За Пророчицу и веру (страница 6)
Четверть пошлины полисы теперь отдадут в качестве регулярной дани. На круг выходит до миллиона ауреев в год. Сколько всего можно сделать на это золото! Как минимум требовалось расселить часть правоверных на занятых землях. Это практиковали еще румляне, создавая колонии на оккупированных территориях. На ветеранов можно опереться в случае мятежа. Ведь новые поселенцы получали права на манер казаков и в случае неприятностей обязаны выставить вооруженный отряд. Приблизительный устав такого поселения легко нашелся в библиотеке одного из городов, некогда именно по такой схеме и организованного. Я его в последнее время тщательно изучал, делая выписки.
– Чего? – раздраженно спросил, когда в атрий сунулся сотник.
– Из города прибежали, – бодро доложил тот. – Возле пристани зверомордые с полулюдьми засели в домах и отстреливаются.
– И что, – брюзгливо спрашиваю, – сами не могут догадаться орудия подтащить, а не биться лбом о каменные стены? Или им жалко с пушкарями делиться?
– Так и сказать?
– Пророчица отдала город на разграбление, – прорвалось раздражение, – и что там происходит, не мое дело.
Он глубокомысленно кивнул. Только сейчас обратил внимание, у него на шее висит «Рука Марии». На самом деле ладонь с пальцами и непременной надписью: «Кроме Ylim, нет других». Вместо крестиков носят. И тоже очень разные бывают. Из железа, серебра, золота и даже с драгоценными камнями. Откуда пошло, так и не доискался. Вроде и прежде нечто похожее в качестве оберегов использовали. В правилах такого не было, чистая самодеятельность.
– Еще чего? – недовольно интересуюсь, поскольку не уходит.
– Там Зенобия, – полушепотом докладывает и почти демонстративно озирается в поисках Пророчицы. – А, госпожа…
Моя сестра старательно уклонялась от общения с главой группы жриц, хотя их и величали среди правоверных «марьямийя», следующие по пути Марии. Они еще со времен обители не в лучших отношениях, и об этом, оказывается, даже сотник в курсе. Умный Филарет, а не просто случайный рубака. Хорошо последствия просчитывает для себя.
– Пусть заходит.
– Дождь под ноги, Влад, – сказала жрица, некогда именуемая Пятнадцатой в обители и знакомая еще с той поры. – Ты просил зайти?
Изумительно, как много можно сказать обычными словами; невольно внутренне улыбаюсь приветствуя. По имени, не император, не приказал, а просил, будто не получает постоянную плату за лечение. О, она себя совершенно открыто ставит на одну доску со мной. Независимая и гордая.
– Угощайся, – показываю на столик. – Мария спит. – На взгляд через плечо уточняю: – И разговор не имеет отношения к ней.
Молодая, а как умеет себя подать. Эта приподнятая бровь, выражающая недоумение без всяких слов. Умничка. Такая мне и нужна.
– Кому ты служишь, Зена? – Такое обращение вполне нормально. Только на официальных встречах называют полным именем. Да и на Влада не реагирую. – Танит?
Дверь тихонько приоткрылась за ее спиной, и высунулась мордочка подслушивающего Пицли. Мне не жалко, пусть передаст разговор.
– Бог Един, – произнесла она, не задумываясь ни на миг. – Он есть Истина, Бессмертный и Нерожденный. Никто не способен назвать всех его имен, потому что произносятся на разных языках. Он не рожден от матери и отца, не имеет пола. Он чистый, нескончаемый Свет. Верующие могут называть его разными именами, но первое и главное – Творец всего сущего.
– Я тоже помню эти слова, сказанные Пророчицей. Но ты ж не проходила очищение и не получила новое имя.
– Зачем? Можно назвать Ее любыми именами, главное, согласие с верой. Разве не это проповедует сестра наша, носящая на теле знак и лечащая силой Ее?