– Да, странно, – согласился Александр Петрович, осмотревшись вокруг.

– И что с ним делать? – Татьяна Михайловна взяла меня на руки. – Не бросить же его тут, он совсем маленький, пропадёт. Либо под машиной окажется, либо зверьё съест, – сказала она, догадываясь, конечно, что ответит муж.

– А что с ним ещё делать? Забирай, да поехали домой, – улыбнулся он.

Татьяна Михайловна посадила меня к себе на колени, и я поехал в мой новый дом.

– Сань, – вдруг сказала она, – а от него духами пахнет, да и весь он такой чистенький и ухоженный, уж конечно, не беспризорник.

– Танюш, какая разница, беспризорник он или во дворце жил, – засмеялся мой новый хозяин, – теперь будет жить у нас!

– Он, наверное, голодный, – предположила Татьяна Михайловна. – Давай остановимся у магазина, купим ему что-нибудь.

– Ты хоть посмотри, какого он пола – мальчик или девочка, – предложил муж и улыбнулся, – а то мы всё он да он, а может, это она?

Татьяна Михайловна перевернула меня на спину, подняла лапу и восхищённо произнесла:

– Ещё один мужчина! Теперь в нашей семье вас большинство, две женщины и трое мужчин, – засмеялась моя новая хозяйка.

– Да уж, дети будут рады, особенно Катька, – рассмеялся Александр Петрович. – Она весь мозг мне проела просьбой купить котёнка.

По дороге домой мы остановились у придорожного магазина. Татьяна Михайловна купила сметаны и творога, положила всё это на крышку банки и подвинула ко мне.

Как рассказывал Александр Петрович, несмотря на запах духов и ухоженность, голодный я был как волк, поскольку вылизал всё и попросил добавки. Что-что, а творожок со сметаной я запомнил.

– Ну вот, подкрепились, теперь можно ехать дальше, – улыбнулась Татьяна Михайловна и погладила меня по голове.

Хорошо помню, как меня встретила новая семья.

– Смотрите, кого мы привезли! – с порога заявили мои новые хозяева.

– Это что ещё за чудо? – скептически воскликнул молодой человек, на вид лет тринадцати, по имени Дмитрий – старший ребёнок в семье.

Сначала он отнёсся ко мне очень настороженно, но потом мы стали с ним друзьями. Правда, иногда Дима поступал со мной не совсем по-дружески. Но давайте обо всём по порядку.

– Ой, какой хорошенький! – в восторге заверещала девчонка и запрыгала на месте.

Я тогда сразу подумал: мой человек, подружимся! Ей было на вид лет десять, и звали её Катя.

– Папа, папочка, дай мне его, – радостно воскликнула она, потом взяла меня на руки, прижала к себе и сказала: – Мама, папа, спасибо вам, я так давно мечтала о котёнке.

– Это мы знаем, – улыбаясь, ответил Александр Петрович и погладил девочку по голове.

– А как мы его назовём? – тут же спросила Катя.

– Я предлагаю Ёжиком, – сказала Татьяна Михайловна. – Мы ведь поначалу приняли его за ежа. – И тут она рассказала историю о том, как меня нашли.

– Таня, ну что ты? Какой ёжик? Это несолидно, – фыркнул Александр Петрович, – я предлагаю назвать Максом.

– А почему Максом? – удивилась Татьяна Михайловна.

– А почему нет? – ответил хозяин. – Солидно звучит – Макс. Я как-то фильм смотрел, «Безумный Макс» называется, – пожал он плечами.

– А я предлагаю назвать Пушком, – весело произнесла Катя.

– Сама ты Пушок, – рассердился Дима, всё это время молча наблюдавший за спором.

– Грубиян ты, Димка, – обиделась девочка, – хорошее имя и ласковое.

– Говорят, как корабль назовёшь, так он и поплывёт, – произнёс Дима и посмотрел на сестру. – Я читал, что коты с древних времён символизируют мудрость и независимость. Надо и имя ему дать соответствующее, например Сократ. Так звали великого философа и мыслителя, я о нём много читал. Вот и у нас будет свой философ и мыслитель, – засмеялся он.

– А что? Мне нравится, – согласился Александр Петрович.

– Ну и что хорошего, – нахмурилась Катя. – Вот как ласково его называть, Сократик, что ли? Смешно же!

– Катюш, ну почему же смешно? – вмешалась мама. – Хорошее имя, мне тоже нравится, ласково можно и Сократиком называть, а почему нет? – улыбнулась она.

– Маме с папой нравится, мне тоже, нас трое – за, одна ты против, так что соглашайся. Пусть будет Сократом, – улыбнулся Дима и потрепал Катю по голове. – Привыкнешь, а потом не сможешь представить другого имени для него.

– Ладно, – нахмурилась девочка, – пусть будет Сократом, я его всё равно уже люблю.

– Вот и замечательно! – улыбнулась мама и обняла Катю.

Ну что ж, Сократ так Сократ. Не мог же я им возразить. Назови они меня каким-нибудь Мурзиком, никуда бы я не делся. Так бы и ходил Мурзилкой.

Как я потом убедился, Димка был прав, когда говорил насчёт важности имени. Вот поэтому я и стал мыслителем. Все домочадцы так и звали меня потом: «Философ ты наш!»

Жил и рос я, надо вам признаться, как в раю. Спал на кровати либо у Димы, либо у Кати, они меня по очереди забирали к себе. Хотя и у меня была собственная «кровать», которую вместе со всякими мисками, чашками и щётками для расчёсывания родители купили на следующий день, но я в ней практически не спал. Разве что иногда, когда уставал от всяких тисканий и поглаживаний.

Однако, чтобы спать с детьми, мне приходилось терпеть уйму всяких гигиенических процедур. Как же я их ненавидел, особенно душ. Бр-р! После него следовали вычёсывания, подстригание когтей и прочая ерунда.

До чего же люди любят издеваться над своими питомцами! Они почему-то думают, что нам это нравится. А между тем удовольствие я получаю от вкусного корма, от мяса или, например, когда сам поймаю птичку и съем её… Ну или когда мне чешут за ухом. Вот вам нравится запах шампуня, а нас, котов, от него воротит.

Однажды, после очередной водной экзекуции, я часа два не мог есть, кусок в горло не лез. Стои́т запах шампуня в носу, и хоть ты тресни, даже кажется, что еда им пахнет.

Признаюсь, однажды я прокрался в ванную и опрокинул бутылку с этой отравой, благо она оказалась открытой. Шампунь разлился по полу. Я уж было подумал, что навсегда избавился от этого ненавистного запаха. Глупый кот! Недолго же я радовался. Уже на следующий день появился новый флакон, только теперь его стали прятать в шкафу, куда мне не добраться. И хранили его как зеницу ока, за семью печатями.

Больше всех в семье меня любила Катя. Что бы я ни натворил, она смеялась, верещала от восторга и потакала всем моим прихотям. Даже разрешала есть вместе с собой в кровати. Это был единственный человек, который не ругал меня, когда я висел на шторах. Боже мой, грешен! Сколько же я их порвал! А сколько поломал жалюзи! Я ведь думал, что на них, как и на шторах, можно висеть. Разбежался, запрыгнул, а они возьми да и прогнись под моим весом. Я хоть и маленький тогда был, но всё-таки жалюзи меня не выдерживали. Татьяна Михайловна меня за это шваброй гоняла, а Катька всегда спасала и прятала в своей комнате в шкафу. Одна беда: пока я сидел там, тоже что-нибудь вытворял, грыз или рвал, но Катю это всё только радовало.

Если я вихрем носился по дому, так что пыль столбом поднималась, она смеялась до упаду и приговаривала: «Сократ, но я же сейчас умру от смеха!» А когда перед Новым годом я разбежался и запрыгнул на ёлку и та с грохотом рухнула на пол, Катя хохотала так, что упала на пол и не могла встать. Я же прыгал по ней, как дикий павиан. Но когда Татьяна Михайловна увидела эту картину, мне пришлось искать в доме пятый угол. Ох и досталось же мне тогда!

Глава 3

Живём мы за городом в большом доме. На первом этаже у нас находятся прихожая, кухня и кабинет хозяина, куда мне, между прочим, вход строго-настрого запрещён. Тоже мне, помещики нашлись! Я, правда, будучи ещё подростком, один раз туда пробрался и разодрал какие-то бумаги. Я же не знал, что среди них был паспорт хозяина. Он весь такой яркий, блестящий, вот и понравился мне. Да и остальные бумажки были интересные, шелестящие, ну, я их тоже попробовал на зуб и на коготь.

Два дня безвылазно просидел я тогда в Катиной комнате, она даже еду мне туда приносила. Но и через два дня хозяин, видя меня, грозил кулаком и говорил, что выкинет к чёртовой бабушке. Что это за бабушка такая, я так и не понял, но уяснил одно: какая-то не очень хорошая женщина, раз меня хотят отправить к ней. С тех пор обхожу кабинет стороной, от греха подальше.

Ещё на первом этаже есть ванная, где я принимаю душ. Как вы поняли, не люблю эту неприятную процедуру, но люблю спать в этой комнате, потому что в ней тёплый пол. Как же приятно растянуться и пофилософствовать на всякие житейские темы. Например, подумать над тем, чем отличаются комнатные цветы от диких? Вот если на улице я схожу по нужде под какой-нибудь кустик, никто и внимания не обратит. Но если в домашний цветок…

Так было и в тот раз. Лежу я в ванной, размышляю о жизни и вдруг слышу истошный крик Татьяны Михайловны:

– Сократ, дурак, что ты наделал?

Поскольку в тот момент я дремал, то не сразу и понял, что это не совсем вежливое обращение относится ко мне. И только когда увидел перекошенное лицо хозяйки, понял: в этом доме снова что-то пошло не так…

– Ты зачем, паразит, нагадил в мой цветок? – кричала обезумевшая хозяйка.

Вот беда-то. Ну было дело, и что? Что будет твоему цветку? Я всю жизнь писаю в цветы.

– Он же теперь пропадёт, – кричала Татьяна Михайловна. – Выметайся, негодяй, из ванн ой, и чтобы ноги твоей здесь больше не было!

Татьяна Михайловна схватила швабру и замахнулась на меня. Я зажмурил глаза, вся жизнь пролетела передо мной. Думаю: всё, вот и пришёл твой конец, Сократ!

Мгновенно сообразив, что надо «делать ноги», я пулей прошмыгнул мимо хозяйки и помчался наверх в комнату к своей спасительнице. Хозяйка не успела опомниться, а меня уже и след простыл. Только слышал её пожелание:

– Не приходи, мерзавец, на кухню и не проси у меня еды. Не буду больше тебя кормить, заразу такую!

Мамулечка, милая, ну, успокойся ты ради бога! Ты всегда так говоришь, а потом всё равно ведь кормишь. Знаю я тебя. Шумишь-шумишь, а в душе добрый человек. Прости меня, если я что-то снова сделал не так!

На втором этаже у нас находятся спальни: хозяйская, Катина, Димкина и ещё одна ванная комната.

Катя, услышав мамин крик и увидев испуганного кота в дверях, быстро схватила меня и спрятала в шкаф.

– Посиди пока здесь, Сократик, – прошептала девочка, чмокнула меня в нос и выбежала из комнаты.

Придётся посидеть, а куда деться! Услышав голоса внизу, я тихонько вылез из своей темницы, прокрался к лестнице, притаился и долго слушал, как внизу Катя успокаивала маму.

– Мамочка, прости, пожалуйста, Сократа, он больше не будет.

– Не будет? – сокрушалась мама. – Катя, лучше объясни мне, зачем он это делает? У него же есть специальный лоток, в нём наполнитель. Ходи по своим кошачьим делам, кто тебе не даёт! Так нет же! Ему надо обязательно сходить в мои цветы. Какой отвратительный и наглый кот! Я к нему всей душой, а он мне пакости делает, – продолжала ругаться она.

Странная ты женщина, Татьяна Михайловна. Разве Катя сможет тебе объяснить, зачем я это делаю? Она что, телепат, чтобы читать мои мысли?

Через некоторое время Татьяна Михайловна, видимо, немного успокоившись, сказала:

– Катерина, он твой любимец, вот ты и следи за ним, иначе отправлю его жить в гараж.

Ага, ещё чего не хватало! Почему это я должен жить в гараже? Что за дискриминация такая? И всё из-за какого-то цветка, дался он вам. Не пойму, кто важнее, я или этот вонючий плющ? От него какая в доме польза? Абсолютно никакой, а я всё-таки какой-никакой, а сторож. Охраняю дом от всяких грызунов и вредителей. Однажды летом я, например, поймал мышь. Охотился, между прочим, как барс. Принёс и положил её на крыльцо. Так сама же Татьяна Михайловна хвалила меня:

– Сократик, какой же ты молодец! Мышку поймал, прям настоящий охотник!