– Причём здесь одежда к средствам производства и эксплуатации. Разве выглядеть хорошо, это преступление? Вы почитайте, что пишет ваш «известный партийный деятель» А. А. Сольц, «Если внешний облик члена партии говорит о полном отрыве от трудовой жизни, то это должно быть некрасивым, это должно вызвать такое отношение, после которого член партии не захочет так одеваться и иметь такой внешний облик, который осуждается всеми трудящимися. А в журнале «Смена» С. Смидович, заведующая отделом работниц при ЦК ВКП(б), гневно клеймит девушек, стремящихся к приобретению шелковых блузок, заявляя при этом, что лишь «развращенные буржуазки ласкают свою кожу прикосновением шелка». …». Они объявили настоящую войну приверженцам «нэпманской моды» – я вытащил из кармана маленький клочок бумаги, где записал так возмутившие меня строки. – А эти идеи внедрять комсомольским активистам в бытовых коммунах, членам которых запрещается носить туфли на каблуках. А на ваших собраниях ячеек молодёжи часто осуждаются ношение галстуков, украшения и косметики. Они считаются у вас знаковыми признаками «буржуазного разложения.

– Им что на собраниях больше обсуждать нечего? Это только рабам хозяин даёт одежду и указывает, что и как носить. Да любому в мире сомневающемуся тыкнут вашей прессой в нос, и вы тут же получите идейного врага. Так какое общество вы строите на деле, а не на словах? – если не сумею их убедить, плюну на всё и уйду в Южную Америку, в Парагвай. Там сейчас всех приглашают, и скоро будет война. Или в Бразилию, где сейчас много, много диких обезьян.

– Страна сейчас не может позволить классовое расслоение и все должны дружно сомкнуть ряды – Сталин и замолчал, наверное, не знает, как дальше аргументировать.

– Может надо бороться с бедностью, чтобы у всех всё было – удивляюсь. – У вас же миллионы безработных пусть делают красивые вещи хоть в единственном числе, этим же тоже можно торговать.

– М-х. Поучи нас ещё. Что тебе надо? – Ворошилов, но уже не так зло.

– Я могу с вами поспорить. Если я сам одену девушек, и они пройдут перед вашими «самыми стойкими коммунистами», то те всё забудут. Будут только на них и глазеть, и мало о чём, думать. А за обладания они расскажут все секреты советской власти – закидываю «удочку» – хотя поведут так и мужики и из других стран. – Моду им 21 века подсунуть, вот это будет шок. Не зря же историки многих тогдашних руководителей обвиняли в разложении, пьянстве и аморальном поведении.

– Откуда ты это знать можешь? – Ворошилов – И почему ты так уверен?

– Потому что на востоке это уже давно все отработано и постоянно используется. Гаремы не зря содержали. А у вас надо только переложить на местный колорит – отвечаю.

– Э-х, а это будет интересно? – Будённый и засмущался.

– Вот этого-то мы и боимся – Сталин.

– Вы не то боитесь. Если судить по вашим газетным статьям, то кто-то очень умелый раздувает конфликт в вашем обществе уже с 1925 года на обычных человеческих чувствах, натравливая одну часть общества на другую. В этом очень большие мастера англичане. Я подозреваю, что и без них и их влияния тут не обошлось – честно говоря, даже для меня этот вывод стал неожиданным.

– Ты так думаешь? – прищурился Сталин. Похоже, у него сыграла паранойя, и я заронил сомнения в его душу. – Хо-ро-шо.

– А вот вы разузнайте и подумайте. Не делайте туже ошибку, что и Романовы, которые только хлебом и ресурсами страны торговали и плевали, как там живёт остальной народ. Я хочу, чтобы вы стали сильными. Надеюсь, тогда вы не забудете о Греции – в конце «вылез» из меня некстати Сакис. Вот же чёрт, я же не то хотел сказать. Что сказано, то сказано, пусть будет так. Может хоть размена Польши на Грецию не будет, как произошло в нашей истории после Великой Отечественной войны, когда делили сферы влияния.

– Так что насчёт Троцкого? – на удивление Сталин очень внимательно слушал все мои ответы.

– Насколько я знаю, ваш американский гражданин Троцкий, которому паспорт вручал сам президент Америки Вудро Вильсон, а деньгами помог брат-банкир Животовский, который имеет доступ к владельцам ФРС Америки. Второй спонсор Троцкого Джекоб Шифф^[34], американский банкир второго по величине после J. P. Morgan & Co банка, который называется Kuhn, Loeb & Co. Банк существовал вплоть до 1977 года, когда произошло его слияние с банком «Братья Леман».

– Тот же Джекоб Шифф спонсировал и помог Пилсудскому встать во главе Польши. Сам Юзеф Пилсудский заявил: «Моя мечта – дойти до Москвы и на Кремлевской стене написать – "Говорить по-русски запрещается"». Ну и как вы думаете, на кого работает Троцкий? И как вам результат польско-русской войны? – надеюсь, что сейчас Троцкий ни в какую иммиграцию уже не поедет. Пришлось повторить названия банков и фамилии, так как Сталин их записал.

– Коба, чего ты этого грека слушаешь. Да он провокатор, подосланный империалистами – вскочил Ворошилов из-за стола.

Почему-то я думал, что более несдержанным будет Будённый, а тут Ворошилов. Может они так договорились?

– Я не могу быть подосланный, так как я сам из династического и правящего класса – вижу усмешку у Сталина. – Продолжу. В середине октября 1917 г. был сформирован так называемый "Русский железнодорожный корпус" в составе 300 американских железнодорожных офицеров и механиков. "Корпус" состоял из инженеров, мастеров, диспетчеров, которые должны были быть размещены между Омском и Владивостоком. Сибирь была под полным контролем американцев. В следующем году на совещании на Государственном департаменте Америки была намечена программа "экономического освоения" России, предусматривавшая вывоз из вашей страны 200 тысяч тонн товаров в течение первых трех-четырех месяцев. В дальнейшем темпы вывоза из России всего в Америку должны были только возрасти, и помогал им в этом всём Троцкий. У американцев чуть не дошло до конфликта с Японцами за ваши богатства и только под их давлением они ушли – спокойно продолжил я.

– Что-то я такое слышал – стал на мою сторону Будённый. – Хорошо, мы подумаем. Можешь идти – как-то уж очень задумчиво Сталин, абсолютно не обращая внимания на мечущегося маршала.

– Мне нужно разрешение на проживание в России, пошить себе нормальную одежду и купить разные вещи – вставая из-за стола произношу.

– Ты в СССР и не забывай. Потоцкий у нас ответственный товарищ, он тэбэ поможет – «щёлкнул» меня напоследок Сталин.

Мне только осталось, что развернуться и уйти.

Дача Ворошилова после моего ухода.

– Не, ну вы поняли, что он тут нагородил. Мы и так… – махнул рукой Ворошилов, как будто рубит шашкой – Он, же нас всех окончательно хочет перессорить? А что этот гад, тут про Карла Маркса наплёл.

– А что, удобная вещь. Вот только колёсико надо покрупнее – перебил товарища Будённый, который никогда не отличался знанием политической конъектуры и относился к ней довольно прохладно. – Нам бы такие в Гражданскую очень бы пригодились.

– То, что этот грек нам враг, это понятно. Я всегда недолюбливал их хитрожопую нацию… Но сейчас мы… наверно… его используем, а там посмотрим – стал просматривать мой список Сталин, который ему передал Клим. Ему совсем не понравилась моя речь об уничтожении жён и детей и заставила задуматься. Сейчас он ещё не был уверен, что выиграет в борьбе за власть. Борьба становилась всё жёстче и жёстче, и всё висело «на волоске». Сталин нуждался в любых союзниках, пусть даже временных и таких необычных как я – но, а террор против женщин и детей дворян надо пока прекратить – добавил он.

– Да ты что? – уже совсем спокойно Ворошилов.

– Я же сказал пока – Сталин всегда был осторожным, стоит пока присмотрится и всё взвесить. – Золото^[35]… всем надо золото – всё больше удивляясь написанному мной генсек.

– Что будем делать со Львом? – Будённый, которому особенно не понравилось напоминание о польской компании, где он потерял много товарищей и знакомых. Сталин же давно уже стал во главе их тройки, и окончательное решение принимал он.

– Поговорим – сквозь зубы Сталин. Если информация грека окажется правдой, то это сильно поможет прижать Троцкого и компанию, а с ним и многих концессионеров, которых насчитывалось сейчас 350 разных в СССР. Возможно, появится что-то, что позволит нажать на «Лена Голдфилдс», которая добывала не только золото, но и многое другое. Итак, пришлось в 1926 году чуть ли не всё золото и большую часть «Сеятелей» перечеканить оригинальными штампами, сохранившимися в Ленинграде на золотые монеты Российской империи, на которых блокада не распространялась. Лишь бы только сейчас удалось избежать объединённой интервенции стран, подвёл мысленно итог Сталин, изучив мой список.

Ужин и обсуждение моей кандидатуры и «хлебной войны» продолжалась ещё два часа^[36]. Если со мной решили встретиться, через три дня, а за это время окончательно всё обдумать и только потом принять решение. То как дальше вести себя с кулаками, так и не решили, а надо было выработать общий план действий Сталинских сторонников на следующее заседание.

За эти три дня мне поставили штамп в паспорте. Я успел сшить средней нормальный костюм, купить рубашку и прикупить разных вещей. Надо признаться, что дом мне для проживания выдали мало обустроенный, а скорее разграбленный. Пришлось даже покупать постельные принадлежности, начиная от нормального матраса. Купил самовар и всё остальное. Пожалел, что оставил корзину в поезде. Приходилось в машину к Сергею, так звали водителя, носить с Потоцким все покупки в серых бумажных кульках с рынка. Мне пришлось самому платить даже за заправку машины и ещё кормить шофёра за свой счёт. Цены в Москве взлетели до небес. Были намного выше, чем в Таганроге, что я никак не ожидал. Из-за этого я продал остатки ткани и одни трофейные часы на рынке. Валюту тратить я категорически не хотел, не зная что ожидать от Сталина и К*^[37]. Были у меня все основания, что пошлют меня … далеко и надолго. Плюс «принимающая сторона» решила нагло воспользоваться моими деньгами, заставляя за всё и везде платить.

Глава 16

Дача Ворошилова в селе Неклюдово.

Через три дня почти в тоже время мне назначили встречу, куда я и приехал. Во дворе ничего нового, разве что добавились всадник и два коня. Никак Будённый или Ворошилов на коне прискакали. Меня опять поразила беспечность охраны первых лиц государства, но потом я вспомнил, что только после первого нападения или покушения на Сталина в 1927 году все поменяется.