Тимия сняла со спинки стула свое пальто и двинулась к выходу, но была неуклюже остановлена чутким прикосновением на плечу.

– Прошу, возьмите на память, – сказала официантка и протягивала какую-то картонку в дрожащих руках, – раз уезжаете.

– Не стоит, – Тимия хотела было развернуться на силу к выходу, но картонка была уже в ее руках, а девушка бежала с грязной посудой на мойку, – спасибо…

Открытка. Это обычная открытка с фотографией очередной достопримечательности города. Странно только что Тимия ни разу в жизни не видела это памятник. Обелиск, похожий на квадратное острие иглы стремящееся ввысь. Нет, понятное дело что таких памятников в стране преогромное множество, обычный военный монумент, но именно такой и именно здесь – она не видела. Впрочем, может его перевезли или уничтожили во времена войны, дата показывала именно те годы, а на заднем плане был известный драматургический театр в который ее то и дело затаскивала мать. Вот что-что, а театр с его “надкусанными” барельефами, она забыть не сможет. Она сунула открытку в неиспользуемый ранее карман и двинулась к автобусной остановке.

Пока она ждала автобус то листала ленту новостей. Тут найден новый вид сколопендр, там открыли новый способ диагностики сердечно-сосудистых заболеваний. И читая очередную интересную статью Тимия моргнула. Лишь раз, такой же как и неисчислимые количества с самого ее рождения, но этот раз был роковым и был третьим взором на тот мир который она уже начинала забывать.

Скамейки на остановке, на которых впрочем все равно никто в здравом уме не сидел, пропали. Остался только серый бетонный блок служивший стенкой. Навес был из того же материала, но стена осталась только одна, и только дальняя. Остановка стала буквой “Г” в ширину.

Температура начинала подниматься, а в руках зарождался тремор.

– Это бред, этого нет, – говорила она вслух.

Тимия стояла на месте и не двигалась. В прошлые разы помогло, и сейчас должно. Но прошла минута, прошла другая, а девушка все также стояла на одном месте в пустом мире.

Она старалась успокоить себя мыслью что ей опять что-то подмешали. Что-то было в том мясном пироге. Если не подмешали – у нее аллергия. Аллергия которая вызывает галлюцинации. В мире много чего странного происходит, а она до сих пор не нейробиолог, или нейрофизиолог, или…

Или все это правда. Вот такая мысль сидела на троне сознания облаченная в дорогие кожи и меха, устланная золотом и цокающая всякий раз когда благоразумная девочка старалась вернуться в свое сознание. Мысль сидела на троне и вертела корону смотря на девочку сверху-вниз.

Невольный крик вырвался из груди Тимии и она пустилась бежать. Город все тот-же, дороги – все там же. И ее дом наверное должен быть дома.

Она завернула за угол и увидела как крышы домов что еще не стали серыми моноблоками скатывались вниз в каком-то подобии водопада. Черепица разномастных цветов и серый шифер сливались в бурном потоке который не достигал земли распадаясь на пыль. Крыши не делают из разных материалов, их не делают разных цветов, но там было то что было. И она видела то что видела.

Но не слышала. Тут должна была стоять какофония звуков, но она слышала лишь постук своих кед о асфальт.

Она бежала и кричала, молила о помощи и сама пыталась найти хоть что-то отдаленно напоминающее родной мир.

И все тут было не тем чем должно было бы быть.

До дома бежать с десяток километров, но еще никогда в жизни она не чувствовала себя такой бодрой. Адреналин бурлил в крови и всякая боль докучающаяя ей в старших классах – исчезала. Потому что в таких погонях страх главенствует над разумом.

Новый поворот меж цементных статуй ознаменовал ее конец. Надо было закрыть глаза и не видеть его.

Сгорбленное нечто лишь смутно напоминающее что-то гуманоидной формы нависало над красной телефонной будкой всем своим огромным телом семиметрового исполина. Голова с тремя металлическими, и скрюченных в разные стороны рога-шипа была направлена на таксофонную будку еще, плюс-минус, оставленную в своей изначальной форме пика инженерной мысли. Но самым отвергающим разумность было его лицо. Сплошное, извивающееся марево из мелких насекомых темными отблесками темного хитина которым оно смотрело на свисающую трубку. Тимия хотела было закричать, но тотчас ее руки закрыли собственный рот, а зубы прикусили язык. В глазах стали проступать слезы. Вся усталость от пробежки ударила по ногам. Колени согнулись и она упала.

Но существо молчало и не двигалось. Оно могло двигаться, все сущее от приматов в Тимии говорило о том что оно может двигаться. Девушка сидела на асфальте и боялась моргнуть, хотя мгновение назад не переставала это делать. Существо поймет что тут кто-то есть и надежда, что моргание спасет ее как и в два прошлых раза, исчезла от одного только вида крюкоподобных лап.

Исполин сменил угол обзора и сейчас смотрел сквозь маленькие выбитые стеклянные окошки с тыльной от Тимии стороны. Девушка сглотнула ведь она была в поле его “зрения”, но оно ее не заметило.

“Шанс есть! Шанс есть! – кричала мартышка внутри головы Тимии”.

То были слова, слова осознанной мысли, но потом последовал образ еще не родившийся, но готовый к действию. Одной рукой она еще держала свой рот закрытым, а другой оперлась на твердую землю чтобы хоть как-то поднять тело. Глаза не двигались – она смотрела на существо выискивая хотя-бы одну причину пуститься в бегство. Лишь маленький его шорох мог способствовать ее неразумному действию.

Но существо не обращало на нее ни малейшего внимания. Тимия сделала осторожный шаг назад.

То был район Старых школ, в нынешнее время три из пяти школ тут закрыты по техническим причинам, а дети ходят в новые и куда более безопасные, поэтому район так и прозвали. Тимия гуляла тут с собакой своей подруги когда та искала себе жилье тут, еще в университете, поэтому знала каждый метр и каждый невидимый проход. Знала, но вот только в нормальном и прежнем мире. Тот дом где жила подруга теперь представляет собой изливающийся сам в себя в воронке поток кирпича, керамоблоков и арболита. В то же время хотя-бы примерное расположение объектов и улиц оставались “привычными”. Все было на своих местах. Другое, но на своем месте.

Тимия сделала пять шагов в сторону и уже переходила через поребрик отделяющий дорогу. Монстр продолжал быть на своем прежнем месте, в метрах десяти-двадцати от нее, но один только его монструозный прыжок, или выпад, или как оно только может передвигаться, и девушка бы оказалась в его цепких лапах. Ему стоит только разогнуться и протянуть к ней свои крюкоподобные лапы, и ей уже не сбежать. И мысли эти рисовали в ее голове чудовищные картины наполненные красной краской на сером асфальте. Она не сводила с него глаз, а моргала по очереди, странный ритуал, но дающий хоть какую-то осмысленную надежду кроме первобытно-генного страха внутри. Она завернула за угол серого монолита раньше бывшим газетным киоском и смогла наконец выдохнуть, общего обзора с колосом не осталось, и она прислонилась лицом к зацементированному зданию.

“Пусть все исчезнет, пусть все исчезнет, пусть все…– продолжала она твердить у себя в голове, но даже там говорила шепотом”.

Она открыла глаза и увидела это нечто в сантиметрах тридцати от нее, нависающее и смотрящее сверху. С его “лица” опадали те маленькие насекомые, но сейчас на них можно было насмотреться вдоволь, то были пауки. Сотни, тысячи, сотни тысяч маленьких пауков копошащиеся на его голове и на паутинке спадали к Тимии.

Девушка закричала и голова монстра вспыхнула ярким пламенем. Существо покачнулось, секундой осознавая свою, вроде бы, боль и вывернулось назад упав на спину. Вдруг все его тело стало гореть, Тимия сидела без понятия происходимого.

– Это я? – спросила она себя.

Но ответ пришел из-за угла. Потелета вторая бутылка и монстр, уже полностью объятый огнем, завертелся в агонии по ветхо-серой земле.

– Получай страхолюдина! – кричал кто-то. – Сдохи! Сдохни!

Тимия, дрожа каждой частичкой своего тела, передвинулась поближе к источнику человеческого шума.

Это оказался парень лет двадцати с виду, в синей толстовке с капюшоном под черной ветровкой и красно-фиолетовых кедах.. Она вроде как припомнила что видела его, но такой образ нынче носит половина от молодежи. Парень прыгал, показывал средние пальцы и орал во всю глотку пока существо извивалось в боли.

– Помоги… – смогла она наконец и сама сказать что-то вразумительное, но сразу после этих слов черная мгла сна-кошмара поглотила ее в свои пучины.