно.