Принц Модильяни (страница 19)
Наконец я вижу на стене название улицы, которую ищу: рю-де-Соль. Теперь мне нужно найти дом номер 22, это должно быть недалеко. Я прохожу еще сотню метров, и передо мной появляется вывеска «Lapin Agile»[15], под ней – еще одна, поменьше: «Cabaret des Assassins»[16]. Рядом с названием – забавный рисунок: кролик выскакивает из кастрюли. Это ресторан, перестроенный из деревенской лачуги, и он кажется мне опасным, напоминает деревенский трактир низкого пошиба.
Я захожу внутрь и оглядываюсь по сторонам, но среди посетителей не вижу никого из знакомых. За стойкой стоит упитанный мужчина с проседью в волосах и огромными усами – похоже, хозяин. На стенах висят многочисленные картины неизвестных мне художников. Тучный официант разглядывает меня какое-то время.
– Вы хотите поесть?
– Нет, спасибо. Я ищу своего друга.
– Как его зовут?
– Мануэль.
Мужчина нервно дергает головой и подходит ко мне ближе.
– Мануэль?
– Ортис де Сарате.
Я даже не успеваю произнести до конца фамилию, как мужчина хватает меня за воротник пальто и толкает к стойке. Все оборачиваются и наблюдают за этой сценой.
– Слушай меня внимательно, идиот. Этот проходимец должен мне кучу денег. Он тут целый месяц питался – и не оплатил ни один счет. Теперь мне заплатишь ты!
– Я? Но я только что приехал из Италии.
– Ты мне заплатишь – и попросишь его вернуть тебе деньги, раз это твой друг.
– Да я даже не знаю, где его искать!
Официант поворачивается к человеку за стойкой:
– Дядюшка Фреде, что будем делать?
– Пусть платит.
Официант прижимает меня к стойке.
– Давай, олух, выворачивай карманы.
В этот момент к нам подходит девушка. Она вызывающе одета и похожа на ту, что я встретил на улице. У нее яркий макияж, а тело едва прикрыто.
– Какое у тебя красивое пальто… Откуда ты знаешь этого голодранца Сарате?
– Я с ним познакомился в Италии.
– На вид ты благородный. Знаешь, он и мне должен денег…
Тучный официант снова хватает меня за ворот и заявляет девушке:
– Отойди… Сначала он должен заплатить мне.
Я делаю робкую попытку отреагировать:
– Я никому не собираюсь платить.
Мужчина берет меня за горло.
– Что ты сказал?
Я кашляю и пытаюсь освободиться от его хватки. Девушка вступается за меня.
– Серж, не преувеличивай… Ты разве не видишь, что парень не той же породы, что Мануэль? Возможно, он говорит правду.
Она гладит меня по волосам и смеется.
– Когда ты приехал?
– Сегодня.
Я смотрю на мужчину передо мной – и, честно говоря, начинаю раздражаться. Я не привык драться, но если он продолжит сжимать мне горло, у меня не останется выбора.
– Ладно тебе, оставь его… – Девушка вновь добродушно просит Сержа и затем поворачивается к мужчине за стойкой: – Дядюшка Фреде, ну полно вам! Он же совсем еще ребенок.
Хозяин ничего не отвечает ей и обращается ко мне напрямую:
– Скажи-ка, ты художник?
– На самом деле я еще не знаю; возможно, скульптор.
– Ты бывал здесь раньше?
– Нет.
– Отпусти его.
Серж бросает на меня презрительный взгляд, но все же отпускает.
– Если ты увидишь Мануэля, ты должен привести его сюда. Ты понял?
Я не очень уверенно киваю. Он повторяет для ясности:
– Ты понял?
– Да, я понял.
Серж разворачивается и уходит. Девушка продолжает мне улыбаться, мы вместе выходим на улицу.
– Ты приехал насовсем? Планируешь остаться в Париже?
– Да.
– Не хочешь со мной развлечься?
– Для начала я хотел бы найти Мануэля.
– Если я тебе скажу, где он живет, – ты вернешься ко мне?
– Конечно.
– Только не говори Сержу, что я знаю, где живет Мануэль.
Я не могу сдержать смех.
– Уж ему-то я точно не скажу.
Я шел полтора часа, заблудился и порядком устал. Я захожу в подъезд и встречаю полную женщину, которая курит вонючую сигарету и пытается закрыть сломанный почтовый ящик.
– Извините, вы не подскажете, где живет синьор Ортис де Сарате?
– А кто его ищет?
– Я его друг из Италии.
– Он и вам должен денег?
– Нет.
– Его многие ищут. Третий этаж. Но я вам ничего не говорила.
– Спасибо.
Я направляюсь к лестнице, но женщина предупреждает меня вдогонку:
– Если он вам должен денег, он не откроет.
Я поднимаюсь. Подхожу к двери и вижу крошечную карточку с инициалами М. О. С.
Я стучу в дверь. Тишина. Жду. Стучу еще раз, снова тишина.
– Мануэль!
Никто не отвечает.
– Мануэль, это Амедео… Амедео Модильяни.
Еще какое-то время сохраняется тишина. Затем я слышу голос Мануэля:
– Ты один?
– А с кем я должен быть? Я только что приехал.
После нескольких поворотов ключа открывается дверь и появляется Мануэль.
– Заходи.
Он берет меня за руку и силой тянет в комнату, затем снова запирает дверь на ключ. Когда мы наконец оказываемся наедине, Мануэль меня обнимает.
– Амедео, ты сделал большой шаг! Ты все-таки приехал.
Он разглядывает меня и смеется.
– Дай на тебя посмотреть… Да ты просто франт! Ты чего так вырядился?
– Как «так»?
– Как богач. Где ты поселился в Париже?
– В пансионате.
– В пансионате? Как турист?
– Я не знал, куда податься; я только приехал.
Мануэль смеется и обращается к кому-то еще:
– Джино, выходи.
Открывается дверь тесной кладовки, из нее появляется энергичный парень с густым чубом.
– Это твой земляк.
Мануэль представляет нас друг другу.
– Амедео Модильяни из Ливорно. Джино Северини из Кортоны.
Джино подходит ко мне и пожимает руку.
– Я живу у Мануэля, но об этом никто не должен знать.
Я оглядываюсь по сторонам и понимаю, что здесь всего одна комната с одной кроватью и небольшим диваном.
– Вы здесь вдвоем живете?
– Мы делим расходы, – поясняет Мануэль. – Сейчас нет больших заработков…
– Это я уже понял. Меня чуть не придушил один тип, когда я сказал ему, что ты мой друг. Некий Серж.
– Ты заходил в «Проворный кролик»?
– Да.
– Мне жаль, что так получилось…
– Ты сам сказал искать тебя там.
– Это было до того, как я задолжал. Прости.
Я угадываю в лице Мануэля явное замешательство.
– Амедео, извини, что спрашиваю, но ты… уже поел?
– Только один блинчик.
– Значит, ты голоден?
– Немного.
– Пойдем пообедаем?
– Давай, а куда?
– В Италию.
Розалия
– Каждый раз, когда я вижу итальянца, я таю. Ты откуда родом?
Хозяйка говорит с сильным акцентом, не оставляющим сомнений в ее чочарском происхождении; сама она, очевидно, из пригорода Рима.
– Из Ливорно.
– Ах, Ливорно! Красивый город. Я там никогда не была, но один друг мне сказал, что там живут неплохо. Но нет ничего красивее моего Рима и Чочарии, даже Париж с ними не сравнится.
Розалия Тобиа управляет трактиром «У Розали» на рю-Кампань-Премьер в Монпарнасе. Внутри – четыре прямоугольных мраморных стола с чугунными ножками, несколько табуретов и скамеек; заведение вмещает максимум человек двадцать. Кухня здесь по большей части итальянская, а клиенты – художники-голодранцы, рабочие и каменщики.
Джино Северини обнимает Розалию и звонко целует ее в щеку.
– Розалия нас любит. Иногда она нас кормит, а мы платим, когда можем.
– Черт тебя побери! Ваше «когда можем» означает «никогда».
– Не говори так! Как только у нас появятся деньги, мы тебе заплатим.
– Вот именно, это и означает «никогда».
Розалия изучающе оглядывает меня и улыбается.
– Скажите-ка мне, где вы его нашли? Такого симпатичного и порядочного. Какое он к вам имеет отношение? Вы же его испортите.
– Безусловно. Сейчас он буржуа, а через месяц станет таким, как мы.
– Не слушай их, – Розалия обращается ко мне. – Где ты живешь?
– В пансионате…
– Значит, они правду говорят, что ты буржуа.
– Я только что приехал, еще ничего не знаю о Париже.
– Бедняжка… И чем же ты тут хочешь заниматься?
– Я пока не знаю.
– Ой! Ты должен это узнать, и как можно скорее; если ты здесь никто, тебя разорвут на части. Если тебе будут говорить о богеме и искусстве, не слушай. Понятно? Это все неправда. У всех на уме только одно: поесть и пойти по бабам. И для того и для другого нужны деньги. Что вам приготовить? Феттуччине или фрикадельки?
Джино, самый голодный, громко объявляет о своем желании:
– Феттуччине для всех!
– Но сначала скажите, кто будет платить.
Джино и Мануэль поворачиваются ко мне. У меня нет выбора.
– Хорошо, сегодня я вас угощаю.
Розалия поднимается и удаляется на кухню.
– Что это за история с богемой?
Джино смотрит на меня изумленно.
– Ты не знаешь, что такое богема?
– Опера Пуччини.
– Да, но что это такое?
– Цыганская жизнь.
– Да, и это тоже… Но сегодняшняя богема здесь, в Париже, – что это?
– Я не знаю, расскажи мне.
– Это сама парижская жизнь – бедная, свободная, беспорядочная, нонконформистская…
Мануэль дополняет:
– Свобода, красота, истина и любовь.
– Что это означает?
– Представители богемы живут, основываясь на этих четырех ценностях.
Джино сменяет Мануэля, они перебивают друг друга и говорят возбужденно, как будто у них один голос на двоих.
– С одной стороны – наши авангардные идеи, а с другой – общество, не способное меняться.
– Какое отношение это имеет к свободе, красоте… и остальному?
– Нужно провоцировать буржуазию, ломать традиции.
– Каким образом?
– Провоцировать конфликт, развенчивая все предустановленные ценности. Прежде всего, деньги. Уничтожить важность, которую они всегда имели в искусстве. Нужно установить новые межличностные отношения, без помощи денег. Поэтому мы говорим о свободе, красоте, истине и любви.
– Амедео, нужно перестать думать, что хорошее искусство имеет одну цену, а плохое – другую. Наш враг – рынок.
– У художников, музыкантов и литераторов наконец-то появилась возможность покончить с традициями и правилами.
– То есть? С деньгами?
– Именно.
– А есть на что?
– Чтобы поесть, всегда найдется какой-то способ…
Мне сложно понять, о чем они говорят.
– Друзья, вы должны дать мне время все осознать. Мне нужно привыкнуть.
Розалия возвращается с тремя огромными тарелками феттуччине аль рагу. Джино повязывает салфетку вокруг шеи, как ребенок.
– Ваши феттуччине, пальчики оближете.
Розалия ставит тарелки на стол и садится рядом со мной.
– От мысли, что этот парень закончит как вы, у меня все внутри сжимается.