Утро следующего дня выдалось необыкновенно теплым, солнечным и радостным. Осень, запоздало о чем‑то вспомнив, на прощание выдернула из рукава джокер в виде последнего дня бабьего лета. Небо было синим, солнце – ярким, кофе – на редкость крепким и ароматным, более того, Катерина даже успела вовремя подхватить турку с плиты, а именно тогда, когда его душистая «шапочка» только начала подниматься над медной горловиной. Поставленные накануне задачи и пути их решения испарились сами собой, не вызвав ни малейших угрызений совести. Здраво рассудив, что магазины – явление постоянное, а хорошая погода осенью, да еще в Питере, явление случайное, временное и непредсказуемо меняющееся, она пересмотрела текущие планы и приняла решение в пользу себя любимой. Прикинув свои финансовые возможности и количество перенесенных стрессов, она решила, что заслуживает небольшой праздник. Конечно, с поездкой в Лас-Вегас и Рио‑де-Жанейро в очередной раз придется повременить (хотя, честно говоря, туда не больно и хотелось), но прогуляться по любимому городу, зайти перекусить в кафе, чтобы не готовить дома, посмотреть в кино что‑нибудь незатейливое – почему бы и нет? Она теперь свободная женщина и начинает жизнь с чистого листа. Вот интересно, если каждое утро начинать с зарядки и установки, что сегодня у тебя будет самый счастливый день в жизни, на каком этапе это сработает, если сработает вообще? Хотя с зарядкой по утрам она, кажется, несколько погорячилась, и, сладко потянувшись, Катерина с удовольствием взлохматила волосы. Ее короткое каре не требовало ухода с применением «высоких технологий» типа дорогущих желе, муссов, закрепителей и всяких там выпрямителей-закудрителей, поэтому она могла, не нанося значимого урона своему имиджу, запустив пятерню в волосы, сделать легкий массаж головы, чем регулярно и занималась. Настроение было презамечательное, и душа пела что‑то невразумительное.

На улице вдохнув полной грудью запах влажной земли и сладость прелой листвы, она ощутила небывалую легкость, будто вернулась та прекрасная пора надежд, мечтаний и искренней веры, что мир представляет собой бескрайний океан праздника жизни… Так, как это бывает в юности. Во всяком случае – в ее юности. Теперь смешно вспоминать, но в то время у нее была полная уверенность, что впереди ждет дорога из желтого кирпича и после небольших трудностей, о которых даже не стоит задумываться, будет Изумрудный город с прекрасным принцем (Гудвин, даже несмотря на свое могущество, как возможный вариант рассмотрению не подлежал). Катерина, улыбаясь своим воспоминаниям, шла, с удовольствием загребая ногами опавшие листья, которые ковром устилали тротуар. Может, именно здесь и начинается волшебная дорога. Новая жизнь – это здорово, ощущение такое, будто чулком слезла старая больная кожа, а под ней оказалась новая, с золотистым отливом, чистая и здоровая. В кино она пошла на диснеевский мультик, при этом, не задумываясь, отказалась от фантастического блокбастера, мелодрамы и какого‑то заумного триллера. Мультфильм был веселый, музыкальный, красочный, как ее настроение, и, конечно, с предсказуемым счастливым финалом. Давно, как давно она не испытывала такой легкости, а всего‑то – хорошая погода, удачный выбор фильма и замечательное настроение.

Время подходило к обеденному, но в кафе, куда она зашла, было почти пусто. Катерина заходила сюда и раньше. Здесь был один зал – не очень большой, уютный, выдержанный в духе неоклассицизма, и весьма приличная кухня, от паназиатской до европейской, и, что особенно радовало, – весьма разумные цены. Устроившись у окна за небольшим, рассчитанным на двоих столиком, она развернула меню. Хотелось побаловать себя, и не просто «комплексным обедом», а чем‑нибудь таким-эдаким вкусненьким, пусть оно будет чуть дороже, но «если очень хочется, то можно», тем более был повод – хорошее настроение.

От изучения и выбора блюд по вкусу и по карману ее отвлекли громкие голоса мужчин, сидевших в глубине зала за пару столиков от нее. Они будто только вышли из девяностых: крепко сбитые, лысые, одетые в похожие кожаные куртки. Издали эта группа чем‑то напоминала героев известной рекламы драже «Эм-энд-Эмс», с одной только разницей – эти были одинакового цвета. Несмотря на неподходящее время, перед ними, кроме множества тарелок с едой, высились графины, содержащие явно не лимонад. Что называется, «братва гуляла». Катерина оглядела присутствующих посетителей: пожилая пара, закончив с трапезой, торопливо рассчитывалась с официанткой. В дальнем углу спиной к ней сидел мужчина и, видимо, в ожидании заказа работал на ноутбуке, не замечая ничего вокруг. Спор среди братков набирал обороты. Один из них, которому, видно, была неинтересна тема общего разговора, вальяжно откинулся на спинку кресла и, увлеченно ковыряя в зубах зубочисткой, равнодушно осматривал зал. Катерина не успела отвести глаза и, случайно встретившись с ним взглядом, изобразила на лице высшую, граничащую с легкой формой идиотизма степень равнодушия. Скользнув далее взглядом по интерьеру зала, она вновь уставилась в меню, одновременно стараясь придумать благовидный предлог, чтобы уйти.

– Привет! – прогундосил, усаживаясь к ней за столик, откормленный, лет тридцати молодец в кожанке с низким лбом, глубоко посаженными глазками-буравчиками и тяжелой нижней челюстью. – Привет! – еще раз повторил он и поставил на стол стеклянный графин с прозрачной жидкостью и два стакана, при этом перекатив разжеванную зубочистку из одного угла щелеобразного рта в другой. – А ты ничего, хоть и в возрасте. Люблю женщин постарше. Такие, как ты, занимаются сексом как в последний раз…

– Эй, подруга! – это уже неслось вслед проходящей мимо официантке. – Заказик прими! Нам тут столик накрой под водочку и учитывай, что я теперь с дамой, – при этом он залихватски подмигнул Кате.

Катерина, не поднимая глаз от меню, почувствовала, как на нее мутной волной начала накатывать злоба. Она знала за собой такую дурную черту, когда в момент опасности могла очертя голову кинуться в самое пекло, не думая о последствиях. Тип, сидевший сейчас напротив, вызвал у нее ни с чем не сравнимую антипатию. Чтобы не сорваться, она под столом с силой наступила себе на ногу и, не поднимая глаз, голосом, каким обычно говорила с пациентами, отличающимися пониженным интеллектом и плохим воспитанием, произнесла:

– Если вас не затруднит, пожалуйста, попробуйте поискать женщину своей мечты среди тех дам, что родились до «исторического материализма». Возможно, именно у них вы получите те ощущения, которых вам так не хватает.

– Хамишь, – с печалью в голосе то ли спросил, то ли констатировал новоиспеченный кавалер. – Это ты напрасно. Так и схлопотать можно.

– Вы мне угрожаете? – поинтересовалась Катерина и, подняв на него глаза, постаралась просчитать для себя возможные последствия, если она стукнет его по голове графином с водкой. При любых раскладах перспективы вырисовывались в мрачных тонах: от травм различной степени тяжести с преобладанием, судя по размерам его кулаков, все‑таки тяжелых и до свежего земляного холмика с одиноким траурным венком. Однако, если положение будет безвыходным, все‑таки стоит рискнуть.

В это время за столиком, где продолжали сидеть друзья этого «красавца», атмосфера накалилась до критического уровня, и наконец полыхнуло, да так, будто произошло извержение вулкана средней величины. Двое, прекратив ругань, вдруг резко вскочили из‑за стола, при этом перевернув его набок, что сопровождалось грохотом и звоном бьющейся посуды, и дружно схватились в ближнем бою. Молча, со зверским выражением лиц они начали топтаться по осколкам, размазывая по полу остатки незавершенного банкета, при этом отчаянно пыхтя и с диким неистовством стараясь вытряхнуть друг друга из одежды. Третий, что‑то усердно бубня, кружился вокруг трясущейся парочки, прикладывая усилия, правда без фанатизма, влезть между ними то ли с целью разнять, то ли с целью поучаствовать в завязавшейся склоке. Более высокий, внезапно отпустив полы куртки своего визави, нанес ему кулаком, похожим на молот, удар под дых, одновременно получив от того сильный контрудар головой в лицо. От полученных тумаков оба разлетелись в разные стороны, круша своими телами все, что попадалось на их пути.

Где‑то громко завизжали официантки…

– Сиди и никуда не уходи, – приказал Казанова и, одним махом сбросив с себя куртку, ринулся в гущу событий. Бойцы, довольно быстро выбравшись из‑под обломков разнесенных ими в щепки соседних столов и кресел, не переводя дыхание, вновь ринулись в бой и, столкнувшись корпусами, начали отчаянно молотить друг друга кулаками, при малейшей возможности пуская в ход ноги и части разломанной ими же мебели. В драку тут же вписался бывший «миротворец» и подоспевший несостоявшийся герой-любовник. Катя, решив, что при любом раскладе имя победителя ее не интересует, быстро направилась к выходу. Резкий рывок за плечо отбросил ее на недалеко стоящее и еще целое кресло.

– Я сказал сидеть! – прорычало склонившееся над ней налитое кровью лицо. Раздавшийся глухой удар и закатившиеся под лоб глазки-буравчики позволили сделать вывод, что клиент находится в процессе глубокого переосмысления своего поведения. Пошатнувшись, он стал заваливаться на бок до тех пор, пока благополучно не оказался на полу. За его спиной, с легким удивлением наблюдая за тем, как тело располагается у ног Катерины, сжимая в руках разбитый ноутбук, стоял мужчина.

– Я предлагаю покинуть это заведение и не мешать сим джентльменам обновлять здесь интерьер! И давайте поторопимся… – окончание его фразы потонуло в оглушительном грохоте.

– С удовольствием… – согласно кивнула Катя и быстро последовала за своим спасителем, который, перешагнув через поверженного соперника, уже стоял у двери, ведущей на улицу. Когда они садились в машину, драка в зале была в самом разгаре, а где‑то вдали уже были слышны звуки полицейской сирены.

– Позвольте представиться, – заводя двигатель, произнес он, – Марк, Марк Станиславович. Непростое сочетание, поэтому лучше Марк. А как можно к вам обращаться?

– Катерина Аркадьевна.

– Катерина Аркадьевна, – выруливая со стоянки, продолжал Марк, – я знаю здесь недалеко весьма приличное место. Там можно посидеть в спокойной обстановке и к тому же неплохо перекусить. Прошу простить меня за неделикатные подробности, но я зверски голоден. Вы ведь никуда не спешите? Может, вы не откажетесь составить мне компанию и отобедать?

– У меня сегодня масса свободного времени, и тем более мне тоже до неприличия очень хочется есть, – внутренне содрогаясь от собственной бесцеремонности, она тут же перешла к тому, что сейчас ее волновало больше всего. – Спасибо, что выручили меня там… Жаль, что пострадал ваш ноутбук, но, может, его еще как‑то можно восстановить…

Он притормозил на светофоре, загоревшемся тревожным красным светом, и улыбнулся.

– Не переживайте, будем считать, что нам очень повезло: во‑первых, в том, что я не успел уйти, – перехватив ее удивленный взгляд, тут же пояснил: – Деловой партнер позвонил буквально за пару минут до начала поединка, предупредил, что не может прийти. Позвонил бы раньше – и я бы раньше уехал. А во‑вторых, в том, что ноут вовремя оказался под рукой. Честно говоря, я не ожидал такого эффекта от удара. Саму технику не жаль. Когда собираюсь выключить комп, наработанные материалы тут же сбрасываю на флешку – научен собственным горьким опытом. В данном случае это пригодилось как никогда.