Пётр Великий в жизни. Том первый (страница 98)
Между тем, как уряжали стол, и государь тогда на короткое время отлучился, то некоторые бояре потихоньку убрались домой, но его величество по возвращении своём, встретя их сходящих с крыльца, воротил назад за собою, вошёл в залу и, с негодованием смотря на них, говорил: «Я вижу, вы спешите для того, чтоб дома веселиться смертию адмирала. Вы боитесь быть при сём печальном пире для того, чтоб ложно принимаемый вид печали скоро не исчез, и радость ваша предо мною не обнаружилась. Боже мой, какие ненавистники! Вы торжествуете теперь, как будто получили великую победу смертию такого мужа, которого я искренно любил и который служил мне столь верно. Я научу вас почитать достойных людей! Верность Франца Яковлевича пребудет в сердце моём, доколе я жив, и по смерти понесу её с собою во гроб».
Андрей Нартов. Достопамятные повествования и речи Петра Великого. С. 357
Один из тех, кто обязан был класть заряд в дуло (при пушечной стрельбе на похоронах Лефорта), стоял, по глупости, перед отверстием орудия в то время, как должен был последовать выстрел, почему ядром и оторвало ему голову. По окончании погребения царь с солдатами возвратился в дом Лефорта, а за ним последовали все спутники, сопровождавшие тело покойника. Их уже ожидал готовый обед. Каждый из присутствовавших в печальной одежде при погребении получил золотое кольцо, на котором были вырезаны день кончины генерала и изображение смерти. Едва вышел царь, как бояре тоже поспешно начали выходить, но, сойдя несколько ступеней, заметили, что царь возвращался, и тогда и все они вернулись в дом. Торопливым своим удалением заставили бояре подозревать, что они радовались смерти генерала, что так раздражило царя, что он гневно проговорил к главнейшим боярам: «Быть может, вы радуетесь его смерти? Его кончина большую принесла вам пользу? Почему расходитесь? Статься может, потому, что от большой радости не в состоянии долее притворно морщить лица и принимать печальный вид?».
Корб И.-Г. Дневник путешествия в Московское государство. С. 135
Великий сей Государь в одном из писем Своих к Графу Фёдору Алексеевичу Головину, писанном уже в 1704-м году, уведомляя его об одной приятнейшей Ему компании, заключает: что Он впервые ещё по смерти Лефорта был так вeceл. После смерти Лефорта к тому времени прошло пять лет.
Голиков И.И. Историческое изображение жизни Ф.Я. Лефорта. С. 183
Долго помнил он Лефорта и по смерти его, тоскуя по нём, как по весёлом товарище приятельских бесед, незаменимом в искусстве устроить пир на славу. Вот истинный смысл письма Петра Великаго чрез 9 лет по кончине Лефорта, когда, отпраздновав именины новаго любимца, он писал к Князю Меншикову: «День вашего тезоименитства так веселились, что истинно по смерти Г. Лефорта до сего дня такого не было весёлаго дня и уже в третьем часу легли спать».
Н. Устрялов. Лефорт и потехи Петра Великаго до 1689 года. С. 23
Ходит слух, что около двенадцати русских пришли ночью на кладбище, где, как им было известно, погребён генерал Лефорт, и собирались, в надежде получить большую поживу, нарушить святость могилы, но соседи, встревоженные шумом, который производили воры, шепчась друг с другом, прибежали на место, где злодеи явились совершить столь неслыханное преступление, и удержали их от святотатства… Генерал Лефорт, судя по слухам, не оставил после себя столько имущества, чтобы здешний народ имел повод завидовать ему или его наследникам. Даже сам его родственник, прося князя Голицына о пособии, пал ниц перед князем, уверяя, что ему не на что купить даже приличной печальной [траурной] одежды.
Корб И.-Г. Дневник путешествия в Московское государство. С. 132
Изменчивая фортуна насылала иногда и на Лефорта бури и ураганы, тем не менее, однако, мы видели, что царь даже и после смерти этого мужа сохранил, к зависти всех туземцев, высокое уважение к памяти Лефорта. За четыре года до своей смерти Лефорт послал единственного своего сына в Женеву для образования его ума занятиями в изящных науках. Когда уезжал молодой Лефорт, сам государь с главными министрами изволил проводить его несколько миль; затем, когда племянник Лефорта приехал в Московию, царь выехал к нему навстречу почти за три мили и подарил прибывшему свою собственную дорогую одежду. Быть может, генерал Лефорт был бы ещё довольнее, если бы царь выразил ему свое благорасположение и милость иным образом, но, поистине, генерал Лефорт не мог бы даже желать более искреннего изъявления царского благоволения.
Корб И.-Г. Дневник путешествия в Московское государство. С. 233
«Презнающий крестьянин» Антип Панов
Среди своих военных потех не забывал государь и своей мечты о создании флота. Труды Петра на Переславском озере увенчались сооружением корабля, который и был торжественно спущен в озеро, и, побывав в начале 1693 года на Кубенском озере, близь Вологды, Царь в июле того же года поехал в Архангельск, где с живейшим любопытством следил за всеми движениями английских и голландских судов, за ловкостью и искусством матросов, наконец, отплыл сам в Белое море. Поездка в Архангельск продолжалась с 20-го июля по 18-е Сентября; в течение этого времени Царь нанял матросов, мастеров, кораблестроителей из разных государств, заказал архангельскому воеводе приготовить два купеческие корабля для торговли заграницею. Намереваясь следующим летом потешиться на волнах океана со всею своею компаниею и приучить солдат к морским маневрам, заложил ещё два корабля – один собственными руками на вновь устроенной верфи ниже Архангельска на Соломболе; другой заказал амстердамскому бургомистру.
Языков А.П. Пребывание Петра Великаго в Сардаме и Амстердаме в 1697 и 1717 годах. Berlin. 1872. С. 7–8
Походы сии сопровождались иногда и опасностями. Однажды постигла его (Петра) – буря, приведшая в ужас всех его спутников. Все они прибегнули к молитве; каждый из них ждал последней минуты своей в морских пучинах. Один Пётр, безбоязненно смотря на штурмана, не только поощрял его исполнять свой долг, но и показывал ему, как править судном.
– Прочь от меня! – вскрикнул нетерпеливый моряк. – Я сам знаю, как надо править, и знаю это лучше тебя!
И подлинно, он с удивительным присутствием духа переправил корабль через все опасные места и провёл его к берегу сквозь гряды каменных рифов.
Тогда, бросясь к ногам царя, он умолял простить его грубость.
Пётр поднял штурмана, поцеловал его в чело и сказал:
– Прощать тут нечего, а я должен ещё тебе благодарностию, не только за спасение наше, но и за самый ответ.
Он подарил штурману в знак памяти своё насквозь промокшее платье и назначил ему пенсию.
Из записок голландца Схельтемы, переведенных П.А. Корсаковым//Сын отечества. 1838. Т. 5. Ч. 2. Отд. 6
Государя постигло крайнее бедствие в безопытном ещё плавании его на Белом море, когда от жесточайшего штурма и самые опытные мореходцы приведены были в ужас, лишивший их всякой решимости, кроме одного его и простого кормщика; на сём же морском судне находилось несколько иностранцев, взятых им с собою из Архангельска; один из сих о сём бедственном приключении изъясняется так: «Когда царь, в 1694 году, от пристани Архангельской выехал в океан, то такая страшная поднялась буря, что все, с ним бывшие пришли в чрезвычайный ужас, и стали молиться, приуготовляясь к смерти; один только младый государь казался нечувствительным к ярости свирепствующего моря. Он, равнодушно возложа на себя обещание, – ежели благовременный подастся случай и не воспрепятствуют государственные нужды, – побывать в Риме, и отдать поклонение мощам св. апостола Петра, своего патрона, пошёл к кормщику и весёлым видом ободрял к должности всех унынием и отчаянием поражённые сердца».
Cиe засвидетельствование важно, яко от иностранца, не могущего быть пристрастным. Но мы дополним ещё здесь оное. Помянутый кормщик был тамошний нюхонский крестьянин Антип Панов; *)
*) Кормщик, спасший Петра Великаго во время бури на Белом море, в 1694 году, как видно из подлинных документов назывался Антоном Тимофеевым. Пётр по выходе на берег, собственными руками сделал в полторы сажени вышиною крест и поставил на том месте, где вышел на берег, на кресте виднелась голландская надпись: «Сей крест сделал шкипер Пётр, в лето Христово 1694.» – (Двинские записки т. II, стр. 147, примеч. 123).
он только один с монархом в общем том страхе не потерял решимости, и как сей крестьянин был презнающий на тамошнем море кормщик, то когда государь, пришед к нему, стал ему в деле его указывать и куда должно направлять судно, то сей с грубостию отвечал ему: «Поди, пожалуй, прочь; я больше твоего знаю и ведаю, куда правлю». И так, когда управил он в губу, называемую Унские рога, и между подводных каменьев, коими она была наполнена, счастливо проведя судно, пристал к берегу у монастыря, называемого Петроминским, тогда государь, подошед к сему Антипу, сказал: «Помнишь ли, брат, какими ты словами на судне меня отподчивал?». Крестьянин, в страхе падши к ногам монарха, признавался в грубости своей и просил помилования. Государь поднял его сам и, три раза поцеловав в голову, сказал: «Ты не виноват ни в чём, друг мой, и я обязан ещё благодарностью тебе за твой ответ и за искусство твоё».
И тогда же, переодевшись в другое платье, всё бывшее на нём, измоченное даже до рубашки, пожаловал ему в знак памяти и, сверх того, определил ему же годовую до смерти его пенсию.*
* По более достоверным письменным свидетельствам видно, что царь подарил кормщику своё мокрое платье, даже до рубашки, выдал 5 руб. на одежду, 25 руб. в награду и навсегда освободил от монастырских работ. О последующей судьбе Антипа Панова народное предание повествует следующее: царь Пётр, подаривши Антипу свою шляпу, даровал ему вместе с ней право бесплатно пить водку везде, во всех царёвых кабаках, во всех избах, где бы и кому бы ни показал он эту шляпу. Панов этим лакомым правом не замедлил воспользоваться и неустанно злоупотреблял им до такой степени, что, наконец, опился и умер от запоев.
Сам И. Голиков прокомментировал эту запись так: Первая часть рассказа принадлежит некоему иностранцу. Вторая сообщена бывшим архангелогородским, а потом московским первой гильдии купцом Михаилом Андреевичем Мамоновым, слышавшим сие от самого Антипа Панова.
Анекдоты, касающиеся до гогударя имперазпара Петра Великого, собранные Иваном Голиковым. Изд. третье, исправленное, дополненное и умноженное. М., 1807. С. 156
Об этом Антипе Панове есть ещё такое предание. Один из польских панов, явившись в Нюхчу для грабежа и разорения, остановился у Святой горы с западной стороны для ночлега со своими приверженцами. Но в ту же ночь ему было видение, будто на его людей напал страх, так что они стали бросаться в озеро, находящееся при горе, а сам пан ослеп. Проснувшись, он рассказал об этом видении своим сподвижникам и, заявив, что с этого времени он оставляет своё преступное ремесло, отправился к местному приходскому священнику и принял от него святое крещение с именем Антипы, по фамилии Панова. Впоследствии, живя в Нюхче, он вполне усвоил искусство мореплавания и, как опытный моряк, управлял судном Петра Великого и спас царя и всех его спутников от верной смерти в Унских Рогах.
Получив от царя в подарок фуражку, по предъявлении которой любому виноторговцу он мог пить вина бесплатно сколько угодно, Антип Панов слишком неумеренно пользовался этим правом и умер от пьянства.
Краткое историческое описание приходов и церквей Архангельской епархии. Вып. III. С. 149
Однажды государь с небольшой флотилией плыл по северной части Онежского озера, как раз близ того места, где впадает река Повенчанка. Не успели суда пройти небольшой остров, лежащий в одной версте от нынешнего города, как вдруг поднялась буря и началось страшное волнение на озере. Царская флотилия принуждена была от острова повернуть назад и пристать к берегу (с тех пор остров этот стал называться – Воротный).
Тут на берегу была церковь в честь первоапостолов святых Петра и Павла, так государь у попа совета спросил, можно ли ему идти в озеро. Поглядел поп на небо, да и сказывает: