– У Зувра? А что мне ещё было делать? – возмутился я. – На глазах у человека совершено преступление, а он лишь надул щёки и думает исключительно о политике… Ненавижу таких.

– Вы могли бы попробовать припереть его к стенке, – предложил маг.

– И что бы это дало? – спросил я. – Он стоял у меня за спиной, он всё видел, но продолжил действовать так, как ему было велено сверху.

– Однако теперь у вас могут возникнуть определённые… Сложности.

– Я надеюсь, – кивнул я.

Шу-шу-шу…

– Что вы намерены делать? – спросил Аполлон Артамонович.

«Наконец-то! – подумал я. – Они выслушали факты, они завершили анализ, они поняли, что мало знают, и теперь спрашивают меня, что я собираюсь предпринять. Как предсказуемо!..»

– Во-первых, – сказал я медленно, – я намерен по-прежнему защищать Димеону и быть рядом с ней.

– Защищать? От кого?

– От самой себя, в первую очередь.

– Но вы не справляетесь, – сказал кто-то.

– И тем не менее, не будь меня там, последствия могли бы быть хуже… Ненамного, но хуже.

– Здесь вы правы, – неохотно признал голос.

– И, во-вторых, раз я, как вы верно заметили, не справляюсь, – я понял, что никто этого не ожидает, и очертя голову бросился в атаку. – Я намерен просить выделить мне напарника на этом задании.

В комнате повисло молчание.

– У нас есть резерв… – нерешительно начал кто-то.

– У меня нету времени дожидаться резерва, – парировал я. – Вы сами видите, что ситуация разворачивается за минуты.

Шу-шу-шу…

– Может быть, заменить Коробейникова, раз он не справляется? – спросил Старцев. – Мы могли бы послать Лысько…

– У Коробейникова хороший контакт с объектом, – возразил Аполлон Артамонович. – Было бы неразумно упускать такой шанс.

Шу-шу-шу…

– Что касается помощи Коробейникову… – Аполлон Артамонович отставил чашку и принялся теребить безупречно выбритый подбородок. – Думаю, я смогу выделить человека.

– Но проект с Конской Вязью…

– Идёт в соответствии с графиком. Никто особенно не рассердится, если мы чуть-чуть сдвинем сроки.

Шу-шу-шу…

– А вы уверены, что двух людей достаточно? – спросил кто-то.

«Сейчас начнётся», – подумал я.

– Нет, не уверен! А Вы?! – вдруг перешёл на повышенный тон мой начальник. – Может, у Вас есть предложения лучше? Может быть, мы отправимся всем Магистратом, чтоб скакать вокруг одной девочки, и пускай остальные проекты идут лесом? Может быть, нам выслать её из Сказки, объявив, что произошло недопонимание, а потом, когда подобное начнёт случаться всё чаще и чаще, обнести Сказку забором и спустить с цепи василисков? Что Вы предлагаете?!

– Аполлон Артамонович, я…

– У кого есть ещё предложения?! – оборвал его шеф. В комнате повисло молчание, я старался дышать как можно тише. – Все согласны? Значит, действуем как решили, а сейчас все свободны, объявляется перерыв. Следующее совещание здесь же через полчаса. Коробейников остаётся, конечно.

В комнате стало шумно. Волшебники поднимались из кресел и направлялись к выходу, на ходу доставая из карманов телефоны и зажигалки. Старцев, проходя мимо, чуть заметно ткнул меня в бок, я ответил ему слабой улыбкой. Наконец, дверь закрылась, и мы с шефом остались одни.

– Аполлон Артамонович, я…

– Тс-с-с!

Старый маг стал с видимым облегчением массировать тяжёлые веки. Кожа под его пальцами была вся в морщинах, и я вдруг подумал, что ему уже чересчур много лет. Затем он сел в кресло, запрокинул голову, положив затылок на мягкую спинку, и вытянул ноги в старомодных восточных шлёпанцах прямо на столик со схемами. Я подошёл и сел рядом, стараясь понять, как себя вести в изменившейся обстановке. Некоторое время мы оба молчали.

– Максим, как я – не слишком?… – тихо спросил меня шеф.

Я не до конца понял, что он имеет в виду, однако на всякий случай помотал головой.

– Они не понимают, – медленно заговорил маг, словно бы обращаясь не ко мне. – Они все считают, что Сказка должна подчиняться нашим приказам, а если что-то не клеится – нужно или приставить нож к горлу, или закрыть весь проект…

Волшебник поморщился, словно от боли, и сокрушённо покачал головой.

– Вы так не думаете? – спросил я.

– Нет. Разумеется, нет, – маг говорил тихо-тихо, так что даже в тишине комнаты мне приходилось напрягать слух. – Сказка не предъявляет нам требований – она лишь меняет обличье и смотрит, что мы станем с этим делать. Она всё время меняется, и если мы перестанем следить за развитием событий, то очень скоро окажемся в положении дикарей, с бамбуковой палкой бегущих за паровозом.

Чародей снова вздохнул и чуть приподнял веки.

– Они говорят: «Сместить Коробейникова, депортировать Димеону»… И что это даст? Что они будут делать, когда у нас будет двадцать таких Димеон и один Коробейников? Пятьдесят? Сто пятнадцать? Каждый третий? Каждый второй? Каждый первый? Нет-нет, Максим Андреевич, мы не можем бежать от реальности лишь потому, что она нам не нравится… И, пожалуйста, не беспокойтесь о том, будто Вы не справляетесь – пока всё идёт пусть не гладко, но и без особых эксцессов, и я буду рад, если Вы продолжите в таком роде.

– Но туристка ведь ранена…

– Она поправится, – развёл руками маг. – Каждый, приходя в Сказку, рассчитывает на приключения – так что мне теперь, всем вешать заклятия неуязвимости?

Я промолчал.

– Ваша беда, Максим Андреевич, в том, что Вы никак не можете допустить, что кто-то на Вашем месте сделал бы хуже, – продолжал Аполлон Артамонович.

Я насупился:

– Вы считаете, мне следует действовать безответственней?

– Напротив, Вы прекрасно справляетесь, но по-прежнему продолжаете думать, что не выполнили каких-то, Вами же выдуманных, взятых на себя обязательств.

– Вы за этим меня оставили? – спросил я.

– Нет. Они меня утомили, – просто ответил маг. – Они всё кричат, кричат… Хорошо, что Вы появились. Кстати, да: сколько у Вас там времени?

Я пожал плечами:

– Полчаса, может, меньше.

– Хорошо… Тогда не задерживайтесь.

Я встал:

– Я могу идти?

– Да, разумеется. Напарника я Вам пришлю завтра, как обещал.

Я кивнул и направился к двери.

– Максим Андреевич, – нагнал меня голос старого мага.

Я обернулся:

– Да?

– Я Вам даже немножко завидую, – Аполлон Артамонович чему-то улыбался. – Учиться у такого сильного мага… Неопытного, возможно, но всё-таки.

Я молча ждал продолжения. Чудотворец прикрыл глаза.

– С посохом было проделано мастерски, – сказал он с той же странной улыбкой. – Подменить прямо в воздухе – и никто ничего не заметил.

– …Вы же заметили, – недоверчиво сказал я.

Шеф улыбнулся чуть шире:

– Это моя работа.

Я кивнул и молча вышел за дверь.

Глава седьмая,
в которой Максим встречается со старой знакомой

Вечер прошёл бестолково. Вернувшись в камеру (спецдопуск, привязанный к моему маркеру, действовал безотказно, так что ни охранник, ни мой единственный сосед, казалось, не заметили моего отсутствия), я развалился на заменявшей кровать куче соломы и стал ждать. Ждать пришлось долго – час или полтора; наконец, наверху хлопнула тяжёлая дверь, и командир Зувр вместе с ещё одним стражником ввели в мрачный полуподвал напуганную Димеону. Я бросил на неё быстрый взгляд – девочка выглядела нормально, только плечо её украшала повязка, остро пахнувшая какими-то травами. Одета малышка была в потрёпанную больничную пижаму, чудом державшуюся на её тонкой фигурке. Завидев меня, друидка вымучено улыбнулась – я махнул ей рукой, мол, всё в порядке. Проповедницу отвели в соседнюю со мной камеру – даже, скорее, металлическую клетку полтора метра на два. Капитан для острастки подёргал замок и, кивнув, удалился вместе со своим спутником. Едва за ними закрылась дверь, я вскочил на ноги и прильнул к отделявшей меня от нимфы решётке.

– Димеона, как ты?

Девушка натужно улыбалась, неуверенно оглядываясь в крохотном помещении.

– Ничего… Даффи. Знаешь, они там все были злые, но ещё там был Оззи – он добрый, он лечит, меня тоже лечил, только он мало знает, потому что хотел дать мне не красный корень, а белые ягоды, когда все знают, что белые ягоды…

– Болит? – спросил я.

– Болит? – Димеона поглядела на своё плечо, словно только теперь заметила повязку. – Так, немного. Но Оззи сказал, что рана хорошая, потому что иначе он меня не отпустил бы, но раз рана, в общем, хорошая…

В это время тюремщик, которому надоело скучать в своём углу, вальяжной походкой приблизился к нам и прикрикнул:

– Р-р-разговорчики!

Лесная нимфа испуганно замолчала, переводя растерянный взгляд с него на меня и обратно.

– Он имеет в виду, что нам не следует разговаривать, – перевёл я, отступая вглубь камеры. – Здесь это не разрешается – правильно, офицер?

– Хм, – стражник кисло усмехнулся, продолжая беззастенчиво изучать вновь прибывшую через решётку. – Это, что же, твоя подельница?

– Ну… – я пожал плечами, сделав максимально неопределённый жест рукой. – Так скажем, знакомая.

– С тобой-то самим всё понятно, рожа бандитская, – продолжал тюремщик рассуждать вслух. – А тебя-то как угораздило к нам попасть, деточка?

Это был неверный ход: деточка два раза хлопнула глазами, наморщила прелестный лобик – и принялась рассказывать, как её угораздило. Стражник сначала слушал в растерянности, но простота и открытость лесной жрицы подкупали, так что, смекнув, что это надолго, он принёс из угла свою табуретку и, усевшись напротив нас, стал с комфортом внимать представлению. Я сел на пол, прислонившись спиной к железной решётке, и тоже стал слушать.

Димеона начала с тех далёких времён, когда она жила в лесу с сёстрами, и до событий сего дня дошла только минут через сорок – на счастье, обстоятельства нашей встречи она благополучно перескочила, упомянув их вскользь и настолько бессвязно, что понять чего-либо было нельзя. Мои надежды на объяснение сцены на площади, впрочем, тоже не оправдались: проповедуя, друидка не замечала вокруг ничего, так что весь рассказ уместился у неё в одно предложение.

– Димеона, постой, – попросил я, поскольку раздобревший к тому времени стражник уже благосклонно пропускал мои реплики мимо ушей. – Ты, что же, совсем ничего не помнишь?

– Почему – не помню? – юная жрица, забывшись, пожала плечами и сразу поморщилась. – Ой!.. Помню. Я стояла, я проповедовала, я рассказывала про Фериссию – про то, как у нас хорошо, про друидов, про праздники, про знамения, про лесную еду, про милость леса, про обычаи, про правила… Я рассказывала – и потом вдруг ощутила Мелиссу – Мелисса была рядом со мной, хотя я её и не видела, а только почувствовала, но с Мелиссой всегда так – сперва чувствуешь, а потом только видишь, потому что она не всегда хочет показываться. Потом я посмотрела вокруг – и вдруг стало больно, так больно, что я даже упала. А потом меня будят и говорят: ты преступница, что ты сделала? А я не преступница, и ничего такого я не сделала – я просто несла людям слово Фериссии!..

– О чём они ещё спрашивали? – покосившись на стражника, спросил я.

– Обо всём, – друидка наморщила лобик, припоминая. – О том, кто я такая, и откуда иду, и как мы с тобой познакомились, и что было в том городе…

– И ты им рассказала? – упавшим голосом спросил я.

– Ну, конечно! – Димеона даже засмеялась своим звонким смехом. – О том, как я проповедовала там на площади и потом в странном доме, и как мы с тобой дрались с плохими людьми, и как мы потом убежали…

Наш надсмотрщик одобрительно хмыкнул – поворот сюжета звучал интригующе.

– Димеона… – простонал я. – Но зачем ты всё это им рассказала?…

Дитя леса взглянуло на меня с недоумением:

– Но они же спросили!