– Мне твоя защита не нужна, – резко бросила я Грэйсону. – Уж от Рики-то я и сама уберечься смогу, в этом я эксперт. – Я прошла мимо Грэйсона в лифт, из которого он только что появился.

Правило для тех, кого бросили: ни в коем случае не тоскуй по тому, кто ушел.

Спустя минуту двери лифта распахнулись, и мы – я, Алиса и Орен – оказались в ложе владельца. Я вышла и даже не стала оборачиваться в поисках Грэйсона. Раз он спустился на лифте, чтобы меня поприветствовать, значит, в ложу он уже заглядывал. Может, даже болтал тут с кем-нибудь. Без меня.

– Эйвери! А вот и ты! – На шее Зары Хоторн-Каллигарис поблескивала элегантная жемчужная нить. Но было в ее хищном оскале что-то, наводящее на мысль, что, если понадобится, она сможет убить человека этим своим изысканным украшением. – А я и не знала, что ты сегодня выйдешь в свет.

И собралась уже править бал без меня, – мысленно заключила я. Мне вспомнились слова Алисы – о союзниках, сильных фигурах, влиянии, которое можно купить приглашением в эту ложу.

Что ж, игра началась, как сказал бы Джеймсон.

Глава 4

Из ложи владельца открывался превосходный вид на середину поля, но до начала игры был еще час, и никто туда не смотрел. Ложа оказалась широкой и вытянутой, и чем дальше от сидений, тем сильнее она становилась похожа на модный бар или клуб. И сегодня центром притяжения стала я – диковинка, чудачка, бумажная кукла, разодетая по случаю. Казалось, целую вечность я пожимала руки, позировала фотографам, делала вид, что понимаю футбольные шуточки. Большого труда мне стоило не пялиться на поп-звезд, бывшего вице-президента, главу технологической корпорации, который за один поход в туалет, чтобы справить малую нужду, успевал заработать больше, чем многие люди за целую жизнь.

А когда я услышала обращение «Ваше Высочество» и поняла, что в ложе действительно присутствует особа голубых кровей, мой мозг и вовсе перестал функционировать.

Алиса почувствовала, что я уже на пределе.

– Игра вот-вот начнется, – сказала она, положив руку мне на плечо – должно быть, чтобы я не сбежала. – Пора вам занять свое место.

Я досидела где-то до середины, а потом и впрямь сбежала. Грэйсон меня перехватил. Не проронив ни слова, он кивнул в сторону и куда-то направился, уверенный, что я пойду следом.

Неожиданно для самой себя я повиновалась. Вскоре нам встретился второй лифт.

– Он ведет наверх, – пояснил Грэйсон. Решение пойти куда-то в обществе Грэйсона Хоторна могло привести к ошибке, но альтернатива пугала еще сильнее, так что я понадеялась на удачу.

Ехали мы в полной тишине. А потом двери лифта открылись, и мы оказались в маленькой комнатке. Тут было всего пять стульев – и все пустовали. А вид на поле отсюда открывался даже еще лучше, чем из ложи.

– Дед сидел в ложе, покуда хватало терпения, а потом ему надоедало, и он поднимался сюда, – пояснил Грэйсон. – С собой он не брал никого, кроме нас с братьями.

Я села на стул и обвела стадион взглядом. Он был полон народу. Энергетика толпы, хаос, оглушительный шум – все это потрясало. Но тут, наверху, было тихо.

– Я думал, ты на матч с Джеймсоном приедешь, – заметил Грэйсон. Он не сделал и движения в сторону стульев – точно боялся ко мне приближаться. – Все-таки вы столько времени проводите вместе.

Это наблюдение меня разозлило – сама не знаю почему.

– У нас с твоим братом пари!

– Что за пари?

Отвечать совсем не хотелось, но, когда мы с Грэйсоном встретились взглядами, я не сумела отказать себе в удовольствии и произнесла то, что никак не могло оставить его равнодушным.

– Тоби жив.

Человек со стороны наверняка не заметил бы реакции Грэйсона, но я четко увидела, как его точно молнией прошило. Взгляд серых глаз оказался прикован ко мне.

– Что-что?

– Твой дядя жив и развлекается тем, что притворяется бездомным в Нью-Касле, Коннектикут, – выпалила я. Наверное, можно было это сообщить и поделикатнее.

Грэйсон подошел ближе. И даже почтил меня соседством, опустившись на стул рядом. Он зажал ладони коленями, и я увидела, как напряглись его мышцы.

– Эйвери, а можно поподробнее?

Я не привыкла слышать свое имя из его уст. Отказываться от своих слов было уже слишком поздно.

– Я увидела портрет Тоби в медальоне твоей прабабушки, – ответила я и закрыла глаза, мысленно вернувшись в те минуты. – И сразу узнала его. Только мне он представился как Гарри. Каждую неделю мы играли в парке в шахматы – и так почти целый год, – я снова открыла глаза. – Мы с Джеймсоном пока не знаем, какая история стоит за всем этим. И поспорили, кто первым ее разгадает.

– И кому ты уже успела об этом рассказать? – с мрачной серьезностью спросил Грэйсон.

– О пари?

– О Тоби.

– Прабабушке, потому что она была рядом, когда я сама об этом узнала. Хотела еще Алисе сказать, но…

– Не надо, – перебил меня Грэйсон. – Никому больше ни слова. Понятно?

Я уставилась на него.

– Если честно, не очень.

– У моей матери нет оснований добиваться пересмотра завещания. У тетушки тоже. Но Тоби… – Грэйсон с детства считался главным кандидатом в наследники. Неожиданное решение деда ударило по нему сильнее, чем по братьям. – Если мой дядя жив, то он единственный человек на Земле, способный внести изменения в завещание дедушки.

– Ты так говоришь, будто в этом есть что-то плохое, – заметила я. – Для меня-то да. Но для тебя…

– Нельзя, чтобы мать узнала. И Зара тоже, – Грэйсон напряженно смотрел на меня. – И юристы из «Макнамара, Ортега и Джонс».

В ту неделю, которую мы с Джеймсоном провели за обсуждением этого нового поворота событий, мы были сосредоточены на головоломке – и ни разу не думали о том, что случится, если вдруг объявится якобы погибший наседник Тобиаса Хоторна.

– Тебе что, ни капельки не интересно, что все это значит? – спросила я Грэйсона.

– Я знаю, что это значит, – сухо ответил Грэйсон. – И объясняю это тебе.

– Но если бы твой дядя был заинтересован в наследстве, он бы уже объявился, правда? – предположила я. – Если только у него нет причин скрываться.

– Вот и пусть скрывается. Ты вообще представляешь себе, до чего рискованно… – но он не успел закончить вопроса.

– Что есть жизнь без риска, братишка!

Я обернулась к лифту. Я и не заметила, как он опустился и поднялся, привезя с собой Джеймсона. Он прошел мимо брата и опустился на сиденье напротив моего.

– Ну как наше пари? Есть прогресс, Наследница?

Я усмехнулась.

– Все-то тебе расскажи!

Джеймсон ухмыльнулся, открыл было рот, чтобы что-то ответить, но его слова потонули в громких хлопках. В целом потоке хлопков. Похожих на выстрелы. Меня охватила паника, а через секунду я уже лежала ничком на полу. Где стрелок? Мы точно вновь перенеслись в Блэквуд. Все повторилось.

– Наследница.

Я не могла пошевелиться. Дыхание перехватило. Джеймсон лег рядом со мной. Он приблизился ко мне и обхватил руками мое лицо.

– Это фейерверки, Наследница. И только, – произнес он. – В знак окончания половины матча.

Разум внимал его словам, но тело погрузилось в воспоминания. Джеймсон ведь и в Блэквуде был рядом со мной. Он закрыл меня своим телом.

– Эйвери, все хорошо, – Грэйсон опустился на колени рядом со мной и братом. – С нами ты в безопасности, – он замолчал, и на долгий, мучительный миг в комнате повисла тишина, нарушаемая лишь нашим дыханием. Дыханием Грэйсона. Джеймсона. И моим.

– Всего лишь фейерверки, – повторила я. Под ребрами закололо.

Грэйсон встал, а Джеймсон не шелохнулся. Он лежал, прижавшись ко мне, и смотрел мне в глаза. Взгляд у него был почти нежным. Я сглотнула, а потом его губы изогнулись в усмешке.

– А я, к твоему сведению, значительно продвинулся в своем расследовании, – заметил он, скользнув большим пальцем по моей скуле.

Я вздрогнула, задержала на нем взгляд и поднялась. Ради сохранения собственного здравомыслия надо победить в этом споре. Да поскорее.

Глава 5

А в понедельник меня ждала школа. Частная школа. С, как казалось, безграничными ресурсами и «модульным расписанием», благодаря которому посреди дня у меня частенько появлялись островки свободного времени. Я тратила его на поиск сведений о Тоби Хоторне.

Основное было уже известно: младший из троих отпрысков Тобиаса Хоторна и, судя по всему, самый любимый. В девятнадцать он вместе с друзьями отправился на частный островок у побережья Орегона, находящийся во владении семейства Хоторнов. Там случился страшный пожар и разрушительная буря. Его тело так и не нашли.

Об этой трагедии писали в газетах, и, покопавшись в архивах, я сумела еще кое-что разузнать о случившемся. На остров Хоторнов приплыли четверо. Живым не вернулся никто. Три трупа удалось отыскать. А вот тело Тоби предположительно унесло бурей.

Я разузнала о жертвах, что могла. Двое из них были, по сути, клонами Тоби: эдакие образцовые ученики частных школ. Наследники. А вот третья – девушка по имени Кейли Руни – если верить информации, которую я нашла, была сложным подростком из маленькой рыбацкой деревеньки на континенте. В нескольких статьях упоминалось о том, что у нее, несмотря на юный возраст, уже были приводы в полицию. Основательно покопавшись в источниках, я выяснила, что Кейли Руни якобы привлекалась за наркотики, разбой и поджог, – впрочем, непонятно было, можно ли верить этим сведениям.

Из-за нее и начался пожар. Эта версия активно муссировалась в прессе, пускай веские доказательства и отсутствовали. Трое перспективных юношей, одна девчонка из неблагополучной семьи. Вечеринка, получившая неожиданное продолжение. Пламя, поглотившее все. Пресса винила во всем именно Кейли: кто-то из журналистов – между строк, а кто-то – открыто. Парней всячески обеляли в их кругах, превозносили, возвели чуть ли не в сан мучеников. Колин Андерс Райт. Дэвид Голдинг. Тобиас Хоторн Второй. Столько великолепия и потенциала, и такая ранняя смерть!

Что же до Кейли Руни… Это она во всем виновата.

Телефон завибрировал, и я опустила взгляд на экран. Сообщение от Джеймсона: У меня есть зацепка.

Джеймсон тоже учился со мной в Хайтс-Кантри-Дэй – только в выпускном классе. И сейчас скрывался где-то посреди великолепного кампуса. Что за зацепка? – подумала я, но справилась с собой и отвечать не стала. Вскоре телефон просигналил о том, что он снова набирает мне сообщение.

Давай, расскажи, что выяснил, – подумала я.

Текст наконец высветился на экране. Не хочешь поднять ставки?

* * *

Столовая в Хайтс-Кантри-Дэй тоже была необычной: вдоль стен стояли длинные деревянные столы, стены украшали портреты. Высокому потолку была придана форма арки, а на окнах поблескивали витражи. Я взяла свою порцию и обвела взглядом зал в поисках Джеймсона, но вместо него наткнулась на еще одного из братьев Хоторнов.

Ксандр Хоторн сидел за столом и не сводил глаз с какой-то хитроумной штуковины, лежащей перед ним. Она чем-то напоминала кубик Рубика, но имела более вытянутую форму, а квадратики на ней могли крутиться и выгибаться в любую сторону. Видимо, изобретение самого Ксандра. По его собственному признанию, из всех братьев он чаще всего отвлекался «на сконы и всякие сложные механизмы».

Пока я наблюдала, как он вертит в руках три маленьких квадратика, в голову закралась мысль. Пока братья Ксандра разгадывали дедушкины загадки, он сам часто угощал старика сконами. Говорили ли они о Тоби во время таких встреч? Существовал лишь один способ это выяснить. Я пересекла комнату и села рядом с Ксандром, но он был до того поглощен размышлениями, что даже меня не заметил. Только крутил квадратики: вперед-назад, вперед-назад.

– Ксандр?

Он посмотрел на меня и моргнул.

– Эйвери! Какой приятный и действительно внезапный сюрприз! – Правой рукой он потянулся к записной книжке, лежавшей по соседству с изобретением, и захлопнул ее.