Тимия открыла глаза и увидела перед собой маленькие грязные синие кроссовки надетые на голые ступни и влажные ноги. Страх завладел всем телом моментально и она оцепенела не в силах поднять голову.

Марк стоял напротив и было видно как кровь, смешанная с грязной водой в блевотной жиже, каплями падали с его рук на пол.

– Скажи маме что все хорошо, – сказал он.

– Ты зачастил.

– Ты не отпускаешь меня, Тим.

На краешке обзора Тимии, там где находился вход в палатку, ткань, охраняющая их от внешнего мира, колыхнулась и за его просторами стали четко видны стебли рогоза.

– Позвони маме, – сказал Марк, – скажи что все хорошо.

– Я совру.

– Все хорошо, Тим, прими это. Все будет хорошо как только все закончится. Поэтому все хорошо.

– Ты всегда был таким оптимистом, – Тимия постаралась поднять голову, но как только она отодвинулась вверх на пару сантиметров Марк тоже поднялся, оставаясь все так же за пределами видимости, – ты всегда был таким оптимистом… Почему я не пош…

– Потому-что ты и не должна была с ним туда идти, – сказал неожиданно вошедший Макс.

Оцепенение Тимии сразу же прошло и она поднялась во весь рост с кровати.

– Я думала ты хоть ненадолго оставишь меня наедине, – сказала она.

– А я думал ты исправно исполняешь свои обязоности. И ты никогда не можешь быть одна нынче, это так, к слову. – сказал Макс причмокивая сухими губами. – По твоим меркам ты же совсем недавно безработная, а уже так ленишься.

– Ленюсь? – ответила Тимия кривясь. Новый Макс вызывал в ней противоречивые чувства ненависти и почтения. Ему подчинялись огромные силы, он много знал, но именно его знания выводили из себя. Он как будто бы знал больше чем говорил, а говорил он много и тем самым уводил общие мысли Тимии в сторону от нужного. Пора было с этим кончать. – Слишком много говоришь, Макс, но все не по делу.

– Как же? – Макс улыбнулся. – А вот мне кажеться я говорю все то что тебе стоит знать.

– Стоит? Мне? – Тимия подошла вплотную к нему и между ними стала видна явная разница в возрасте. Макс, что раньше был в меру упитанным и чуть мускулистым, осел в осанке, сщуплился, а его руки исхудали в конец. Его синий пиджак висел как на манекене-палочнике, а галстук попросту был развязан и болтался на шее. – Зачем мне звонить маме? Она трижды…

– Твоей маме было сообщено что ты находишься в секретном отделе по делам обелиска, – тотчас парировал Макс уже зная о чем думала Тимия. – Она пыталась выбраться сюда, но мы, конечно же, этому всячески препятствовали. Но, хочу заметить твоя мама очень упорная женщина, проникла сюда тайком “посмотреть на любимую дочь”.

Тимия была шокирована .

– Что? Что вы с ней сделали? Вы же… – Тимия не хотела продолжать свою мысль.

– За два дня до этого я приказал найти тебе двойника. Твою мать специально держали на расстоянии, но таком чтобы она видела “другую” тебя. Так что попрошу тебя довериться мне даже если я не сообщаю тебе всю имеющуюся у меня информацию. Это сложно понять, но я знаю что должно произойти далее, поэтому то я и “Пророк”. Я знал что твоя мать явится сюда, знал что и ты вернешься, но так же я и знаю что тебе нужно сейчас позвонить ей.

– А что про серый мир? Как Арфо станет богом?

– А как становятся богами? – Макс переждал секунду реторического вопроса и продолжил. – Я не знаю. Я лишь вижу, лишь чувствую, могу касаться вод реки Тунсцентса, но я никак не могу погрузиться в море с головой. Мое предположение что вы должны будите… отбыть через две недели было ошибочным в ряду тех факторов которые вы изменили своим нахождением тут. Я знал раньше что вы должны были отбыть через две недели, но теперь я знаю что вы отбудите через три дня. И если ты сейчас не позвонишь матери, то и это может измениться. Нашим миром правит упорядоченный хаос, но даже в нем есть место нашим желаниям. Мир не детерминирован, но с каждой секундой присутствия в нем бога лишь более и более его упорядочивает ведя к энтропии. НО, это лишь мое предположение, опять таки.

– Хорошо, я поняла. Я переменная. Но ты так и не ответил про Арфо. Хотя бы предположение. Что мне ожидать Там? Скажи хоть что-то осмысленное и я позвоню маме.

– Эгоистично, Тимия, очень и очень эгоистично и глупо задавать мне такие рамки, – сказал Макс и прошел вглубь палатки найдя место для своих старых костей бедра. – Он захочет. Он должен захотеть стать богом.

– И как…

– Как долго я хотел это скрывать? Ну, дай подумать…Наверное до завтра? Такой ответ тебя устроит?

– Пошел ты.

– Позвони маме.

– Иди на… – Тимия еле сдерживала свой гнев. Ей приказывали, на нее возложили ответственность которой она не достойна. – Хорошо. Ладно. Хорошо. А почему вы ему про это не сказали?

Макс открыл было рот, но сразу же его закрыл.

– Ну вот опять. Ты заставляешь меня звонить маме, обманывать ее когда она уже была обманута, врешь этим людям служащим тебе, и возлагаешь на паренька-художника бремя бога?

– Тим…

– Нет! – Закричала она. – Это ты меня послушай. Почему он? Ответь мне. Почему он? И что с ним будет после того… – Тимия выдохнула. – Расскажи мне о снах. Они хоть что-то значат?

Макс выдохнул, достал неначатую пачку сигарет, раскрыл, вытащил одну и начал вертеть ее между пальцев.

– Сны более не являются вымышленным отражением действительности, а становится ею, – сказал он, нечаянно сломал сигарету и вытащил новую. – Только зачем тебе знать такие подробности псевдореальности?

– Просто скажи мне сны реальны? Да или нет?

Макс вытащил из нагрудного кармана бензиновую зажигалку и подкурился.

– С точки зрения импульсов в твоем мозгу, что порождают сны, то да они реальнее реальности. Вопрос состоит в том какое определение мы даем “реальности” и что ты видишь в этой реальности и как она отличается ото сна. Если в прошлом все сны, и все их трактовки, признавались антинаучным бредом, то сейчас само слово “наука” приобрело окраску сил нелогичности. Твой мозг, как и мой впрочем, может думать строго по определенной траектории импульсов. Если один нейрон представлять как единицу за “да”, а второй воспринимать как ноль за “нет”, то у нас выстраивается четкий ассоциативный ряд бинарности мышления. Но, так думали давно. На самом деле все оказалось куда сложней. И на вопрос “что такое разум?” – у меня нет ответа. Есть предположения выстраиваемые из полученных данных с моря, это верно, есть знания полученных из его вод и междумирья – тоже верно, но почему же я тогда точно тебе не могу что-то сказать? Не отвечай. Я отвечу сам, прошу. Логики более нет, нет той причинно-следственной бинарности которая помогала нашему разуму существовать, и я просто не в силах строить какие-либо предположения по твоему вопросу. Твои сны, быть может, реальны, а может и нет. Вопрос заключается в твоём их восприятии.

– Тогда как ты можешь просить меня о чем-то? – Тимия с силой сжимала телефон в надежде не сойти с ума. – Если больше нет ответов зачем нам все это делать?

– А у тебя есть выбор? – ответил Макс улыбаясь. – Это жизнь. И в ней мы пытаемся хоть что-то сделать чтобы жить. Да – логики больше нет, да – нет возможности говорить что будет завтра, и да – нет никакой надежды на лучшее будущее. Ты это хотела услышать? – Макс застянулся и выпустил в напряженное от тишины пространство дымный кружок. – Вот тебе мой вопрос. Что нам делать? Но знаешь я сам на него отвечу – пытаться. Вы с Арфо волна, подземные толчки, бурления и шторма на поверхности псевдореальности. И я тоже. Откуда я могу знать что он должен стать богом? Потому-что это единственный вариант существования нашего мира таким каким он был.

– Тогда почему он должен умереть? – сказала Тимия то чего не хотела говорить, но тут же продолжила. – Мы же люди. Мы не звери, Макс, мы не звери! И жертвоприношения давно в прошлом!

Макс удивленно поднял брови и хмыкнул.

– Это лишь одна из трактовок смысла, – сказал он.

– Марк, мой брат, мой мертвый брат, говорил про то что я должна его убить.

– Значит должна… понятно. И что еще?

– В смысле “что еще”?

– Неважно, – сказал он и встал с кровати. – Мне надо заняться делами с Виктором, я пойду, а ты позвони маме. Ты должна ей позвонить.

Макс на выходе еще раз обернулся и посмотрел на Тимию непривычно грустными глазами.

И Тимия была зла, очень зла. Макс опять ничего не ответил по существу, а все сказанные им слова были на поверхности. Тимия ждала ответов по существу от “Пророка мира сего”, а получила обыкновенную гнилую воду в разбитом кувшине. И он ушел оставляя ее смотреть как эта вода утекает.

Она осталась одна, в пустой палате, смотрела на подгнившие с краев доски пола и пыталась собраться с силами. Она никогда не была “сильной девочкой”, вся ее жизнь шла в течении, спокойно и без излишеств, сила попросту не требовалась. И даже происшествие с Марком, хоть и сильно ударило по ее психике, но не смогло склонить лодку ее будущего в какую-то пагубную сторону. Ей нравился интернет, ей нравилась техника, еще больше ей нравились их устройства, поэтому то с детства она и увлекалась тем что в будущем перерастет в работу.

Однако рядом всегда была женщина которую однозначно можно было назвать “сильной”. А также стервозной, надменной, приторной и докучливой… но Мамой. Эта женщина с самого детства строила весь их быт по той концепции которая была в ее голове. И у нее это отлично получалось. Захудалый домик доставшийся от родителей был продан, деньги переданы другу инвестору который в свою очередь оказался честным, а самое главное – умным человеком. Состояние росло, Мама радовалась и развивала свои связи в индустрии музыки. Потом в филармонию приехал оперный певец и сердце матери растаяло от его голоса. Дочь, сын, смерть сына, алкоголизм отца, и вновь Мама вернулась к своей неприступной крепости изо льда.

Тимия вспоминая редкие моменты материнской любви не могла нажать на кнопку вызова, просто смотрела на экран, а когда тот потухал то опять кликала на кнопку и продолжала ждать прихода сил. Пальцы, как и ноги, начинали понемногу онемевать и она отошла к своей кровати, села на нее и скрип пружин вернул хоть какое-то понимание реальности.

Каждое действие имеет за собой последствия. Иногда видимые, иногда нет. Но они всегда есть. И Макс утверждает что звонок матери поможет их плану по восстановлению миру, что хорошо. Что плохо так то что он не объяснил какую именно цель поддерживает ее звонок матери. Хотя, скорее всего, он этого и не может сделать. Он Пророк, его так назвали люди, этим людям он доказал свое существо и свои умения, был в сером мире, но он продолжает быть все таким же человеком как Арфо или Тимия, просто немного измененным, и у него, как и у каждого человека, есть право на незнание.

Вопрос Тимии состоит в том что если у каждого действия есть его последствия, то какое будет если она все таки не последует совету Макса?

Ответ был послан моментально из самых недр мозга.

– Будет плохо, – сказала она и нажала на кнопку вызова.

Ч2.

Окна никто и никогда не просил вычищать, и, исходя из этого, казалось что самим воспитателям претила одна только мысль о том чтобы солнечный свет попадал на этот грязный, черный и сырой чердак. Чердак – есть чердак, и он как склад, только наверху, подальше от любопытных глаз хранил реликвии прошлого. Прошлое которое не было интересно в отличии от этого нынешнего окна.

Окно не чистилось, а попросту занавешивалось коричневой шторкой. И с улицы не заметно, и душе спокойней. Хотя, в целом, весь приют был грязным и обшарпанным, но именно это окно вызывало у маленького Арфо странные и противоречивые чувства. Будто бы оно было каким-то старым изваянием, древней окаменелостью, чем-то похожим и полностью показывающим это место, но спрятанное за коричневой шторкой.