Катя немного смутилась, смутился и ее спутник. Он пытался завести машину, не выпуская каблучки из руки.

– Да выбросьте вы эту дребедень или суньте их куда-нибудь, если жалко расстаться.

– Хорошо, – парень спрятал каблуки в ящик.

– Найдет жена – проблем не оберетесь.

– У меня жены нет.

– К сожалению? – спросила Катя.

– Может быть, и так, а может, и к счастью. Так куда едем?

– Вот здесь, через два квартала редакция журнала «Наше время».

– Вы в журнале работаете?

– Нет, я нигде не служу, я сама по себе. Свободный художник.

– Это хорошо. А вот мне приходится каждый день на службу ходить.

– Вы где работаете, если не секрет?

– Для вас это занятие не интересное, я работаю в одном солидном учреждении, занимаюсь компьютерным обеспечением.

– Наверное, в банке?

– Нет, не в банке, иначе ходил бы в костюме, при галстуке и с портфелем. А у меня, как видите, руки и шея свободны.

– Поехали, чего стоим?

– Сейчас чиновник проедет со своим сопровождением, и мы поедем.

По улице пронеслась «Волга» с тонированными стеклами и два «Джипа».

– Ездят, как понравится, – сказал парень, – будь они неладны!

– Не любите чиновников?

– А вы их любите?

– Обожаю. Я на них деньги зарабатываю.

– «На них» – звучит двусмысленно, – парень повернул ключ, и его «Опель-Омега» мягко тронулся с места, вливаясь в поток машин. – Музыку? – спросил водитель.

– Да нет.

– Что? Да или нет?

– Как хотите. У меня все равно голова другим занята.

– Вы замужем? Кстати, как вас зовут? Меня зовут Илья, – парень, повернув голову, посмотрел на сидевшую рядом спутницу.

– Вы лучше за дорогой следите. А меня зовут Катерина.

– Красивое имя, – отвесил парень вполне дежурный комплимент, – очень редкое.

– Вот, вот, туда, направо. А теперь налево.

– Здесь нет поворота.

– Для меня есть.

– Ну уж нет! – парень сделал круг, как предписывал знак и подъехал к стоянке, размещенной у входа. Припарковал машину и спросил: – Вы так и пойдете?

– Что вы имеете в виду, Илья?

– Обувь?

– Разве есть какое-то альтернативное решение?

– Можно пойти босиком.

– Нет, – сказала Катерина, – пойду так. Смотрятся они нормально, а о том, что сломаны, знают два человека – вы и я.

– Вас подождать?

– Если у вас есть лишнее время, то можете подождать.

– Вы надолго, Катя?

– Ну, не знаю. У меня две встречи.

– Час? Полтора? Два?

– Нет, что вы, Илья, минут сорок от силы. Я все дела решаю быстро, кроме личных, конечно.

– А что, в личных делах – проблемы?

– У меня, знаете ли, Илья, в личных делах всегда проблемы.

– По вам не видно, что у вас есть хоть какие-то проблемы, кроме сломанных каблуков.

– Вот с них, скорее всего, сегодняшние проблемы и начнутся. На встречу я опоздала.

– Что-то не видно, чтобы вы очень сильно на нее торопились.

– Не сильно я тороплюсь, – выбравшись из машины и приветливо махнув левой рукой, сказала Катя и заспешила по ступенькам.

Она сразу же направилась в кабинет художественного редактора. Даже сквозь стекло было видно, как клубится в кабинете дым, а стекло при этом, было тонированным и рифленым.

Катя постучала.

– Заходи скорее! Вечно ты опаздываешь!

– Можно подумать, ты волновался, будто я не приду. Здравствуй, – Катя нырнула в дым и поцеловала в щеку художественного редактора.

Ей показалось то, что казалось всем: художественный редактор Дмитрий Меньшов днюет и ночует у себя в кабинете, заваленном и завешанном всевозможными фотографиями. Компьютер был включен, и на экране монитора клубилась заставка – что-то очень похожее на сигаретный дым, висевший над столом.

– Ты бы окно открыл.

– Нельзя открывать окно.

– Это почему еще?

– Все со стола сдует, потом три дня собирать придется, и наверняка что-нибудь не найдется.

Катя засмеялась.

– Принесла? Хорошие снимки?

– Как всегда, плохих не делаю.

– Ну-ну, давай посмотрим, полюбуемся.

– Я забыла напомнить, они не только хорошие.

– Но и дорогие, – сказал Меньшов.

– Верно, ты экстрасенс, Дима, мысли читаешь прямо с ходу.

– Мне снимков-то надо всего два.

– Как это два!? – воскликнула Катя. – Ты же сказал серию! Я в лепешку, можно сказать, разбивалась, ползала на четвереньках, на спине валялась, делая снимки, а ты говоришь, только два? Кофе хоть угостишь?

– Вон стоит, я всего глоток из той чашки отпил.

– А чистой чашки, как всегда, нет?

– Как всегда, нет, ты угадала. Давай я возьму три, но снимки напечатают немного меньшими.

– Э, нет, так не пойдет! Я девкам на подиуме обещала, что их лица будут видны. Они специально два часа красились. А ты хочешь три на четыре напечатать и их этим удовлетворить. Они же нас с тобой разорвут и больше никогда у меня сниматься не станут.

– Ладно, не кипятись. Кстати, вот деньги, – конверт лег рядом с кофром. – Можешь не считать, плачу, как всегда, щедро.

– Сейчас узнаем границы твоей невиданной щедрости, Дмитрий.

Конверт оказался запечатанным. Разрывать его Катерине не хотелось, она помяла конверт пальцами и бросила в кофр.

– Катя, ты так деньгами швыряешься, словно тебе такие пухлые конверты в местах двадцати дают и все в долларах.

– Да у меня таких плательщиков, Дима. смотри, – и Катерина вытащила несколько конвертов, правда, все они оказались разорваны и пусты. – Видишь, сколько?

– Вижу. Ты, наверное, уже два месяца бумаги из кофра не доставала.

– Доставала, – Катя села в кожаное кресло, ужасно неудобное, холодное и жесткое, закинула ногу за ногу. – Может, сигаретой угостишь? Только пепельницу с бычком ко мне не пододвигай и не говори, что сделал из него всего лишь одну затяжку.

– Сигарет у меня, между прочим, в изобилии, а вот кофе больше нет, потому я тебе свой и отдал, от сердца оторвал. Негативы, кстати, где?

– Возьми, – из сумки выпорхнул конверт и лег на стол. – Чем ты тут сегодня занимаешься?

– Ты же видишь, курю, кофе пью, с такими, как ты, разговариваю, торгуюсь.

– Таких, как я, положим, больше нет.

– Это точно, – хмыкнул Дмитрий, – тебя одной на всех хватит в смысле работы и в смысле достачи.

– Что тебе еще надо?

– Ничего не надо. Почему ты спросила, уезжаешь куда-нибудь?

– Можно сказать, улетаю к карабасам-барабасам в камуфляже.

– Ой-ля-ля, – не удержался Дмитрий и схватился руками за голову, – ты что, с ума сошла? Тебе что, здесь работы мало или тебя на солененькое потянуло? Кровушки решила испить?

– Да нет, Дима, на зелененькое. Просто очень выгодный заказ, англичане предложили подскочить в Чечню на недельку. Они все оплачивают – билеты, суточные, командировку. Сказали даже, что взятки шариатским чиновникам и те оплатят.

– Сумасшедшая! Я всегда всем говорил, что Ершова – баба ненормальная, но не до такой же степени! Они же не люди, они звери.

– Брось ты! Нормальные люди, хорошие мужики. У меня, кстати, в Грозном знакомых куча.

– Живых? – саркастически усмехнувшись, спросил Дима.

– Живых, конечно.

– Я не спрашиваю, Катька, сколько тебе денег посулили, но, думаю, не очень много. И надо тебе свою молодую жизнь, свое красивое тело под пули подставлять! Что твой Варлам на это сказал?

– Он ничего не говорит, он не знает. И вообще, ему сейчас не до меня. Коллекцию клепает.

– Что-нибудь хорошее или опять космические мотивы его одолели?

– Нет, с пришельцами покончено. Свозил коллекцию во Францию и пролетел как фанера. Я ему говорила, что после фильма «Армагеддон» лучше с космической темой не высовываться. Какие бы у тебя девки раскрасавицы ни были, лысого Брюса Уиллиса им не переплюнуть. Хотя каталоги моделей одежды получились очень красивые.

– Но каталоги – это же не его заслуга. – Меньшов закурил очередную сигарету. – Если бы не ты, Катя, сидел бы твой Варлам в глубокой заднице, ему даже малиновые пиджаки шить никто не доверил бы. Кстати, поздравляю тебя с присуждением премии.

– Спасибо. Но это не премия, а приз.

– Какая разница?

– Премия подразумевает деньги, а приз – только признание.

– Я-то думал, ты возгордишься и от Варлама уйдешь.

– Ну ладно тебе, Дима, он свое дело знает, а я – свое. Вот и получается у нас симбиоз: он мне – я ему. Так сказать, друг друга продвигаем.

– Взаимно обогащаетесь, – игриво расхохотался Меньшов.

– Вот насчет обогащения – этот номер с Варламом туго проходит. Обогащаться можно с тобой, с англичанами, с немцами, а из него деньги не вытянешь. Он как только заработает, так все за долги отдает или в новую коллекцию вбухивает.

– Так ты точно решила ехать? – сквозь пелену дыма как-то мягко, по-дружески спросил Меньшов.

– Точно, Дима, назад дороги нет. Я уже аванс у англичан взяла.

– Аванс можно вернуть.

– Нет, вернуть нельзя. Деньги – они как песок: сжал в кулаке – высыпался сквозь пальцы, и ничего тут не поделаешь. Работаю, работаю.

– Ты бы лучше, Катя, отдохнуть куда-нибудь съездила на недельку.

– Вот и отдохну в Чечне. Там у них тепло, юг, как-никак, Кавказ, горы.

– К черту горы! Вообще, все это чушь. Прошлый раз ты какую-то дурь придумала, потом месяц лежала больная. Тебе этот репортаж из хосписа нужен был?

– Мне – нет, но заплатили за него получше, чем за девок. И кроме того, я не знаю ни одного солидного журнала, который бы из той серии хоть один снимок не напечатал.

– Да, не знаешь, где себе славу найдешь, а где ее потеряешь.

– Ладно, я побежала, а то меня молодой человек в машине ждет.

– Серьезно, молодой?

– Молодой, молодой, моложе тебя. И, кстати, чисто выбритый.

– Офицер, наверное? – расхохотался Меньшов.

– Нет, не офицер, компьютерщик. Я с ним минут тридцать назад познакомилась, он мне каблук отломал.

– Как? За ноги хватал?

– Очень просто: взял вот так и отломал, – и Катя руками показала, как Илья отламывал каблук.

Только сейчас Меньшов обратил внимание на ее искалеченные туфли:

– Ты что, действительно без каблуков скачешь?

– Действительно.

– Ну, ты даешь! Возьми мои кроссовки.

– Сорок шестого? – расхохоталась Катя.

– Ну, все-таки.

– Нет, спасибо, Дима.

– Хоть позвони.

– Ага, позвони. у тебя всю жизнь занято. Повесишь компьютер на Интернет, и до тебя не дозвониться.

– Ты звони вечером, когда поспокойнее.

– Вечером ты пьяный.

– Зато добрый.

– Мне это до сиреневой звезды. К вечеру, Дима, у тебя всегда денег нет, так что звонить не интересно.

– Да, Катька, к вечеру моя щедрость иссякает. У меня правило: как выпью, ключи от сейфа и машины глотаю, чтобы не было соблазна воспользоваться.

– Пока.

Дима постучал указательным пальцем себя по щеке, предварительно ее надув. Катя подошла и чмокнула приятеля в щеку. Дмитрий обхватил ее за талию и на несколько секунд задержал.

– Когда приеду, чтобы был выбрит.

– Ага, – сказал Меньшов.

– И при деньгах. Я поскакала.

Катя спускалась по ступенькам высокого крыльца. Она была абсолютно уверена, хотя сама не понимала почему, что Илья будет стоять и ждать ее возвращения. Так оно и оказалось. Илья помахал рукой, боясь, что она его не заметит. Только теперь он смог рассмотреть эту женщину как следует, и она ему понравилась, чего с ним не случалось уже давно.

Катерина распоряжалась своим новым знакомым так, словно это был если ее не муж, то, во всяком случае, младший брат. Не сказав ни слова, она села в машину, открыла кофр и вытащила из него конверт. Острым ногтем попыталась подцепить клапан. Но если Меньшов что-то делал, то делал на совесть: шов оказался крепче самой бумаги. Чертыхаясь, она криво оборвала край конверта и тут же испугалась, что случайно прихватила край купюры. «Нет, целы».