Последняя кража (страница 12)
– Я твоим учителем точно не буду, у нас не так много запасов, чтобы переводить их на неудачные эксперименты. Нужно будет заказать доставку.
Она вернулась к столу и принялась аккуратно нарезать дольками томаты. Ничего не мог поделать: её надутый вид веселил всё больше. Я со свойственной профессионалу ловкостью протиснул руку сбоку от Софи, утаскивая кусочек томата, однако на этот раз сноровка подвела. Она вдруг хлопнула по моим пальцам ладонью, словно напакостившего кота:
– Брысь.
– А вот это зря, – наконец, дождавшись сигнала, я моментально придвинулся ближе. Мне нужно было, чтобы она позволила себе резкое движение, оступилась. Шагнула вниз первой, разбив все иллюзии и выдав напряжение.
– Жизнь прекрасна, о-о, я просто хочу быть здесь, рядом с тобой, – продолжал надрываться динамик, только это звучало всё более глухо от звона в ушах.
Я резко обхватил талию Софи, вызвав сдавленный писк. Она задрожала, совершенно отчётливо, когда я тесно прижался к её спине, следующим долгим выдохом горячего воздуха окатив шею. Где-то рядом шипела сковорода, но звуки слышались как через плотную подушку. Пальцы Софи скрипнули по ножу от чрезмерного давления. А я безрассудно отпустил всех демонов в пляс, невесомо коснувшись губами её плеча у самого ворота майки.
Мучительно медленно, растягивая момент, поднимался к шее, всё крепче обвивая талию. Светлая кожа покрылась мурашками, когда лёгкие касания губ стали смелыми поцелуями, пробуя на вкус всё новую территорию. Её реакция болезненно распаляла воображение, заражала до тянущей боли в паху. Запах. Свежести духов, нотки фруктов… он вёл меня как животное на охоте, звал за собой. Руки скользнули за край её майки, и я едва не зарычал, ощутив под пальцами шелковистую нежность подрагивающего живота. И клянусь, что мне не показалось, но Софи сама прижалась ягодицами к моим бёдрам, едва заметно. Однако хватило, чтобы от напряжения я хрипло выдохнул, добравшись поцелуями до самого чувствительного участка за ухом. Какая же она маленькая, что приходилось наклоняться… Хрупкая.
– Зачем сбежала? – задал я мучивший несколько часов вопрос, зная, что теперь она ответит честно. Она же хотела меня, это ясно как день. Вкус… Наконец, нашёл определение. У неё вкус фруктового пирожного. Кусочка краденного удовольствия.
Сладости – это всегда слишком дорого для меня. Их можно только красть.
– Ты… назвал меня белкой, – попыталась увильнуть Софи, а мягкие, требующие правды касания губ не заканчивались, неспешно выцеловывая её шею. Эту крепость нельзя брать тараном, тут нужна тактика изворотливей, ловкость рук настоящего профи.
– Ты отвечала на поцелуй.
– Пьяной белкой.
Мои ладони спустились ниже, добираясь до бёдер. Вредина. Она всхлипнула, целиком опираясь только на меня, и эта податливость сносила голову к херам. Кровь кипела от того, как Софи вжималась в моё тело, мелко вибрируя от желания. Как бессознательно отдавала мне себя. Чёрт. Вали и бери. Просто вали… на пол, на стол, вышибая крики.
– Ты же хочешь меня не меньше, – я и не думал притормаживать, обличая её в этой слабости. Сжал упругие ягодицы, почти немея от ударяющего по нервам рваными толчками возбуждения. Софи едва слышно простонала, но тут же прикусила губу. Да, скажи это вслух, и меня уже ничто не остановит от того, чтобы сделать это прямо сейчас. – Тебе нужно лишь сказать. Одно слово, и мы через минуту будем наверху, в твоей спальне. И поверь, тебе будет охуенно хорошо. Но если нет, то я прекращу всё это сейчас и больше не трону. Просто попроси. Да или нет, Софи?
– Нет, – решительно выдохнула она, одним неправильным словом разбивая мои фантазии к чертям.
Я моментально разжал руки, выпуская почти пойманную добычу через оставшийся в мыслях разочарованный стон. Возмущённо гудела каждая мышца, но против воли этого не будет никогда. Нельзя причинять ей боль, бросать камни в церковный витраж с ангелом. Мотнув головой, Софи встрепенулась, словно пыталась прийти в себя, и тут же вскрикнула:
– Ох, там всё сгорело!
Я с лёгкой тоской наблюдал, как она нервно подскочила к плите и сбросила крышку со сковороды. Кухню заполнил удушливый запах гари, и Софи торопливо щёлкнула вытяжкой. Больше ни разу на меня и не взглянула, а всё, о чём мог думать: правильно ли она поняла. Я не хотел одного раза, не хотел случайной связи или акции «победим скуку пустым трахом», да и не смог бы свести всё, что чувствовал к ней, в такую пустоту. Быть с ней столько, сколько она готова меня терпеть. До следующей недели или до следующего месяца. Но как можно дольше. Что ж, в любом случае, Софи чётко сказала «нет». Так что прячем член в штаны, принимаем поражение с честью и больше не рвёмся зайти на ту территорию, где не нужна блэксайдовская грязь. Что бы там ни показалось поначалу.
Скрывая адски терзающее когтями разочарование, я открыл окно на проветривание, чтобы избавиться от вони. Возможно, и хорошо, что это творение сгорело, потому как оно вряд ли было съедобно после моего вмешательства.
– Что ж… пицца? – предложил я наигранно невозмутимо, когда Софи выкинула всё варево в помои.
– Пицца и какая-нибудь хорошая старая комедия: было бы идеально, – робко улыбнулась она, окончательно закрепив нашу алую черту и выстраивая армию на границе.
Пытка продолжится, и нужно собрать всю волю в кулак, чтобы в следующий раз не завалить эту вредину на стол и не взять, больше не спрашивая разрешения. Дьявол, дай мне сил.
7. Подслушано
К пятнице стало проще – и одновременно сложней. Проще, потому что теперь Джей легко ориентировался в доме, ссадины на его лице поджили, а ещё он больше ни разу не попытался коснуться меня с лишним подтекстом. Сложней, потому что после того, как я открыто сказала «нет», гормоны буквально пытались меня убить каждую ночь и каждый раз, когда он смотрел на меня с прежним волчьим голодом. Не надо было отвечать на тот спонтанный поцелуй, не надо было поддаваться на жар его тела, но теперь ничего не поделаешь.
Соблазн. Каждую минуту. Предельно ясное предложение, предельно конкретное. Секс без обязательств, в любую секунду, только скажи. И я не сомневалась, что это будет потрясающе. Моё воображение стабильно подсовывало во снах сокрушительные картины падения.
Удар об стену, мурашки страха смешиваются с непреодолимым притяжением. На этот раз нет ножа у горла, есть только горячие сухие губы, оставляющие рваные поцелуи. Кожа вспыхивает от таких собственнических, обжигающих касаний. Не желая быть жертвой вновь, провожу ногтями вдоль твёрдого торса, слегка царапая и уходя к татуировке на боку. Так реально. Так жарко. Такая бархатистая кожа под пальцами, что остановиться не получается, только спускаться всё ниже и ниже. Подцепить резинку шорт и получить наказующий укус в шею. Шумно всхлипнуть. Слишком много ощущений: боль, голод, возбуждение и наркотический туман от ароматов ментола, табака и мускуса. Больше. Нужно больше. Он тоже наверняка это чувствует, помогая закинуть ноги себе на поясницу. Вжимается шершавыми грубыми пальцами в мои ягодицы. Напряжённые плечи под ладонями и упирающаяся во внутреннюю сторону бедра твёрдость. Восторг нового касания. Поцелуя, от которого мир вокруг рябит оборвавшейся сеткой вещания.
… А что потом? Я никогда не считала себя легкомысленной девицей, которая способна на что-то вроде бесцельного секса с человеком, которого, по сути, знала четыре дня. Нельзя сводить мальчика с последней парты и бандита с ножом в одно целое, они не сочетаются. Как не сочетались мои тёплые чувства к тому мальчику с тем животным влечением, которое преследовало в фантазиях теперь. Если я это допущу, всё станет хуже. Не могла даже смотреть на Джея после поцелуя, а после ночи вместе останется что, прятаться от него в спальне? Мы не в той ситуации. Неловкость только больше всё осложнит. Да, я поступала правильно, когда куталась в отдельный плед и не придвигалась к Джею ни на дюйм при просмотре «Всегда говори «да»» этим вечером. Уверена, что правильно.
Забавным открытием оказалось, что он умел веселиться. Вкусовые пристрастия у нас тоже оказались на редкость схожи, поэтому уже второй день подряд мы заказывали одну и ту же пиццу. На журнальном столике ещё валялась коробка из-под острой «пепперони». Свет в гостиной так никто и не включил – лень вставать, да и мерцания экрана хватало. Комедия была так стара и затёрта, что шутки Джей знал наизусть, смешно цитируя реплики Джима Керри. Несмотря на всё ещё колкостью ощущаемое напряжение и то, сколько раз его рука приглашающе ускользала на спинку дивана, мне наконец-то стало уютно. Я не пыталась держать лицо – не до того, когда держать нужно тело, стойко не позволяя себе новых соблазнов. Когда до титров оставались минуты, на колени Джея вдруг нагло запрыгнул Пушок, впервые за всё пребывание в этом доме. В дымчатых глазах отразилось бескрайнее удивление:
– Парень, ты ничего не попутал? – выдавил он, однако кот беззастенчиво свернулся клубком на его ногах, словно так и надо.
– Поздравляю, Джей: в тебе признали своего, – усмехнулась я на эту растерянность. – Он не ко всем так ластится. Погладишь?
С лёгким сомнением он осторожно опустил на серую шерсть ладонь, словно боясь, что кот в неё вцепится. Но этого не произошло, и, почувствовав ласку, Пушок довольно заурчал.
– Такой мягкий, – как будто с недоумением констатировал Джей и погладил кота смелей. – Никогда не понимал, на кой-чёрт заводить животное, если самому бывает нечего жрать. Тем более, такое: не собаку, которая бы могла защитить, а мурлыкающее бесполезное создание.
– Не всё имеет какую-то цель. Иногда что-то происходит просто по велению души, и чтобы согревать руки. Я люблю этого кота, даже если он кажется бесполезным.
Джей явно хотел что-то добавить, но негромко закашлялся в кулак. Вздохнув, я забрала у него Пушка, потому что успела понять: такие приступы он предпочитал задавливать сигаретами. Предложенные вчера как альтернатива мятные пастилки он отверг, признавшись в психосоматике этого кашля. Я и не настаивала, и совершенно не собиралась отучать его от вредных привычек, когда Джей в очередной раз поднялся и вышел на крыльцо: хорошо, что хотя бы накинул куртку.
Я без сил завалилась на диван, ещё тесней кутаясь в плед. Всё же за эти два дня мне показалось, что курить Джеймс стал реже. Чаще улыбался, помогал мыть посуду и чистить апельсины для вчерашних кексов. Больше он не пытался лезть под руку, и соседство с ним с каждым днём тяготило всё меньше. Скоро заточению придёт конец, и если наш план будет реализован, все окажутся свободны…
Мысль, что осталось совсем немного до Дня основателей, противным желе грусти слепляла изнутри. Вроде полагалось радоваться, что скоро всё вернётся на круги своя. Завтра утром должна прийти Эрика для обсуждения деталей ловушки для Фредди. Однако вместо облегчения я всё острей ощущала тоску. Как сильно я буду жалеть об упущенной возможности? Или, скорее, как быстро начну скучать по таким тихим вечерам рядом с ним, по ровному дыханию с другого конца дивана?
Словно без тихого стука Джеймса по клавиатуре, сопровождающего день ото дня, в гостиной моментально образуется большая чёрная дыра, и готовить кексы вновь будет не для кого.