– Я там тоже буду нужен?

– Не знаю. Ты хочешь с ней поговорить?

– Хочу, – кивнул он. – Чтобы убедиться, что с детьми все в порядке.

Мы дошли до кабинета Светланы Ивановны, и я указала шефу на скамейку.

– Тогда садись, я спрошу, когда тебе будет можно зайти.

Босс повиновался, так и вертя в руках диск, а я отправилась на осмотр к врачу. Я понимала и разделяла чувства Богуцкого, который был растерян. Смириться с мыслью, что у меня под сердцем жили сразу двое детей, было непросто…

– А, Самойлова. Заходи. Тебя жду, у тебя вроде узи сегодня было. А сама давай на кушетку ложись, проверим, как там наш плод.

– Два плода, – поправила я Светлану Ивановну, передавая ей лист с результатами узи и укладываясь на кушетку.

– Вот как? Занятно. Давно у меня многоплодной беременности не было. Месяца два как.

Она быстро прочитала все, что написал врач узи, после чего стала осматривать меня. Когда кивнула, оставшись удовлетворенной осмотром, снова вернулась за стол и начала заполнять обменную карточку беременной.

– Светлана Ивановна, – обратилась я к ней, садясь напротив. – А можно я позову сюда… предполагаемого отца моих детей?

Она отвлеклась от писанины, посмотрела на меня поверх очков.

– Зови, если есть за чем.

– Есть за чем.

Вернувшись в коридор, я позвала Богуцкого в кабинет.

– Идем, поговорим по поводу теста.

– Ты уверена?

Я посмотрела на шефа с удивлением. Разве мы это не обсудили и не решили все точно? Или есть причина сомневаться?

– Почему я должна быть не уверена?

Богуцкий опять повел плечами, поднялся со скамейки.

– Ты права. Идем.

Появление будущего вероятного папы Светлана Ивановна встретила с едва заметной улыбкой, появившейся на ее лице. Еще бы… история моего зачатия была не такой уж и распространенной и наверно стала достоянием консультационной общественности в лице всех гинекологов.

– Я вас слушаю, – поправив очки на переносице, обратилась к Богуцкому Светлана Ивановна. – Есть какие-то вопросы по беременности Самойловой?

Я скукожилась на стуле.

– Мы с Катей хотели бы сделать тест на днк по крови. Это возможно?

Босс, в отличие от меня, взялся за решение нашей проблемы деловой хваткой. Вот что значит генеральный директор!

– Это невозможно.

Я округлила глаза.

– Почему? – нахмурился Богуцкий.

– Потому что Самойлова ждет двойню. Делать тест при таких обстоятельствах нерационально.

Шеф хмыкнул и прищурился. А потом спросил о том, что у самой меня вызывало сомнения:

– Катя может быть беременна… не от одного отца?

Светлана Ивановна сложила руки на груди. Было похоже, что подобного вопроса она не ждала.

– Теоретически да. Но вероятность очень и очень маленькая.

– А тот способ, от которого она забеременела, может дать вероятность двойни?

Чтоооо? Он намекает, будто я ему соврала? После всего, что у нас с ним было?

– Папаша, вот что я вам скажу… судя по вашей настойчивости, сперма у вас точно такая же. Скажите спасибо, что Самойлова только двумя беременна, а не пятью!

Я нервно хихикнула, босс поумерил пыл и прекратил допрос. У меня же все возмущение как рукой сняло. Если он был уверен в том, что я беременна от него, то и мне грешно было не поверить в то же самое. А тест днк… сделаем его, когда малыши родятся, тогда все удастся выяснить наверняка. Пока же стоит успокоиться и просто доносить детей до положенного срока родов.

Как же жаль, что покоя в моей жизни в ближайшее время предусмотрено не было. Но я пока об этом не знала.

Даня

Никогда раньше не думал, что можно испытывать по отношению к женщине чувство подобной близости. Не только физической, но и эмоциональной. Такой, что когда ее нет рядом, ощущаешь себя одиноким даже среди кучи людей. Такой, что скучаешь в командировке настолько дико, что хоть волком вой. Такой, что даже ее голос в телефонной трубке значит куда больше, чем любая из вертящихся рядом доступных женщин.

В общем и целом, если говорить без излишней патетики, я, определенно, влюбился.

И стало даже не так уж и важно, чьих детей Катя носит у себя под сердцем. Хотя хотелось, конечно, думать, что моих. И я солгал бы, если бы сказал, что не хочу этого знать наверняка. Не потому, что отказался бы от нее, если б оказалось, что это шаловливые головастики условного Снежкова нырнули ей в купальник, а просто потому, что предпочел бы знать правду. Какой бы она ни была.

Однако, та самая правда не светила нам еще несколько месяцев. И это, похоже, мучило не только меня.

Внутри как-то неприятно скребло от мысли, что Катя сама сомневается в том, что дети мои. И все же… когда держал в руках диск с записью узи, я чувствовал – не может быть, что отец не я. А может, мне просто слишком хотелось в это верить.

А потом, когда после узи отвез Катю к ней домой, пообещав приехать позже, я вдруг вспомнил то, что должен был спросить у Геныча и Андрюхи уже давным-давно. И ответ на этот вопрос теперь пугал пуще прежнего, только уже по иной причине.

Гена сказал, что сперматозоиды могли выжить на полотенце только если температура была не слишком высокой. Я напрочь не помнил, было ли там так жарко, как бывает в подобных местах (у меня в тот момент было занятие поинтереснее, чем следить за температурой), но если бы я смог это как-то выяснить, возможно, получил бы ответ на самый важный вопрос.

Первым я набрал Геныча.

– Привет, – поздоровался кратко. – Дело есть.

– Вот так вот, без прелюдий? – шутливо оскорбился друг.

– Прелюдии будешь со своими пациентками разводить, – хмыкнул я. – А мне некогда.

– Ну так что там у тебя? Оплодотворил еще кого-нибудь? Кто посредник на этот раз? Сидушка унитаза, случайно забытые где-то трусы…

– Стоп! – остановил я этот поток ужаса. – Во-первых, не смешно. Во-вторых, может, дашь мне сказать?

– Ладно уж, говори, – смилостивился Геныч.

– Ты говорил, что сперматозоиды могли остаться на полотенце только если температура в парилке была недостаточно высокой.

– Ну да.

– О скольких градусах конкретно речь?

– Ну, как правило они гибнут при температуре тридцать восемь-сорок градусов по Цельсию.

У меня по спине пробежал озноб. Разве в бане не намного больше?

– Что, надеешься отмазаться? – поинтересовался Геныч.

Да если бы!

– В парилке ведь больше? – пробормотал я вместо ответа.

– Ну да. Поэтому не думаю, что тебе что-то грозит.

Еще как грозит! Оказаться не папашей, когда я уже в это настолько поверил, что гуглил какие памперсы лучше купить! И все зря?

– Окей, спасибо, – я резко нажал отбой и попытался все осмыслить.

Получается, если парилку не отключали, то отец детей – почти наверняка не я.

Вот дерьмо.

Я во всех красках представил эту ситуацию, достойную дешевого сериала: главная героиня беременна от дона Ньевеса, то бишь Снежкова, который женится на щедром приданом сеньориты Люсинды, она же Старикова, в виде пятого размера. А еще есть несчастный Даниэль Альберто, в роли которого я, который рад бы жениться на главной героине, но ему вечно что-то мешает. То левая баба в кровать залезет, то героиня беременна от другого, а то еще какая амнезия на несчастную геройскую голову.

Ладно, в конце концов мы не в сериале. Но если Снежков все же отец детей и попытается на них претендовать – впадет у меня в кому на ближайшие триста серий! И даже буфера Стариковой его оттуда не выведут!

Нужно было позвонить Андрюхе. Я же все-таки хотел знать, родит ли Старикова Снежкову детей или тому нечем будет их делать.

– Ну что, покорил свою Джомолунгму? – раздался в трубке веселый голос, но мне было как-то не до смеха. Я мысленно заряжал ружье.

– И не раз, – откликнулся я коротко и перешел к делу:

– И она меня тоже. Поэтому есть вопрос ценой в целую жизнь.

Причем Снежковскую. Но этого я говорить не стал.

– Ну давай, спрашивай.

– Какая обычно температура в парилке?

– Шестьдесят-девяносто градусов.

П*здец. Неужели все пропало?

– Слушай, в тот вечер, когда у нас был корпоратив… все парилки работали?

Я так внимательно ждал ответа, что четко услышал, как Андрей поскреб задумчиво подбородок.

– Вроде ломалась одна, но ее оперативно починили.

– Какая? – быстро спросил я.

– Без понятия. Это важно?

– Я же сказал – человеческая жизнь под угрозой!

– Окей, я наберу щас мастера и перезвоню.

За те пару минут, что я ждал звонка, в мыслях успел Снежкова чуть ли не распять. Хотя, может, он там был и не причем вовсе, но его частое нахождение рядом с моей Катей делало его самой привлекательной мишенью для кровавых фантазий.

– Я узнал, ломалась пятая парилка, где-то между половиной десятого и одиннадцатью вечера, – отчитался мне первым делом Андрюха, когда я поднял трубку.

Время, кажется, примерно сходилось. Осталось понять, в какой парилке я плодотворно провел время с полотенцем?

– Пятая – это где? – мрачно буркнул, понимая, что последнее, на что смотрел в тот вечер – это номера парилок.

– Напротив бассейна, – подсказал Андрей и я выдохнул.

«Аллилуйя!» – запело у меня в голове. Все сходилось! А раз все сходилось, не могло быть столько случайностей одновременно. Дети – мои! Живи и плодись, Снежков, так уж и быть.

– Спасибо, Андрюха, – поблагодарил я искренне и, положив трубку, хотел уж было на радостях поехать к Самойловой, которая ждала меня у себя дома, но не тут-то было.

Звонок в дверь породил внутри дурное предчувствие и искушение не открывать. Но я открыл.

На пороге обнаружилась Крякина, что уже само по себе было неприятным происшествием.

– Зачем пожаловала? – спросил я без лишних приветствий. – Понравилось летать из окна и бегать голышом?

– Хорошо смеется тот, кто смеется последним, – заявила мне в ответ та и сунула в руки какую-то бумажку.

Где-то я уже это видел.

– Ну и что это?

– Читай, – коротко ответила Крякина.

Я развернул бумагу и даже не удивился – справка о беременности.

– Поздравляю, несчастливому папаше привет, – сказал безразлично и сунул бумажку Крякиной обратно.

– Папаша – ты! – выкрикнула она истерично.

– Я такой же папаша твоему ребенку, как и Папа Римский, – отрезал я и попытался закрыть дверь, но Крякина просунула в щелку свое копыто. Имею в виду, туфлю на огромном каблуке.

– Ты обязан на мне жениться! – заявила она. – Иначе мой отец…

Фу, как дешево. Я откровенно презрительно поморщился.

– Давай, зови своего папочку. Сделаем вашей семейной традицией полеты из моего окна, – откликнулся я холодно и, воспользовавшись тем, что Крякина, в попытке обдумать сказанное (видимо, к длинным предложениям мозг у нее не привык) открыла рот, отодвинул ее копыто и захлопнул дверь.

– Данечка, – раздался позади голос тетушки, которая у меня гостила. – Это что же, то ни одного ребеночка, то целых три?!

– Да не трахал я ее! – психанул откровенно я. – Ясно?!

Тетушка испуганно примолкла, а я ослабил узел галстука, чувствуя, что тот начинает меня душить.

Как показывал случай с Катей, совсем необязательно трахать женщину, чтобы она оказалась от тебя беременна. Что, если эта дрянь каким-то образом добыла мою сперму, а потом в себя ввела? Я спал настолько крепко и беспробудно, что она, пожалуй, могла даже меня изнасиловать!

Жаль, что никто в подобное не поверит. И в первую очередь – Катя.

Нужно было позвонить ей и сказать, что сегодня я не приеду. Лгать ей я просто не смогу, а она непременно заметит, что со мной что-то не так.

Дешевый сериал приобретал огромный размах.

В окно кто-то затарабанил и я обернулся, чтобы посмотреть.

А посмотреть там было на что.