Бессердечный принц (страница 13)
Он прав. Джейс не просто обижается, он копит эти обиды и использует их как розжиг для костра своей ярости. Его собственный отец – прекрасный пример. И теперь он делает то же самое со мной. Игнорирует меня, в то же время превращая мою жизнь в сущий ад.
Но почему он это делает, я никогда не пойму.
Томми положил руку мне на плечо.
– Ты в порядке?
Не совсем, но я не собираюсь перекладывать свои проблемы с Джейсом на Томми.
– Да. Это просто отстой, что он не может оставить прошлое в прошлом.
– Не парься. Он живет своей жизнью, а я своей, – ухмыльнулся он. – Единственный раз, когда я могу с ним встретиться, это когда мы будем играть против «Рыцарей», и уж моя команда точно надерет задницу Коулу на поле.
Его дерзость была очаровательна.
– Думаю, надо как-нибудь это увидеть.
– Мы играем с ними в пятницу, – подмигнул он. – Это первая игра в сезоне, так что это довольно большое событие. Было бы здорово, если б ты пришла.
Я уже начала продумывать вежливый способ отказаться, но он как раз подъехал к очаровательному маленькому зданию с неоновой зеленой вывеской, на которой было написано: «Маффин».
Посмотрев на часы, я открыла дверь машины и вышла.
– Ты просто мой спаситель.
– Я могу заехать за тобой, если хочешь. После того, как его высажу, – сказал он, указывая на младшего брата.
– Ты уверен? Я не…
– Извини, что ты там говоришь? Я тебя не слышу, – сказал он, подмигнув, и выехал со стоянки.
– Печенье закончилось, – поприветствовала меня пухленькая женщина с огненно-рыжими волосами и легким ирландским акцентом, как только я подошла к стойке.
Я заставила себя улыбнуться.
– Все в порядке, я…
– И макарунов[2] тоже нет. – Она оглядела меня с ног до головы. – Знаю я таких, как ты.
Не могу поверить, что эта женщина осуждает меня за мой выбор выпечки.
Но она ошиблась. Я больше по шоколадным пирожным. Однажды я попробовала макарун, и нет, спасибо, мне хватило.
Я улыбнулась еще шире.
– Здорово, но я не…
– Если ты ищешь один из тех тыквенно-пряных ужасов со сливочным кремом, то «Старбакс» через дорогу.
Как, черт возьми, эта женщина еще не разорилась? – Мне ничего из этого не нужно.
Она явно была уже на взводе.
– Ну, ничего другого у меня нет, так что…
– Собеседование, – выпалила я. – Как насчет собеседования?
Женщина моргнула.
– Оу. – Она протянула руку. – Дилан, верно? Твоя тетя сказала мне, что ты зайдешь.
Я пожала ей руку.
– Приятно познакомиться.
Она осторожно изучила меня, а затем снова вернулась в состояние прежнего раздражения.
– Так, скажи мне, Дилан с голубыми волосами. Какой твой любимый десерт?
– Я люблю шоколадные пир…
– Прости. – Она указала на дверь. – Боюсь, мы не сработаемся.
Надеюсь, она шутит.
– Подождите. И все? Но это же несправедливо. Вы даже толком не расспросили меня.
Она подняла палец.
– О, именно это я и сделала. Я не люблю лжецов.
Ладно, вот теперь стало обидно.
– Я не врала. Я действительно люблю шоколадные пирожные. Это просто, вкусно и…
– Не твое любимое. – Она сложила руки на груди. – Ладно. Давай попробуем еще раз. Какой твой любим…
– Ирландский содовый хлеб?
Вот теперь я лгу. Но если это поможет мне получить работу, то так тому и быть.
– Подхалимка. – Она махнула рукой. – До свидания.
Мое сердце замерло.
– Пожалуйста, просто скажите мне, какой ответ правильный. Или, еще лучше, задайте мне несколько реальных вопросов. – Я начала перебирать пальцами. – Например, насколько серьезна моя трудовая этика. Или смогу ли я работать по ночам и выходным – я, кстати, могу. Или есть ли у меня опыт – ладно, об этом можете не спрашивать, потому что у меня его нет, но я быстро учусь. – Я почувствовала на себе ее взгляд. – Мне жаль, что я выбрала не самый модный десерт или если вы подумали, будто я лгу, что мне нравятся шоколадные пирожные, но мне действительно нужна эта работа, и я готова даже…
– Каков твой…
– Канноли[3]! – выкрикнула я. – Мне нравится канноли, ладно?
Она закатила глаза.
– Это была моя четвертая догадка.
– Значит ли это, что вы дадите мне шанс?
Ее губы скривились.
– Может быть.
Тут зазвонил колокольчик входной двери, и в помещение влетел мужчина в костюме. Он держал в руках букет цветов и выглядел так, будто вот-вот потеряет сознание.
Я отступила в сторону, чтобы он смог сделать заказ.
– Здравствуйте, я собираюсь сделать предложение своей девушке сегодня вечером. Я знаю, что делаю все в последний момент, но я надеялся, может быть, у вас есть клубника, покрытая…
– Нет. – Она выразительно постучала по стойке. – Мне кажется, вам больше подойдет чизкейк.
Эта женщина не только сумасшедшая, она еще и худший продавец в истории. Этот мужчина делает предложение. Пусть возьмет клубнику.
Он нервно улыбнулся.
– Чизкейк – это мой любимый десерт, но я знаю, что она больше любит…
– Полагаю, вы купили ей красивое кольцо?
Он выразительно кивнул.
– Да, камень чуть больше двух карат.
Она свистнула.
– Счастливица. – Женщина поставила пустую коробку из-под торта на стойку. – Поверьте мне, вам подойдет чизкейк.
Он нахмурился, когда она достала из стеклянной витрины большой чизкейк.
– Но ей нравится клуб…
– Поверьте профессионалу, юноша. Когда любишь, и картошкой поделишься.
Ясное дело, он был в полном замешательстве.
– Я понятия не имею, что это значит.
Я тоже, приятель.
– Это значит, – протянула она, закрывая, а затем заклеивая коробку, – что когда вы влюблены, вы делитесь всем без обиды. – Она указала на упакованный десерт. – Включая этот восхитительный чизкейк.
Прежде чем он успел заговорить, она нажала несколько кнопок на кассовом аппарате.
– С вас пятьдесят два доллара сорок семь центов.
К моему удивлению, мужчина достал бумажник и расплатился с ней, а затем ушел с десертом, который не просил.
Она перевела взгляд на меня.
– По средам после школы с четырех до восьми, а по субботам с шести утра до восьми вечера. Зарплата – двенадцать долларов в час. Никакого оплачиваемого отпуска или больничного. Если ты хорошо справишься, я добавлю еще одну смену.
Ее тон не предполагал никаких споров, поэтому я согласилась.
– Прекрасно.
Она снова открыла стеклянную витрину.
– Ты хорошо печешь?
– Да, – соврала я. – Но вы знаете, как говорят, всегда можно совершенствоваться.
Она что-то буркнула.
– А как насчет навыков уборки?
– Первоклассные.
Ну, хотя бы тут я не соврала.
Со вздохом она положила на прилавок маленький бумажный пакет и завернула в него канноли, а затем дала его мне.
– Увидимся в среду. Тете передавай привет. – Она подняла палец. – Погоди.
Она достала с витрины яблочную слойку и бросила ее в пакет.
– Это ее любимая.
Забавно, поскольку я готова была поклясться, что тетя больше всего любит булочки с корицей, но спорить не стала.
Как и обещал, Томми ждал меня снаружи.
– Спасибо, – сказала я, садясь на пассажирское сиденье.
– Взяли?
– После нескольких попыток.
Когда он удивленно поднял бровь, я уточнила:
– Скажем так, она очень разборчива в предпочтениях людей в десертах.
Хохотнув, он выехал со стоянки.
– Я должен был предупредить тебя об этом. Прости.
Я дала ему свой адрес и, пока он забивал его в навигатор, между нами наступило неловкое молчание.
– Как там твой бра…
– Как бы то ни было, я рад, что ты вернулась, – произнес он в этот же момент.
Я теребила распустившуюся нитку на юбке.
– Не могу сказать того же.
– Все в порядке?
– Да, вернее, нет, не совсем. – Я сделала глубокий вдох. – Если я скажу тебе кое-что, пообещай, что это останется между нами. Единственные, кто об этом знают, – это моя семья и…
– Дилан. – Он посмотрел на меня краем глаза. – Я никогда не стал бы осуждать тебя. Я сам столько дерьма натворил. Ты можешь рассказать мне все что угодно.
Ну, была не была.
– Мой отец… он натворил плохих дел на работе. – Я едва сглотнула комок в горле. – А теперь он в тюрьме за растрату. Вот почему я вернулась. Моя тетя живет здесь с мужем, и они приютили меня у себя, чтобы я могла закончить школу.
– Черт, – резко выдохнул он. – Черт. Мне так жаль.
– Да, это… В смысле, я в порядке. Мой отец – придурок, который ворует, чтобы произвести впечатление на свою тупую женушку, и заслуживает того, чтобы отбыть свой срок, но все равно это довольно унизительно. К счастью, эта новость не попала в заголовки федеральных СМИ, только в несколько статей в местной газете.
От нервов у меня в животе все сжалось.
– Я буду очень признательна, если ты никому не скажешь. Я не хочу, чтобы все в городе узнали, что мой отец вор или что он сидит в тюрьме.