Тюремщик был явно не против узнать подробности, но тут, на счастье, случился ужин, совпавший со сменой караула, и наша беседа естественным образом прервалась. Позже, когда мы уже готовились отойти ко сну, я попытался воззвать к здравому смыслу друидки ещё раз.

– Димеона! – окликнул я тихо.

– А?

– Но зачем ты им рассказала про тех плохих людей, что мы встретили?

– Они спросили.

– Димеона, – я старался говорить так, чтобы мой голос звучал как можно весомее. – Мы с тобой убежали от тех плохих людей, верно ведь? И те люди, которые тебя спрашивали, тоже были плохие – они тебя заперли, понимаешь?

– Угу.

– Но ведь ты не хочешь, чтобы они рассказали тем плохим людям о том, где нас искать? Ведь они могут оказаться знакомы, и тогда нам с тобой будет очень нехорошо.

– Они не расскажут, – сказала лесная нимфа с такой интонацией, словно бы говорила с неразумным ребёнком. – Не бойся, плохие люди не узнают, где мы.

– Что? Но… Почему?

– Им не расскажут, – с нажимом повторила друидка. – Не бойся: я попросила, чтобы им не рассказывали. Мне обещали.

Я беспомощно вытянулся на тюремном полу, положив руки под голову, и умолк. Спорить мне не хотелось, думать – тем более. Быть волшебником не хотелось тоже. Хотелось закрыть глаза и забыться тем же радужным сном, что и Димеона.

– Даффи Оулдсен, на выход!

Когда на следующее утро меня ввели для допроса в кабинет к Зувру, за широким столом, кроме самого начальника, уже сидели мой давний знакомый Ларри Гнутт и высокая дама в белом. Офицеры о чём-то переговаривались. На незнакомке был строгий брючный костюм без знаков отличия и шляпа с вуалью столь плотной, что за ней не было видно лица. Леди сидела, положив ногу на ногу, и пускала в окно кольца дыма. В длинных пальцах покачивался мундштук с тлеющей сигаретой. Я понятия не имел, кто она такая, и мог только гадать, в какие ещё неведомые мне неприятности мы успели ввязаться.

Стражники, что ввели меня в помещение, указали мне на неудобный стул, а сами вытянулись справа и слева наподобие караула. Я сел. Командир Зувр поднял на меня взгляд и ударил в ладоши:

– А вот и наш первый подозреваемый! Господин Гнутт, вы узнаёте этого человека?

– Естественно, – Ларри кивнул с выражением маленького человека, которому выдалась возможность совершить хорошую пакость. – Это так называемый Даффи Оулдсен – один из тех двух негодяев, что устроили погром в моём городе два дня назад.

– Вот как? – командир повернулся ко мне. – Господин Оулдсен, а вы узнаёте этого человека?

– Естественно, – сказал я, зачем-то копируя интонацию офицера. – Это господин Ларри Гнутт, он следит за порядком в городе Вебезеккеле – он мне сам так сказал.

– Вот как? – Зувр склонил голову на бок. – Значит, вы подтверждаете?…

– Что?

– Обвинения в нарушении общественного порядка в означенном городе.

– Нет, – сказал я.

– Вот как?

– Если вы имеете в виду драку, то её начал не я. Я участвовал только вынужденно, чтобы защитить проповедницу Димеону Миянскую от посягательств распоясавшихся хулиганов.

Мистер Гнутт взглянул на меня безо всякого выражения:

– А материальный ущерб? А телесные повреждения?

– Спишите на зачинщиков беспорядка, – буркнул я, понимая, что терять мне всё равно нечего: помирать, так с музыкой. – Если, защищая друидку, я наступил кому-нибудь на ногу или влетел в витрину с посудой, в том не было злого умысла. Если же вы о развороченном заведении…

– Да-да, – кивнул сэр Ларри. – Что с ним?

– Боюсь, Димеона была вынуждена прибегнуть к некоторой самообороне, и немного не рассчитала свои возможности, – признал я, поскольку соврать, что жизнь в постройку вдохнул я сам, у меня не повернулся язык. – Уверяю вас: у неё были все основания для защиты.

Офицеры обменялись молчаливыми взглядами.

– Стало быть, вы отвергаете обвинения? – спросил Зувр.

– Отвергаю.

– Даже при том, что у нас есть, как вы понимаете, довольно много свидетелей?

– Да.

– И всё-таки, – Зувр перешёл на доверительный тон. – Мне кажется, для вас будет лучше, если вы отбросите предрассудки и начнёте сотрудничать со следствием. Скажите: кроме Кромвеля и Вебезеккеля, вы успели где-нибудь побывать – я имею в виду, вдвоём с вашей сообщницей Димеоной Миянской?

– Нет.

– Мы ведь всё равно это узнаем!

– По-прежнему нет. Разве только в лесу по дороге в Кромвель из Вебезеккеля.

– У меня тоже вопрос, – подал голос господин Гнутт. – Мистер Даффи! Вот вы с вашей сообщницей ходите из города в город и устраиваете везде беспорядки. Скажите, это у вас, что, хобби такое? Или это – только прикрытие для вашей основной, ещё более деструктивной, деятельности? По чьему заданию вы работаете?

– Никаких беспорядков я не устраиваю, – возразил я. – Никаких заданий у меня нет. Мне самому крайне прискорбно то, что стража не в состоянии обеспечить в своих городах безопасность одной проповедницы, не причинившей никому вреда и путешествующей с исключительно мирными целями. Я с ней хожу потому, что её проповеди пробудили во мне искру надежды, вот и всё.

– Надежды на что?

– На вечную жизнь.

Гнутт перевёл взгляд на Зувра.

– Полагаю, всё ясно, – сказал он. – Лейтенант, у вас есть возражения?

– Нет, полковник, – ответствовал Зувр, самолюбие которого явно было ущемлено апелляцией к его званию. – Леди Луара?

Взгляды устремились на даму в белом, молча курившую на продолжении всей сцены. Леди коротко качнула головой, чуть разведя пальцы – этот жест мог означать что угодно, но отчего-то в тот момент он показался мне странно знакомым.

– Ну, что ж… – офицеры вновь посмотрели друг на друга. – В таком случае я полагаю…

Я задержал взгляд на странной даме – убедившись, что никто больше не смотрит в её сторону, та повторила жест уже более явственно, и тут я, наконец, вспомнил, откуда знаю его: одна из моих хороших знакомых имела обыкновение кивать похожим образом, задавая вопросы вроде: «Максим! Ты так и будешь стоять столбом, или как?» Я на секунду прикрыл глаза – ах, вот оно что!..

– Господин Зувр? – как сквозь сон, услышал я собственный голос.

Офицеры смолкли, уставившись на меня.

– Да?

– Господин Зувр, не могли бы вы попросить сэра Ларри и вашу охрану выйти? – попросил я. – У меня есть кое-что, что я хотел бы сказать лично вам с леди Луарой с глазу на глаз, поскольку это касается дела чрезвычайной важности.

Командиры переглянулись.

– Попросить… Выйти? – медленно багровея, переспросил мистер Гнутт. – Господин Даффи, вы отдаёте себе отчёт в том, что…

Его речь была прервана щелчком зажигалки – то леди Луара начала новую сигарету. Обернувшись, вебезеккельский стражник встретился с нечитаемым взглядом из-под вуали. Добившись к себе внимания, дама в белом степенно кивнула.

– Ах, вот как?… – сэр Ларри поднялся. – Ну, если вы так настаиваете…

– Но послушайте… – лейтенант Зувр мялся, явно чувствуя себя не в своей тарелке.

Старший по званию офицер похлопал его по плечу.

– Всё в порядке, – сказал он с кислой усмешкой. – Раз ваши гости настаивают, я, так и быть, подожду в коридоре.

Сказав это, он первым направился к двери. Я перевёл взгляд на топтавшихся рядом со мной стражников:

– Охрана? Если боитесь, можете меня связать.

Теперь, когда Гнутт ушёл, Зувр чувствовал себя всё менее уверенно.

– Наручники, – хриплым голосом приказал он.

Один из тюремщиков защёлкнул кандалы у меня на запястьях.

– Хорошо, вы свободны.

Нервозность офицера передалась подчинённым – те вышли, бросая на меня косые неприятные взгляды. Зувр кашлянул, поставил локти на стол и опустил подбородок на сцепленные в замок пальцы:

– Итак?…

– Господин Зувр, леди Луара, – я поклонился обоим. – Я постараюсь быть по возможности краток.

– Сделайте одолжение… – пробормотал лейтенант. Вид у него был недовольный.

– Позавчера, когда мы вошли в город, мы почти не привлекли к себе внимания стражи, – начал я. – К вечеру, однако, Храм оказался весьма раздосадован нашими проповедями, а посему попросил стражу в лице её командира решить проблему. Реакция мистера Зувра на это была проста: бродячему цирку приказали убираться из города, причём в случае отказа дело явно не стало бы за насильственной депортацией. Я прав?

Зувр пожал плечами.

– Предположим, – сказал он.

– К утру – то есть к моменту истечения срока ультиматума – ситуация, однако, переменилась, – продолжал я. – Кое-кто сверху прислал вам письмо, в котором, с одной стороны, спрашивал, почему о появлении друидов в городе не было сообщено сразу, а с другой – велел поместить нас с Димеоной под наблюдение, запретив при этом какие бы то ни было активные действия. Этим объясняется та мягкотелость, которую вы проявили вчера во время нашего утреннего разговора: вместо того чтобы выгнать нас из города силой и покончить с этим, нас, можно сказать, поместили под охрану. Дело в том, что отношения с Храмом у стражи остаются довольно формальными, тогда как не подчиниться приказам непосредственного руководства было бы неразумно.

Я откашлялся и продолжил:

– К сожалению, после обеда ситуация выходит из-под контроля: храмовники, не дождавшись реакции стражи, решают действовать самостоятельно, а когда это выливается в неприятный спектакль, вы не находите ничего лучше, чем изолировать нас, чтобы, с одной стороны, обеспечить нашу защиту, а с другой – иметь возможность сосредоточиться на поиске оснований к тому, чтобы избавиться от нашего неудобного присутствия. Здесь вам везёт: в соседнем городе за нами числится дельце с весьма серьёзными обвинениями, и даже неравенство в звании с тамошним командиром играет вам на руку, давая формальное оправдание выдаче опасных преступников вопреки прямому приказу сверху. Однако же, как гром среди ясного неба, происходит ещё одна досадная вещь: на вашем пороге вдруг появляется леди Луара, и в её намерения вовсе не входит, чтобы события разворачивались так, как это удобно страже. Я прав?

Зувр сидел, как оплёванный, Луара кивала, но я по-прежнему не видел её лица за вуалью.

– У меня, в общем, всё, – сказал я, потупясь. – Просто я хотел вам сказать, что ситуация с самого начала складывается не в вашу пользу, и нет нужды пытаться показать мне, будто наша с Димеоной судьба зависит целиком от решения командиров кромвельской и вебезеккельской стражи: уверен, заниматься нами в конечном итоге будут совершенно другие люди. Я кончил.

Дама в белом цокнула языком.

– Какой проницательный молодой человек! – сказала она, и голос её, разумеется, прозвучал именно так, как я ожидал. – Может быть, вы заодно расскажете нам, что произойдёт дальше?

– Если вам так угодно, – кивнул я. – Держу пари, что сейчас вы сделаете нам с девушкой предложение, от которого в силу причин, неизвестных господину Зувру, мы не сможем отказаться, и мы вместе покинем этот оплот правосудия.

Офицер, до сих пор молчаливо внимавший, вдруг хлопнул ладонью по столу:

– Так! А теперь послушайте вы меня, – прогремел он. – Во-первых, без моего приказа ни вы, ни ваша сообщница не покинете этот оплот правосудия, как вы выразились. Во-вторых…

Командир набрал воздуху в грудь, чтобы высказать своё «во-вторых», но тут леди Луара сказала:

– Ах, да!..

И, щёлкнув замком своей сумочки, протянула стражнику свёрнутый трубочкой лист плотной бумаги, припечатанный сургучной печатью. Офицер принял свиток, внимательно изучил оттиск и, развернув документ, углубился в чтение. Мы ждали. Наконец, Зувр поднял на свою посетительницу непонимающий взгляд.

– Вы это серьёзно?

Луара выпрямилась.

– Офицер, я их забираю, – просто сказала она. – У вас есть возражения?

– Нет, – Зувр беспомощно поглядел в конец свитка. – Нет, нет, нет! Но я предпочёл бы, чтобы мне объяснили, что, в конце концов, происходит.

Дама в белом качнула полями шляпы.