Незваных гостей я не любил, да и кто их любит? Но что было куда важнее – все соседи тоже прекрасно знали, что беспокоить меня по пустякам не стоит. Даже свидетели Иеговы, рискнувшие как-то раз заглянуть на огонек, дабы обратить меня на путь истинный, после состоявшейся между нами познавательной беседы ушли, заикаясь и нервно дергая глазом, и больше, на свое счастье, не возвращались.

В общем, заранее посочувствовав гостям, зря проигнорировавшим табличку на двери «осторожно, злой хозяин!», я натянул джинсы, оставив торс обнаженным, и пошел открывать.

– Господи! – воскликнул при виде моей не слишком одетой фигуры незнакомый мужчина и испуганно округлив глаза, перекрестился три раза.

– Вы обознались, – откликнулся я, растянув губы в елейной улыбочке. Что ни говори, а приятно, когда тебя так приветствуют.

Растерянно моргнув, мужчина наконец пришел в себя и сурово нахмурился. Ясно, шутка до него не дошла.

– Екатерина! – воскликнул он строго, оборачиваясь куда-то назад. – Это он?

Из-за спины мужика, воображавшего себя грозным, высунулась – ну конечно же! – Самойлова. Я должен был сразу догадаться, что очередное странное происшествие в моей жизни никак не могло пройти без ее участия. Господи, как же скучно я жил до того, как имел дурость подрочить в ее полотенце!

Мужчина, взяв Самойлову за локоть, вытолкнул ее вперед и та, оказавшись напротив, посмотрела на меня как-то… виновато? Стало даже интересно, во что эта женщина вмешала меня еще?

– Ну? – потребовал ответа мужик и я, вопросительно приподняв бровь, воззрился выжидательно на Самойлову.

С той от моего взгляда приключилось что-то странное.

– У тебя глаз дергается, – заметил я любезно, глядя на то, как правый Катин глаз то открывается, то закрывается, как болезный.

Закатив глаза, что, очевидно, означало, что я безнадежен, она тяжело вздохнула и наконец сказала:

– Он.

И тут стало еще интереснее.

– Когда свадьба? – вопросил меня мужчина, нахмурившись еще более грозно, чем до того – так, что густые кустистые брови сползли чуть ли не до усов.

Какая еще, нахрен, свадьба? Впрочем, я догадывался, какая, но, послав Самойловой убийственный взгляд, наивно вопросил:

– Ты позвала на мою свадьбу новых гостей? Как это мило с твоей стороны.

– На нашу свадьбу, – с нажимом поправила Самойлова и для верности наступила мне на ногу. Каблуком, сучка! Доходчивый аргумент, ничего не скажешь.

Поморщившись от боли, я прошипел:

– Ахххх… да. Ты же выиграла конкурс на это звание.

Не будучи дураком, я прекрасно понимал, что именно тут происходит. Ко мне пожаловал тот самый религиозный папаша и – кинул я взгляд ему за спину – такая же мамаша.

И Самойлова, чтоб ее, поспешила свалить на меня свое счастливое положение. Прекрасно! Вина еще не доказана, а казнь уже назначена.

Можно было бы, конечно, послать ее лесами да полями с такими выкрутасами, но меня останавливала мысль, что этот экземпляр мог угрожать Кате расправой. Вдруг принесет несчастную в жертву, как Авраам – Исаака? А я даже не успел ее до сих пор трахнуть! Нет, так дело не пойдет.

– Какой еще конкурс? – поинтересовался, тем временем, с подозрением папаша, и я не упустил возможность слегка отомстить.

– Телевизионный, – охотно поведал ему я. – «Холостяк» называется, вы смотрели?

Тут уже не выдержала мамаша.

– Матерь Божья! – пискнула она испуганно и медленно осела прямо на лужайку перед моим домом.

Нехорошо как получилось. Там же шезлонг рядом стоял.

– Мама, ну что вы! – воскликнул я, бросившись поднимать женщину с травы. – Пойдемте в дом, что же вы как не родная тут сели?

– Мама?! – взвизгнула та возмущенно, вырываясь из моих рук. – Кеша, пойдем отсюда Христа ради!

– Пойдем! – подхватил папаша и, снова впившись в локоть Самойловой, заявил решительно:

– Ты не выйдешь за этого человека!

– Как же это не выйдет? – нахмурился в свою очередь я. – А как же контракт?

– Контракт! – простонала «мама» и упала на лужайку окончательно.

– Какой еще контракт? – более мужественно поинтересовался «Кеша».

– По условиям конкурса мы должны пожениться, – охотно пояснил я. – А если одна из сторон нарушает это условие, выплачивает пострадавшей стороне миллион долларов.

– Миллион д-долларов! – начала заикаться мама.

– Мама, встаньте, Бога ради! – попросил я снова. – У вас вон от холода икота началась. Простудитесь. Папа, скажите же ей!

– Я вам не папа! – проревел тот, но жену все-таки поднял. Эх, придется заново засаживать лужайку.

– Милая, что же ты не предупредила, что родители против наших отношений? – обратился я наконец к Самойловой, все это время с молчаливым ужасом смотревшей за разворачивающейся картиной.

– Пошли отсюда! – вмешался папаша раньше, чем Катя успела открыть рот и снова было потянул ее за собой.

Ну уж нет! Я с ней еще не разобрался.

– Никуда она не пойдет! – отрезал я, одним резким движением прижав Самойлову к себе. – Я ее честно выиграл. Вернее она – меня. В общем, неважно, Катя остается со мной. До встречи на свадьбе!

И, втащив Самойлову в дом, захлопнул дверь перед ошалелым лицом папаши.

– Ну спасибо, – процедила Катерина, сложив руки на груди. – Как я им теперь все объясню?!

– Скажешь правду, например? – предложил я, складывая руки в том же жесте.

– Да не могу я! Я же говорила, они глубоко верующие люди…

– Вот и чудесно, значит и в твою историю поверят.

– Ну я же вам подмигивала! – отчаянно заломила Самойлова руки. – Просила подыграть, неужели это так сложно?!

– Я и подыграл, – резонно возразил я.

– Ну не так же! – схватилась она за голову и стала ходить по прихожей из стороны в сторону. Похоже, дурдом из офиса перебрался уже ко мне домой.

Перехватив ее за запястье, я препроводил Самойлову в гостиную и указал на диван:

– Садись уж, раз пришла. Пить будешь?

– Мне нельзя, – отозвалась она и всхлипнула.

– Ах да, – спохватился я и огляделся в надежде найти то, что ей пить можно. – Воды? – предложил наконец и Самойлова кивнула.

Пройдя на кухню, я выудил из холодильника минералку и, вернувшись в гостиную, поставил перед Самойловой разом всю бутылку, предварительно сняв крышку. Что уж размениваться на любезности со стаканами тем, у кого было одно на двоих затраханное полотенце?

Выпив разом полбутылки, Самойлова тяжело вздохнула и спросила:

– Ну и что нам теперь делать?

– Нам? – уточнил я, издевательски взметнув бровь.

– Они же меня теперь на порог не пустят!

– Судя по всему, невелика потеря, – заметил я цинично.

– У меня больше почти никого нет, – всхлипнула Самойлова и я, инстинктивно положив руки ей на плечи успокаивающим жестом, возразил:

– Ну почему же? У тебя есть ребенок.

– Неизвестно от кого!

– От этого он не перестает быть твоим.

Офигеть какой я мудрый!

Всхлипнув еще раз, Самойлова спросила:

– Вы еще не начали обещанное расследование?

– По-твоему, мне заняться больше нечем в выходной день? – приподнял я брови.

– Ну да, разгуливать голым по дому более важное и интересное занятие, – хмыкнула Катя в ответ.

– Я, между прочим, одет, – оскорбился я. – Все, что ниже пояса, не для бесплатного просмотра.

– Не думала, что дела фирмы так плохи, – пустила Самойлова шпильку.

– А я беру не деньгами, – парировал я. – А что, претендуешь?

И тут Самойлова наконец покраснела. До чего же приятное зрелище все-таки. Лучше него только сосание тарталетки.

– Нет! – отрезала она и встала. – Мне пора.

– Ну вот, на самом интересном месте, – усмехнулся я, но препятствовать не стал. А вдруг эти блаженные все еще ждут за дверью? Нехорошо задерживать людей.

Их там, однако, не оказалось. Дождавшись, когда Самойлова вызовет такси и сядет в салон, я, глядя на удаляющуюся машину, испытал странное чувство.

Без Самойловой мне действительно стало… скучно.

И это было что-то новенькое.

Катя

Когда я вернулась домой после посещения «будущего отца моего ребенка», родители сидели на кухне и о чем-то переговаривались. Судя по папиному лицу, ничего хорошего меня не ожидало, но это не стало сюрпризом.

– Екатерина, присядь. Есть важный разговор, – прозвучал голос отца. Наверно, я была не слишком послушной дочерью, если мне в этот момент сразу захотелось противоречить.

Я прошла к родителям и села напротив папы. Мама так и продолжала шевелить губами, как это было всегда, когда ей нужно было отмолить грехи, в данный момент – мои.

– Я слушаю.

– Ты действительно выиграла собственного начальника в каком-то шоу? – с сомнением спросил отец. Губы мама зашевелились быстрее.

– Да. И теперь выйду за него замуж.

– А ребенок?

– А что с ним?

– Почему у вас он уже есть? Вы ведь не женаты!

Господи… неужели папа это серьезно? Не объяснять же ему, что дети рождаются совсем не от штампа в паспорте.

– Мы с ним не удержались, нас обуяла страсть.

– Но ведь тебя воспитывали мы!

– Да. Меня воспитывали вы. Или это равнозначно тому, что я могу забыть о страсти до конца своих дней?

– Нет! – папа рубанул рукой воздух перед собой. – Но страсти надо предаваться после брака!

– Вообще-то ваши взгляды давно устарели.

– Взгляды, угодные богу, не могут устареть!

Меня так и подмывало признаться в том, что это зачатие было непорочным, но я представляла, как папа мог на это отреагировать, и желание тут же исчезало.

– Папа, мама… случилось то, что случилось. Что вы хотите изменить своими возмущениями? Желаете отправить меня на аборт?

Папа закрестился, мама закрыла глаза и перестала молиться. Ни о каком аборте я, конечно, не думала, но и охладить родительский пыл не мешало.

– Ни о каком аборте не может быть и речи! – воскликнула мама, когда немного пришла в себя. – Если ты хочешь избавиться от нашего внука, то не убивай его. Роди и отдай нам! Мы воспитаем из него достойного человека.

Не такого, как ты, – мысленно прибавила я к сказанному.

– Нет. Я не хочу избавляться от вашего внука. Я просто хочу покоя.

Встав из-за стола, я закрыла глаза. Немного кружилась голова, что, учитывая поздний час и пережитый стресс, было не так уж и удивительно.

– Екатерина…

– Хватит, папа.

– Не хватит. Мы с твоей матерью приняли решение. Остаемся у тебя до тех пор, пока вы с начальником не поженитесь.

– Чтооооо?

У меня чуть глаза из орбит не выпали. Слушать нотации своих родителей до того дня, который может и не наступить? Ну уж нет!

– Да. И это решение неоспоримо.

– Тогда я переезжаю… к Вике!

Мне больше некуда было идти, только если к подруге. Это было не самой лучшей идеей – портить Вике жизнь своим присутствием мне совсем не хотелось, но выбора у меня не имелось. Не выгонять же собственных предков!

– Я так и знала, что без нее не обошлось, – простонала мама. – Она мне никогда не нравилась.

– Если ты о том, что Вика присутствовала, когда мы с боссом делали ребенка, то я тебя огорчу. Ее не было. Но теперь-то уже нечего волноваться. Все самое плохое, что могло со мной случиться, случилось.

Я отправилась в прихожую, где начала обуваться. Вещи пока придется оставить на местах, заберу потом, когда родительские возмущения немного поутихнут. А может мама и папа подумают немного и поедут обратно к себе.

– Екатерина! Знай, что ты можешь вернуться в любой момент. Мы тебя не выгоняли!

– Спасибо, папа, я знаю! И выгнать меня из моей же собственной квартиры невозможно. Помните об этом!

Мстительно хлопнув входной дверью, я покинула квартиру и поехала к Вике, которая понимала меня гораздо лучше, чем мои собственные родители.

– Тише только. Вася уже спит, – зашептала подруга, когда я появилась на пороге ее дома. – А я не ложилась. Как знала, что ты приедешь.

Вика подала мне тапочки, забрала сумку и бросила ее в угол.

– Мне так неудобно, Вик. Но это только на эту ночь.

– Да ну брось ты. Идем.

Она прошла на кухню, поставила чайник, указала на место за столом и скомандовала: