Листы каменной книги (страница 8)
Надежда Николаевна напряженно размышляла: по всему выходило, что, подобрав потерявшегося песика, она снова влипла в какую-то криминальную историю. Конечно, этих двоих можно было посчитать психами, сбежавшими из дурдома, но как быть с хозяйкой собаки, которую сбила машина? И, судя по тому, что при ней не нашли никаких документов, нападение было неслучайным, а машина наверняка с места преступления скрылась.
Вспомнив свой первый разговор с хозяйкой Цезаря, Надежда поняла, что женщина тогда была очень напугана. А значит, нужно идти в больницу и поговорить с ней. Но это завтра утром, а сегодня у Надежды Николаевны было еще одно дело.
Заскочив в зоомагазин и купив новый поводок, она вернулась домой. В квартире был легкий беспорядок, и Надежда было усовестилась, но посчитала, что до приезда мужа у нее есть еще сутки и она успеет прибраться.
Первым делом Надежда Николаевна уселась за компьютер и включила поиск слова, начинающегося с букв Л, Ю, Т и предположительно Е, – именно эти буквы она разглядела на наклейке в шикарной машине Антона.
Ей тут же выдали кучу имен и названий, начиная с сериала «Лютер» и заканчивая священником и богословом Мартином Лютером, который в начале шестнадцатого столетия основал протестантское вероучение, названное впоследствии его именем. Был еще Мартин Лютер Кинг – чернокожий пастор и проповедник, невинно убиенный в двадцатом веке по политическим мотивам, про которого она кое-что помнила еще со школьных времен.
Надежда только вздохнула: вряд ли фирма по прокату дорогих автомобилей будет называться именем Лютер. Значит, следовало продолжать поиски. Следующим по популярности было слово «Лютеция»: изначально небольшой город в Римской империи на месте нынешнего Парижа, а сейчас – концертный зал в Европе, салон красоты в Москве (эти салоны как только не называют, лишь бы слово было красивое) и… частный отель в городе Санкт-Петербурге.
Надежда мигом нашла его сайт. Судя по скромной, ненавязчивой рекламе и фотографиям, отель был очень и очень дорогим. Таким заведениям реклама не нужна, клиенты постоянные, все люди солидные и со средствами, больше всего ценящие приватность и личный покой.
Видимо, машина была предоставлена этим отелем, а стало быть, Антон там и проживает. Ну что ж, это было уже кое-что, но Надежда Николаевна на всякий случай решила провести еще одну проверку.
Дождавшись девяти часов, она заняла пост у дверного глазка. Как обычно, минут через пять открылась дверь соседей и вышел ротвейлер Дима, чинно неся в зубах поводок. За ним показался хозяин, на ходу застегивающий куртку. Следом вышла его жена, давая обоим последние наставления: с земли ничего не поднимать и в пасть не тащить, а также зайти в магазин за молоком.
Когда оба Димы вышли на площадку, Надежда тут же высунулась из-за двери:
– Инка, можно тебя на минутку?
– Давай только быстро, а то у меня оладьи на сковородке.
– Смотри! – Надежда нашла в мобильнике фото ботинка. – Что можешь сказать про эту обувь? Ты ведь раньше в обувном бутике работала?
– Работала, когда училась, – подтвердила Инна, рассматривая снимок. – Выучилась на свою голову, дослужилась до замдиректора фирмы, а зарплата в два раза меньше, чем в бутике. Спрашивается, для чего пять лет мучилась, молодые годы тратила?
– Да ладно, к тому времени тебя все равно из того бутика турнули бы, возраст не тот.
– Точно, тем более он давно закрылся. Ну, что я могу сказать?
– Что, ничего особенного? – расстроилась Надежда. – Обычные ботинки?
– Напротив. Знаешь, как считается: самая дорогая обувь выглядит как самая простая. Так вот эти ботиночки итальянские, ручной работы, сделаны в частной мастерской в предместье Вероны. Эта мастерская существует с середины семнадцатого века и переходит от отца к сыну, от деда к внуку.
– Ого!
– Обувь делают заказчику по его индивидуальной колодке, которая у них хранится. Гарантию, разумеется, дают. Пожизненную. И если с ботинками что-то случится, то посылать их надо по почте в эту самую мастерскую. Они сами все чинят и обратно присылают. Стоит все это удовольствие запредельно.
– Представляю…
– Не представляешь даже приблизительно! – предупредила Инна. – А тебе вообще зачем?
Надежда чуть замешкалась, но в это время соседка потянула носом:
– Ой, оладьи горят! – и исчезла.
– Ну что ж, – сказала Надежда Цезарю, тщательно запирая дверь, – примерно так я и думала. С Антоном разберемся позднее, а завтра я поеду в больницу навестить твою хозяйку.
Надежда Николаевна хотела выйти пораньше, но много времени ушло на уговоры Цезаря остаться дома. Поначалу он ни в какую не соглашался, однако Надежда убедила пуделя, что в больницу его точно не пустят и они ничего не узнают. Только время зря потеряют. В конце концов песик согласился сидеть тихо и не выть, как собака Баскервилей на болоте, а Надежда пообещала не задерживаться.
Для похода в больницу она вырядилась в строгий брючный костюм и накрасила губы помадой, которая ей совершенно не шла, придавая лицу какое-то сварливо-равнодушное, занудное выражение. Смотреть противно, но для дела нужно.
Войдя в больничный холл, Надежда подошла к окошку справочной и строгим, уверенным тоном произнесла:
– Мне нужно узнать о состоянии больной Листьевой.
– Листьевой? – переспросила круглолицая женщина.
– Да, именно так.
Дежурная сверилась с записью в компьютере и с непонятным удовлетворением проговорила:
– Нет такой.
– Как – нет? – Надежда даже растерялась. – Проверьте еще раз. София Павловна Листьева.
– Говорю вам – нет такой!
– Ну, может, она записана не как София, а как Софья. Бывает такая путаница…
– У нас никакой путаницы не бывает! Если я сказала нет – значит нет! И не задерживайте людей, вон за вами уже очередь скопилась!
Надежда обернулась. За ней стояла только печальная старушка с красными глазами.
– Но позвольте, ее к вам доставили без сознания, в тяжелом состоянии, после дорожного происшествия… сначала не знали имени, потом выяснили, что она Листьева… проверьте, пожалуйста, не могла же она уйти в таком состоянии!
– Не могла, – подтвердила дежурная.
– Тогда куда же она девалась?
– Ох, трудно с вами! – вздохнула дежурная и тут же опомнилась: – А вы ей кто будете? Мы справки даем только родственникам!
– А я тетя, – не моргнув глазом, соврала Надежда Николаевна. – Родная Софочкина тетя, матери ее родная сестра. У нее из близких больше никого нет…
Судя по всему, так оно и было, потому что жила София Листьева одна, не считая, конечно, Цезаря. Фотографии в социальных сетях тоже об этом говорили.