Тетя Варя выглядела растерянной, но насмешки в ее глазах я не видела, и это придавало мне сил. Она потерла лоб и вдруг сказала то, от чего мне стало нехорошо:

– Я не очень понимаю… Данечка же ведь все это время встречается с Мирандой. И не только встречается, но у них отношения. Они собираются пожениться.

Я так и приросла к стулу. Чтоооо? Богуцкий спал со мной, а сам… нет, не так! Богуцкий знал, что я могу носить его ребенка, а сам в это время собирался сыграть свадьбу с другой?!

– Деточка, ты что-то побледнела!

Тетя Варя вскочила и побежала наливать мне стакан воды, пока я пыталась прийти в себя. Неужели шеф был настолько вероломным? Неужели то, каким он был со мной этой ночью – это лишь притворство?

– Так ты говоришь, что можешь носить ребенка Данечки? – переспросила тетя, подавая мне воду.

– Я… я уже не знаю, – пролепетала я, отпивая глоток. Хотела сказать что-нибудь еще, но тут дверь кабинета распахнулась и на пороге возник шеф собственной персоной. Злой, как три тысячи чертей.

Наша с ним ночь сейчас мне самой показалась лишь насмешкой судьбы. Как можно быть таким сердитым, если несколько часов назад ты был в постели с желанной женщиной?!

– Самойлова, выйди, пожалуйста, с тобой мы поговорим позже, – вместо приветствия проговорил босс.

Никакой Кати, ничего подобного. Просто Самойлова, как будто мне и взаправду приснилась наша ночь.

– Да, Катенька, выйди, пожалуйста, – присоединилась к просьбе тетя Варя, снова усевшаяся в шефово кресло. И у меня не осталось сил ни на что другое кроме как покинуть кабинет Богуцкого и пойти к Снежкову, чтобы рыдать друг у друга на плече.

Даня

– Ну, Данечка, не ожидала я от тебя такого!

Не удержавшись на месте, тетушка все же вскочила с кресла и приняла воинственную позу. Я ответил кривой горькой усмешкой – она все еще считала, будто меня, словно ребенка, можно наказать или припугнуть? Хуже того, видимо, она полагала, что я настолько не мужчина, что можно подложить мне в кровать крякающую девку и потом заставить на ней жениться?!

– Я от тебя такого тоже не ожидал, – ответил я холодно и тяжелым взглядом припечатал тетушку так, что она, беззвучно охнув, свалилась обратно в кресло.

Сцена пробуждения все еще стояла перед глазами, поджигая кровь и заставляя самообладание висеть на тонкой ниточке.

– Какого х*я?! – это было первое и единственное, что хотелось сказать при виде Крякиной в моей кровати.

В голове пронеслась страшная мысль – неужели все, что было между мной и Катей вчера, мне только приснилось? Но я ведь помнил, как приехал к ней, как налаял на соседскую собаку, как ввалился в квартиру. И особенно ярко помнил все последующее – Катю на мне, меня в ней и прочие приятные моменты, которые я просто не мог себе придумать! И был уверен – ни по какой пьяни я бы не перепутал Самойлову и эту кошмарную Крякину!

Кроме того, я помнил, как приехал домой и лег спать. И ничуть не сомневался, что никого во сне не трахал. Оставался только один вариант – Крякина легла ко мне позже. Со вполне определенной целью.

Стакан! Точно, вчера на тумбочке был стакан. Я повернул трещащую голову направо, затем налево – стакана нигде не было видно. Но во рту, тем не менее, был странный сладковатый привкус, совершенно не похожий на алкоголь. Снотворное?

Не без труда заняв сидячее положение, я повторил вопрос хлопавшей глазами как ни в чем не бывало Крякиной:

– Какого х*я ты тут делаешь?

– Большого! – откликнулась она и красноречиво уставилась на ту часть моего тела, что была скрыта под одеялом.

А мадам знает толк! Хотя с виду-то она до такой степени принцесса, что по жизни, кажется, передвигается летящей походкой под аккомпанемент ветра в голове. Но, однако, хватило же у нее ума чего-то мне подсыпать и забраться в мою постель! Вот значит уж замуж невтерпеж!

Но черта с два у нее это пройдет.

Не стесняясь своей наготы (чего уж скрывать от такой ценительницы, как Крякина) я подхватил девицу под мышки и выволок из кровати с одной короткой фразой, больше похожей на рык:

– Вон отсюда!

– После всего, что между нами было?! – взвизгнула она и следом (я даже не удивился) возмущенно прикрякнула.

– И после всего, что не было – особенно, – кивнул я. – Пошла нахер, живо!

Но она не двигалась с места. Ну что поделать, видать, к таким командам не приученная. Но мы это исправим.

– Нахер – это там, – любезно пояснил я и указал на дверь. Крякина вместо этого с вызывающим – преимущественно отвращение – видом уселась в кресло. Еще и ноги раздвинула – смотри, мол, чего умею.

На этом мое терпение кончилось.

– Не хочешь нахер, пойдешь еще дальше, – пожал плечами я и, предварительно распахнув окно, закинул голую Крякину на плечо и прямо в таком виде отправил на улицу. На ее счастье, с первого этажа.

После чего запер окно и, спешно одевшись, поехал на работу под аккомпанемент кряков голой Миранды, которая, чересчур поверив в себя, целых метров пятьдесят сопровождала уезжающую машину.

И пусть я был последним мудаком, но за то, во что эта дрянь пыталась меня вмешать, мне было ни черта не стыдно, что я оставил ее на улице голой.

Оставалось еще разобраться с тетушкой, потому что, как ни противно было об этом думать, но без ее участия в этом деле, Крякина бы просто не попала ко мне в дом. И это было настолько чудовищное предательство, что я чувствовал – надо остыть, прежде, чем я смогу с ней поговорить достаточно спокойно для того, чтобы обойтись без драматичных заявлений в духе дешевого сериала «нет у меня больше тети!».

Но главное, мне хотелось срочно увидеть Катю. Увидеть и понять, что все, что между нами было, мне действительно не приснилось. И если то, как она мне отдавалась, было правдивым и искренним, я не собирался больше тянуть кота за причиндалы. Утренняя история с Мирандой дала мне понять очень важную вещь: мне противно думать о любой другой женщине в моей постели, кроме Самойловой. И в жизни – тоже.

И все это я хотел ей немедленно сказать, но когда вошел в кабинет и обнаружил там тетю, испытал такой гнев, что обошелся с Катей, вероятно, довольно грубо. Но в этот момент ярость затмила рассудок и я уже не видел и не замечал ничего, кроме такого родного лица женщины, которая меня предала.

– Ты о чем это, Данечка? – пролепетала тетя, в моем массивном кресле сжавшись так, что казалась маленькой и при всех своих габаритах удивительно хрупкой. Внутри шевельнулось нечто, похожее на угрызения совести и жалость, но, как бы я ни был благодарен тете за то, что заменила мне мать, была граница, за которую переступать не позволялось никому. И особенно тем, кому я доверял.

– А ты не понимаешь? – уточнил я все тем же ледяным тоном и тетя молча помотала головой.

– О Крякиной твоей, – пояснил я. – Припоминаешь такую?

– Ах, о Миранде! Конечно я ее помню, вот только вчера встречались!

У тети на лице появилось облегчение, а у меня на душе – камень.

– Даже представляю, зачем вы встречались, – закинул я удочку, ожидая, когда же тетя во всем покается добровольно.

– Конечно представляешь! – оживилась тетя Варя. – Мирочка мне рассказала, как у вас все чудесно складывается! Только зачем ты при этом совратил эту бедную девочку, Катеньку? Это же надо – то ни одной невесты, то теперь целых две! – тетушка всплеснула руками, я тоже всплеснул – только ртом, в который по неосторожности набрал воды в этот самый момент.

– Чего, бл*дь?! – не выдержал я.

Что за херню несет тетя Варя?!

– Данечка, нехорошо так ругаться! – ужаснулась тетушка. – Я тебя такому не учила!

Отбросив бутылку с водой, я подошел к тете ближе и, склонившись к ней, отчеканил:

– Данечке может и нехорошо ругаться, а вот генеральному директору крупной логистической фирмы Даниилу можно все! Потому что он взрослый человек, ясно?!

– Данечка, за что ты на меня кричишь? – обиделась тетушка и при виде того, как в глазах у нее встали слезы, мне стало действительно стыдно.

– Тетя, прости, – выдавил я, и гнев разом куда-то отступил, оставляя внутри только усталость. А еще – непонимание. Непонимание того, как человек, который меня вырастил, латал мои рваные штаны и лечил вечно царапанные коленки, мог настолько мне навредить с этой Крякиной? И вдруг пришло ясное осознание: не могла тетя Варя этого сделать. Я в это не верил. И, по крайней мере, стоило для начала разобраться в том, как все было по версии тети Вари и только потом кого-либо казнить.

– Тетя, расскажи мне, зачем ты встречалась вчера с Крякиной, – попросил я уже мягче и тетя, расстроенно всхлипнув, ответила:

– Она меня позвала в кафе. Сказала, что хочет поблагодарить за то, что я вас познакомила. Рассказала, что у вас все прекрасно сложилось и ты сделал ей предложение.

П*здец, вот же лживая тварь! Но явно было что-то еще, Крякина не просто так взялась угощать тетю. Вопрос только в том, как она получила то, чего хотела.

– О чем вы говорили еще? – спросил я, понимая, что истина, как говорится, где-то рядом.

– Она расспрашивала, как часто я у тебя бываю, – ответила тетя. – Говорила, что мы, должно быть, очень близки, раз у меня есть ключи от твоего дома.

Вот оно!

– И она попросила у тебя ключи на правах моей невесты.

Я не спрашивал – утверждал. Все уже было ясно. Но, как оказалось, ошибся.

– Нет, что ты? – удивилась тетя. – Да я бы и не дала. Если у вас все действительно хорошо, ты бы и сам ей их дал, правда же?

– Тетя, ключи у тебя? – резко спросил я, хотя уже знал ответ и так.

– Конечно! Всегда с собой ношу, – ответила тетя. – А что такое?

– Дай мне ключи, – сказал я вместо ответа.

Тетя начала копаться в сумке, и я наблюдал, как ее лицо приобретает сначала выражение непонимания, потом – испуга, а затем – растерянности.

– Странно, ключей нет. Данечка, неужто я их потеряла?

– Тетя, ты оставляла вчера свою сумку наедине с Крякиной?

– Ну да, я пошла в туалет и… ой!

Тетя схватилась за голову, наконец поняв, что к чему, и я коротко кивнул, подтверждая ее мысли.

– Крякина стащила ключи, тетя. Чтобы лечь ко мне в постель.

– Но зачем? – ужаснулась тетушка.

– Чтобы выйти замуж, наверное, – пожал плечами я. – Потому что я никогда с ней не встречался. И не собирался на ней жениться. Я же ясно дал это понять в первую же встречу!

– Ох, – пробормотала тетя Варя. – Вот ведь кошелка крашеная! – возмутилась она и вдруг испуганно вопросила:

– А как же эта девочка, Катя?

– А что с ней? – нахмурился я, сразу почувствовав неладное.

– Я ей сказала, что ты женишься на Миранде, – призналась тетя покаянно. – Ой-ой-ой, – запричитала она снова. – Что ж я натворила-то, дура старая? Я все исправлю, Данечка! – заявила тетя, вскакивая на ноги. – Помидоров еще привезу…

– Тетя, ну каких, к черту, помидоров?! – я с досадой трахнул кулаком по столу. – Я сам разберусь, – добавил следом, прежде, чем тетушка наворотила бы еще дел, которые мне потом пришлось бы разгребать.

Да и желание сказать Самойловой все, что я осознал, никуда не делось. Главное, чтобы она теперь захотела меня слушать.

Впрочем, ей придется это сделать. В конце концов, я все еще ее босс.

И я – тот, кто хотел и собирался стать ей кем-то куда большим.

Катя

Я рыдала, но не плече у Снежкова, которому и без меня было плохо, а сидя рядом с ним. Сотрудники на меня внимания почти не обращали (видимо, привыкли к тому, что среди них есть беременная), а Петя смотрел удивленно.

– Самойлова, что с тобой случилось за это время? Снова гормоны? – сочувственно спросил он, выдавая мне новую порцию салфеток.

– Никаких гормоноооов, – взрыднула я громче. – Просто хочется поплакать.

– А я решил!

– Что решил?

– Женюсь на Лизавете, и будь, что будет.