– Давай, рассказывай.

И я рассказала все. Как во всем призналась родителям, как мы поехали к шефу. Как он устроил концерт, которому бы позавидовал даже Петросян. Вика слушала внимательно, только иногда не сдерживалась и фыркала от смеха.

– Значит, Богуцкий не против на тебе жениться.

– Он сказал это в шутку.

– И что? У мужиков грань между правдой и поводом поржать очень тонка. Вспомни моего Васю.

Мы помолчали. Что там вытворял Вася, я не знала, но расспрашивать у Вики не стала.

– Он кстати, о ребенке заговорил.

– Кто?

– Ну, Вася, конечно. То ли твоя история на него так подействовала, то ли не знаю что. Сегодня дважды пытались завести.

– Кого?

– Самойлова! Ребенка, конечно.

– Значит, я совсем вам помешаю. Но я только на эту ночь, клянусь!

– Да перестань ты. Если что, в ванную пойдем и там потрахаемся. Тебе покой нужнее, чем нам.

Вика приготовила чай и поставила передо мной вазочку с печеньем. Как так получилось, что неродные люди относились ко мне лучше, чем мои собственные отец и мать? Впрочем, чего я хотела от тех, кто жил по далеким от реальности книгам?

– Я спать, Вася меня утомил. – Вика поднялась и потянулась, как сытая довольная кошка. – Ложись в гостиной, завтра решим, что нам дальше делать.

Она ушла, а я еще долго сидела, пила чай и думала о своей судьбе. И о боссе, который постоянно лез в мои мысли. Его шутка о шоу и о том, что я выиграла Богуцкого в качестве приза, бередила мою душу. Но сам шеф вряд ли был серьезен в этом направлении, поэтому самым правильным было просто перестать так реагировать на сказанные боссом слова и думать только о себе и о своем будущем ребенке.

– Мы с ней снова встречались! – жарко прошептал мне на ухо Снежков во время первого брейка. – Я уверен, она тоже в меня влюблена!

Понятно, о ком он. Лизочка, нашедшая утешение в объятиях Пети.

– Если ты уверен, что у Стариковой это серьезно, я очень рада за тебя, Снежков.

– Я уверен. Иначе она бы не стала делать такое…

Что подразумевалось под словом «такое», даже спрашивать у Пети было не нужно. Видимо, Лизочка расстаралась с ним в постели так, что он поверил в ее симпатию. Но чем бы программисты ни тешились…

– А как ты? Как ребенок?

– Хорошо, – соврала я и уткнулась в бумаги, давая понять, что продолжать разговор не намерена. Хотя вряд ли Снежков был заинтересован в моих рассказах о беременности. Так и получилось. Он ушел, а я осталась наедине с собой.

Рабочий день пролетел быстро. Шефа я почти не видела, он был занят делами, и это было к лучшему. Сотрудники разошлись, а я осталась в офисе подольше. Возвращаться домой к Вике и мешать их с Васей размножению мне не хотелось. Я уткнулась в ноутбук, но на экране почти ничего не видела. Уставшие глаза слезились, очень хотелось спать.

– Самойлова. Ты-то мне и нужна.

Вздрогнув, я повернулась на голос и увидела шефа собственной персоной. Тоже задержался на работе? А я и не заметила. Небось сейчас начнутся разговоры о том, что произошло вчера.

– Я слушаю вас, Даниил Леонидович.

– Ты все еще хочешь провести то самое расследование?

Конечно, я хотела! Хотела, чтобы этот болван, то есть босс, понял, чьего ребенка я ношу. Да и самой в этом удостовериться было бы неплохо.

– Разумеется. А вы?

– А я здесь за этим и есть. Мы едем в баню.

– В каком смысле, в баню?

– В ту, где был зачат на… твой ребенок. И если ты со мной, то собирайся. Поехали.

Даня

– Ну и что мы будем тут делать?

Самойлова задала вопрос и передернула плечами, будто возвращение в то место, где мы с ней так славно порезвились с одним на двоих полотенцем, было ей неприятно.

– Ну а ты как считаешь?

– Проводить следственный эксперимент?

– А что, ты захватила то самое полотенце? – приподнял я брови.

– Нет. И вообще…

– Да-да? – услужливо поторопил, открывая перед ней дверь в фойе.

– Я не собираюсь воспроизводить события того дня!

– Какая жалость, – усмехнулся я. – А придется.

– Чтооо?

Самойлова буквально встала перед лестницей, ведущей наверх, будто баран перед новыми воротами и я, схватив ее за запястье, потащил упрямую девицу за собой.

– Сейчас все поймешь.

Искомый кабинет находился на втором этаже. Секретарское место уже пустовало, но из-под нужной двери лился свет. Препроводив Самойлову к диванчику, я предварительно коротко постучал, после чего вошел внутрь.

– Явился, – констатировал очевидное владелец бани и по совместительству мой друг Андрей Зиновьев.

– Как видишь, – кивнул я, пожимая протянутую руку.

– И что же тебе так срочно от меня понадобилось? Только не говори, что потерял что-нибудь во время этого своего корпоратива.

– Ага, честь, – хмыкнул я и Андрей усмехнулся в ответ:

– Кажется, ты сильно недооценил срок пропажи. Ладно, – сменил он тему, переходя на деловой тон, – что тебе понадобилось реально?

Я не стал долго ходить вокруг да около.

– Скажи, где у тебя установлены камеры?

– На парковке и в фойе.

– И все? – выгнул я недоверчиво бровь.

– Остальное незаконно.

– А если отбросить этот факт и сказать, как оно на самом деле?

– Что тебе нужно-то? – не выдержал Зиновьев.

Я кратко ввел его в курс дела, рассказав о чудо-зачатии, но опустил детали насчет того, как самолично надругался над Катиным полотенцем.

– Ты пришел один? – поинтересовался Андрей, нахмурившись.

– Нет, будущая счастливая мамаша со мной.

– Ты в ней уверен? Я надеюсь, ты понимаешь, чем мне грозит утечка информации о скрытых камерах?

Уверен ли я в Самойловой? Ни хрена я ни в чем уверен не был. Кроме того, что найду способ заставить ее держать рот закрытым, хотя бы вот самым приятным способом.

– Уверен. Так что, ты промышляешь подобными шалостями?

– Дело не в шалостях. Это мера предосторожности на случай, если кому-то станет плохо, или случится драка, или ограбление, или…

– Я понял, – перебил я. – Так ты дашь мне записи?

– Сдается мне, ты волнуешься об этом деле не просто так, – усмехнулся Зиновьев и я не стал ничего отрицать. Приподняв руки в капитулирующем жесте, признался:

– Виновен.

– Ладно, но чисто из мужской солидарности.

Достав из ящика стола ключи, Андрей кинул их мне и сказал:

– Иди в соседний кабинет, я переброшу на стоящий там компьютер записи с камеры за тот вечер.

– Пошли, – скомандовал я Самойловой, беря ее для верности под локоть, ибо лицо у Катюши было такое, будто она собиралась того и гляди отсюда удрать.

– Куда? – спросила она, и я ограничился коротким ответом:

– Кино смотреть.

И тут же услышал, как Катя поперхнулась.

– Не хотите же вы сказать…

Очень хочу. И не только сказать.

– Ты этого не слышала, я этого не говорил, – отрезал предупреждающим тоном, открывая дверь в кабинет.

Андрюха не подвел – нужные файлы уже были на компьютере в папке «для Богуцкого». Каждый назывался согласно месту съемки – «фойе», «парковка», «банкетный зал», «парилка номер один»…

– Вспоминай, где была в тот вечер, – сказал я, отодвигая для Самойловой стул и сам садясь рядом.

– Мы будем смотреть записи из парилки?

Катя явно пыталась говорить спокойно, но голос ее дрогнул. Я усмехнулся:

– А ты хочешь? Я не против, мне до сих пор интересна техника зачатия от полотенца.

Она тут же возмущенно вскочила на ноги, но я, схватив ее за руку, заставил сесть обратно.

– Успокойся. Смотреть парилку необязательно, раз ты уже провела свое исследование и на полотенце только моя сперма. Или ты там вытворяла что-то интересное не только с полотенцем?

Она покраснела. Я сделал глубокий вдох, опасаясь за свои штаны.

– Ну так что? – напомнил я Самойловой о заданном вопросе.

Она задумчиво потерла лоб:

– Парковка, фойе, банкетный зал, гардеробная, бассейн и парилка.

Мы оба сошлись на том, что фойе и парковку смотреть нет смысла – голышом Самойлова там не бегала. А жаль, я бы не отказался посмотреть.

Начать решили с гардеробной, но там ничего особенного не происходило. Ну, если не считать чьих-то голых телес, но они меня не волновали, кроме разве что тела той, что сидела со мной рядом и краснела с каждой секундой все больше. Отсмотрев гардеробную на быстрой перемотке, дабы не смущать Катю и содержимое моих штанов, мы перешли к банкетному залу. Там тоже ничего интересного не обнаружилось, за исключением разве что зрелища того, как сотрудники, дойдя до нужного градуса, стали метать друг в друга еду, играя в подобие снежков. Тетушки моей на них нет! Она бы их научила любить каждую крошку! В приличном смысле этого слова.

Дальше по плану был бассейн, но Самойлова, пошевелившись, неожиданно задела мой локоть и рука у меня дернулась, кликнув на видео одной из парилок.

– Ох, – выдохнула испуганно Самойлова, глядя на экран.

– Пи*дец, – не удержался я.

С веником в руке Борис Леонтьевич всячески охаживал пятую точку Марьи Михайловны и это было куда больше, чем я хотел знать.

– Хочешь посмотреть? – поинтересовался со смешком у Самойловой, и та, закрыв глаза, буквально простонала:

– Нееет.

С*ка, никогда не слышал более сексуального отказа!

Надо было быстрее заканчивать со всем этим, пока штаны целы.

На запись из бассейна было меньше всего надежды. Кто и чем занимался в воде понять было трудно, хотя один интересный кадр нам все же попался.

– Как ты думаешь, что он там ищет? – спросил я насмешливо у Самойловой, останавливая перемотку на том, как Снежков что-то рассматривает у себя в плавках, факт чего был хорошо заметен с того ракурса, с которого снимала камера. – Собственного удавчика?

– Не знаю, – ответила Катя, зажав рот рукой, и сдавленно добавила: – И знать не хочу.

– И на этого искателя сокровищ ты меня променяла, – вздохнул нарочито я, снова запуская перемотку.

– Я не меняла.

– Вот как?

Она опять вскочила на ноги и отошла к окну, но на этот раз я не стал ее останавливать. Досмотрев запись, выключил компьютер и, признав мысленно свое поражение, тоже поднялся на ноги, готовясь уходить.

– Пошли отсюда, – сказал замершей у окна Кате. – Открыто в бассейне никто не спаривался, а больше ничего понять из записей невозможно. Если только твой Снежков все-таки не нашел то, что искал, и не произвел на радостях победный залп.

– Значит, все зря? – спросила Самойлова, поравнявшись со мной в дверях.

Она смотрела на меня выжидательно – так, словно говорила: «Когда ж ты, идиот, признаешь очевидное?», а я вдруг осознал, что не понимаю ни вопроса, ни того, где вообще нахожусь. Словно все вокруг перестало существовать, кроме этих зеленых глаз, в которых я стремительно и безнадежно потерялся.

– Не зря, – пробормотал я, перед тем, как припечатать Катю к открытой двери и впиться в ее губы поцелуем.

Бл*дь, как же это было хорошо! Я чувствовал себя диабетиком, сорвавшимся с диеты и добравшимся до запретных сладостей. Сминал ее губы своим ртом так, будто хотел поглотить и ничто на свете не могло бы меня заставить сейчас остановиться. Ни бог, ни черт!

Я толкнулся языком внутрь рта Самойловой, вжался бедрами в ее тело, и в этот момент мне было глубоко насрать на все принципы, которых я прежде придерживался. Казалось лишь, что если не трахну ее немедленно – просто умру от возбуждения.

Второе мне, похоже, и светило.

– Если тебе просто нужно было место для того, чтобы потрахаться, так бы и сказал, – раздался рядом веселый голос Зиновьева, и мы с Самойловой, как по команде, дернулись в разные стороны.

Внутри резко проснулась жажда убийства. С*ка, ну не мог он молча пройти мимо?! В бессильной злости я шарахнул кулаком по двери и Андрей благоразумно решил смотаться, пока цел:

– Понял-понял, ухожу.