И, боже, если тебе не везло с молнией, которая тянулась от задницы до переда, это было очень больно, поэтому ты должен был внимательно следить за тем, как садишься. Они были скроены исключительно на женщин. Но Вивьен объясняла это так: «Все это часть твоего опыта рабства». Дословно цитирую. Эта женщина была просто уморительна!

Но вскоре о ножные ремни спотыкались уже все. По всему миру! Немного отвлекусь, но это отличная история: мой очень хороший друг, Пол Янг – не поп-певец, – купил как-то себе такие брюки, и его мама отутюжила на них спереди стрелки! Стрелки на бондажных штанах! Она хотела как лучше – это хорошо, когда о тебе кто-то заботится, но боже мой, представьте, насколько болезненно воспринял это подросток? Но не волнуйтесь – всего час в таких штанах, и эти складки прекрасно разошлись от пота.

Должен, однако, сказать, что ее футболки были потрясающими. Мне понравился дизайн одной, скроенной в виде двух сшитых между собой квадратов. Это была задумка Вивьен, там был еще какой-то написанный спереди диалог или что-то типа того, но сама идея сделать футболку из двух квадратных кусков ткани, сшитых вместе от линии горловины до края рукава и от подмышек до низа, превосходна. И зачем нужны вещи по фигуре? Мне это нравилось, за исключением разве что тех случаев на сцене, когда ты совершаешь свою самую стремительную, самую крутую пробежку, а потом появляется фотография чего-то похожего на пивной живот, а тебе всего двадцать. Понимаете, слишком коротко.

Постоянная проблема, с которой я сталкивался в творениях Вивьен, заключалась в том, что эстетика значила для нее гораздо больше, чем реальная физиология человека. Другой проблемой были вечно распускающиеся нитки, поскольку швы она никогда не закрепляла. С другой стороны, у нее действительно не было денег, чтобы нанять хороших швей и сделать правильную отделку, так что все это – дело случая. Я имею в виду, что она реально пережила тогда целую вселенную всяческих напастей. С тех пор мы с ней встречались, и на протяжении всех этих лет она говорила обо мне очень плохие вещи, да и я говорил о ней ровно то же самое. Но я все еще уважаю ее. Кто еще способен так ходить по краю? Кто еще? В том-то и радость от того, что мы делаем, – когда мы говорим друг о друге, мы словно подталкиваем друг друга к следующему шагу. Но в прессе все это совершенно неправильно обозвали «сварой».

Хотя замечу, что у Вивьен всегда был очень сложный характер. Очень неумолимый и осуждающий, и с ней очень трудно ладить. И еще ее манера – она стояла там, выкрикивая оскорбления, взирая на весь мир, как индюшка! О, помню один ее наряд – Вив кричала на меня перед каким-то концертом, на ней был цельный, облегающий, застегивающийся на молнию резиновый комбинезон телесного цвета, на месте сосков были продеты красные кольца, и этот костюм доходил ей до самой шеи. Плюс еще волосы торчком – она на самом деле выглядела как индейка. Истощенная, ощипанная индейка. Ее морщинистая старая шея пыталась высунуться из этой штуки. Это было до того, как Сид присоединился к группе. Я не понимал, о чем она говорит. Кому какое дело? Я просто смотрел на эту нелепую штуку перед собой, и Сид заметил: «Да заткнись ты, индюшачья шея!»

Теперь я жил в квартире Линды Эшби в Сент-Джеймсе, сразу за Букингемским дворцом, почти напротив Скотленд-Ярда. Линда тусовалась с кем-то из «контингента Бромли». Фактически она была девушкой по вызову, и все ее подруги были такими же. Мне очень нравилось их общество. Они мне казались действительно открытыми, честными людьми. Как только они заканчивали со своей утомительной деятельностью на ниве секс-услуг, этой ежедневной рутиной, с ними было очень весело общаться, поскольку отпадала необходимость хранить какие-то личные секреты.

Мы познакомились через девчонок из лесбийской тусовки, которые часто ходили на концерты Sex Pistols. У «Пистолз» всегда было много поклонниц-лесбиянок, и они мне очень, очень нравились. На самом деле они очень ранимые, теплые люди. Я понимаю, что они дают друг другу то, что не могут дать мужчины. Больше силы! Как чудесно сидеть на диване между двумя лесбиянками – такого тепла ты не испытывал никогда в жизни. Просто невероятно, насколько открытым может быть подобное чувство. Знаете, если вы находитесь там, где вам не стыдно за себя, это знак того, что вас окружают хорошие люди, – ключ к поиску правильных по жизни людей. Всегда общайтесь с теми, кто не стыдится себя, будь то лесбиянки, геи, гетеросексуалы, черные, белые, кто угодно – ебанутые, психически ненормальные, извращенцы или просто абсолютно нормальные. Если они действительно имеют в виду то, что говорят, и являются теми, кто они есть, это очень комфортная среда.

Мне очень, очень нравилось общество Линды. Я любил ее до безумия. Между нами не было никаких «отношений», ну, разве что некая общность двух психов. Она была прелестной девушкой, которая втягивала меня в действительно замечательные ситуации.

Например, Линда однажды познакомила меня с Джереми Торпом в баре в здании парламента. В то время он был лидером Либеральной партии в Великобритании, однако его политическая карьера вскоре закончилась гей-секс-скандалом. В парламенте проводилось какое-то вечернее мероприятие с выпивкой, и у Линды был туда доступ, поэтому она взяла меня и еще пару человек. Несколько пенни за пинту – возмутительно, блестяще, какое замечательное для выпивки место! Где-то неподалеку возвышалось здание парламента, а мы стояли там под специально раскинутыми навесами, глядя на Темзу, окруженные этими депутатами, которые весь день, кажется, ссорятся и ненавидят друг друга, но вот они тут – обсуждают, кто с каким эскортом покинет вечеринку.

Мои представления о продажных депутатах всегда многократно усугублялись, когда я получал возможность наблюдать за ними застигнутыми врасплох. Наверное, они решили, что я проститутка мужского пола, просто с несколько иным стилем одежды. Я никогда не одевался откровенно сексуально, так что мне повезло – я не привлекал к себе подобного внимания. Скорее, отталкивал.

Так что в ту ночь я был свободен от поползновений геев-депутатов. Я определенно не был тем, кого мог искать Джереми Торп. И только посмотрите на скандалы, которые развернулись всего через пару месяцев – вокруг нас обоих! Он был так знаменит своими твидовыми пиджаками – ну, знаете, классическими британскими костюмами, это была его фишка – и своей дурацкой маленькой шляпкой. Когда много лет спустя, в 2007-м, я надел твидовый костюм на мероприятие «Пистолзов»^[143], то, танцуя в этом наряде, в глубине души думал о Джереми Торпе.

К концу лета концерты стали очень напряженными. На том, что проходил в кинотеатре «Screen on the Green», было полно народа из музыкальной индустрии, всяких людей из звукозаписывающих компаний, занимающихся поиском новых исполнителей и так далее. Это был очень странный концерт, все, что с ним связано. Меня не особенно порадовала идея Малкольма показать перед нашим выступлением фильмы Кеннета Энгера^[144]. «О, черт возьми, да это геи, одетые как “Ангелы Ада”, сосут друг другу члены. Правда, Малкольм, разве это Искусство?» Но в «Screen on the Green» заведовал всем очень хороший парень по имени Роджер, и это была его работа – продвигать это безумное кино не для всех. Наверное, и я бы предпочел, чтобы они демонстрировались на экране на концерте Sex Pistols, а не между Дональдом Даком и Багзом Банни.

Я сидел в толпе, смотрел эти фильмы и задавался вопросом: «Интересно, о чем думают люди?» А люди не думали ни о чем, кроме: «Посмотрите на этих старых пердунов, пытающихся произвести впечатление». Таково было общее отношение собравшейся там молодой публики; все это выглядело каким-то утомительно-пресыщенным и было наполнено энергетикой в стиле заблудшего Джеймса Дина. Помню, я сказал все это Малкольму. Это было так забавно. Рядом со мной сидел Джон Грей, который поинтересовался: «А где в этом фильме девушки, Малкольм?»

Я вообще понятия не имел, как заключались сделки со студиями. Конечно, Малкольм делал все это за кулисами со своим адвокатом, которого я никогда и в лицо-то не видел. У меня с самого начала были большие сомнения в юридической силе контракта с EMI, поскольку при подписании мои интересы не представлял мой адвокат. И я всегда держал это в уме, думая, что, если в будущем возникнут проблемы, у меня будет возможность воспользоваться этой лазейкой и как-нибудь отвертеться. Типа что в контракте есть нестыковки. И, как всегда, я ошибся в том, что касается законов.

Будьте очень осторожны с тем, что вы подписываете, я обращаюсь сейчас к каждому в этом мире! Даже если вы думаете, будто знаете, о чем идет речь, вы очень легко можете обнаружить, что ничего не знали! Формулировки контрактов настолько мудрены и запутаны, что с таким же успехом их можно было бы написать по-вьетнамски. То, что, как вам кажется, вы поняли абсолютно ясно и четко, оказывается неправильным и на самом деле имелось в виду нечто совершенно другое. Ты запутываешься в этих вещах, а потом годами пытаешься их распутать. Итак, ты проходишь через все это, и вот он, твой первый контракт на запись, и ты жутко взволнован. Иначе и быть не может, ты думаешь, будто чего-то добился, обеспечил себя деньгами до конца жизни. Ура! Достижение Номер Один. Но это не так. Такова жизнь – череда взлетов и падений.

Ходили разговоры и о других лейблах, таких как Harvest и Chrysalis, которые я очень любил, когда был помоложе, но они все погрязли в хиппизме и уж там точно не было места Sex Pistols. Это совершенно другой жанр, и там бы пришлось менять все, от туалетов в подвале до кладовой на чердаке, чтобы приспособить к совершенно иному подходу к жизни. Так что нет, это не выход.

Было очень трудно сказать, что происходит, кроме того, насколько утомленной и старой студией была EMI и насколько потерянной. Они и понятия не имели, как инвестировать в будущее. Они, вероятно, просто увидели нас: «О, смотрите, похоже, группа может дать какую-то движуху. Давайте ими займемся!» Мы были не первой панк-группой, подписавшей контракт. The Damned сделали это незадолго до нас, что было весьма забавно, – использовав наше старое панковское прозвище^[145] и опередив нас на один шаг. Не знаю, были ли они очень довольны своим положением. Об этом мало что говорилось.

Я полагаю, на EMI думали, что это все только шуточки, и они реально, на самом деле реально не справились с тем, во что это вылилось. Весь наш хардкорный напор просто потряс их до основания, так что пришлось быстро убираться из EMI. И во многих отношениях это было здорово, поскольку записи, которые мы сделали для EMI, были настоящим дерьмом, я не преувеличиваю, – они записали такие отвратительные демо, что полная безнадега. То, что в результате получилось, иначе как бездарным шумом не назовешь.

Была тогда записана печально известная ранняя версия «Анархии», полный отстой. В то время мы ее так и не выпустили, и слава богу. Мы порядком поджали хвосты со стыда за то, насколько это оказалось ужасно. Так что наша следующая попытка записать сингл, уже с Крисом Томасом, выстрелила точно в цель – ну, вы знаете, «если долго мучиться, что-нибудь получится». Можно сделать хорошую запись и с фальшивыми нотами, дело было не в этом – всему свое время.