– Всенепременно, – сказала она. – Но для этого вам придётся составить официальный запрос – уверена, Совет рассмотрит его в приоритетном порядке. Мистер Оулдсен, прошу за мной!

С этими словами она развернулась и первой направилась к двери. Я поднялся со стула, бросил на стол перед командиром раскрытые кандалы и вышел из комнаты вслед за Луарой. Через закрывающуюся дверь до меня долетело ругательство, сопровождавшееся ударом кулака по столешнице.

Мы прошли мимо стражников, почтительно вытянувшихся у входа в кабинет начальника, пересекли коридор, в глубине которого маячил силуэт Гнутта, и свернули на лестницу. Луара двигалась так уверенно, словно ей уже доводилось бывать здесь.

– Ты хорошо держишься, – не оборачиваясь, сказала она.

Я пожал плечами:

– С наручниками был уже перебор, не находишь?

В голосе моей спутницы зазвучали игривые нотки:

– Ну, не могла же я допустить, чтобы все роли пришлось отыгрывать тебе одному, правда?

Мы прошли первый пролёт и свернули на следующий.

– Не знал, что ты куришь, – заметил я.

– Обычно – нет, но сейчас не смогла удержаться, – всё с теми же интонациями ответила белая леди. – Ну, так ты мне покажешь, где здесь эта ваша тюрьма?

– Сюда, – я пересёк коридор первого этажа и взялся за кольцо в тяжёлой, обитой металлом двери.

Мы спустились по выщербленным каменным ступеням – лестница заворачивала, и вид на подвал открывался лишь ближе к её основанию. Наконец, когда мы уже входили в полутёмное помещение, я вдруг осознал, что в нём что-то было не так.

Тюремщик, обнажив меч и не сводя взгляда с лесной жрицы, медленно пятился к лестнице. Оружие плясало в его руках. Димеона стояла посреди своей камеры и смотрела на него озадаченно. Вокруг неё медленно гасло янтарное сияние. Я остановился.

– Что…

– Максим, я тебя умоляю!.. – Луара решительным шагом вышла на середину подвала, оказавшись в двух шагах от несчастного стражника, и властным тоном воскликнула: – А-а-атставить!

Стражник вздрогнул и обернулся.

– Офицер, что здесь происходит?!

– Я… Де… Она… – на беднягу-тюремщика появление дамы в белом произвело, похоже, не менее жуткое впечатление, чем выходка лесной нимфы, чем бы та ни была. – Я ничего не… Я только… Я ничего не хотел!

– Офицер! – Луара выпрямилась, оказавшись на добрых полголовы выше растерянного служаки. – Вы можете успокоиться и внятно сказать, что у вас здесь творится?

Димеона глядела на нас виновато, однако же с интересом. Стражник набрал воздуху в грудь и принял под козырёк:

– Мэм!.. Я ничего не имел в виду – просто сказал – пошутил, – что она, мол, может выйти, когда пожелает. Я не ожидал, что она…

– Офицер! – Луара пощёлкала пальцами перед лицом бедолаги. – У меня приказ Зувра – я забираю этих двоих. Прекратите валять дурака, откройте камеру да принесите-ка мне их вещи.

– От-ткрыть кам-меру? – заплетающимся голосом переспросил служака. – От-т-ткрыть кам-меру?…

– Исполнять! – вдруг гаркнула моя спутница так, что я вздрогнул, когда голос её сорвался на крик. – Исполнять, живо!

– Мэм!..

Тюремщик рефлекторно отсалютовал, затем маленькими шагами приблизился к камере, продолжая держать меч наготове, левой рукой снял с пояса связку ключей и осторожно открыл замок. Закончив с этим, он отскочил как ошпаренный и опрометью бросился к лестнице, а потом – прочь из подвала. Леди в белом повернулась ко мне – в движениях её сквозило неприкрытое довольство собой.

– Вот видишь? Уверенный тон, властный жест – и они уже пляшут под твою дудку… Ну, так ты нас представишь, или как?

– Ах, да… – спохватился я. – Димеона, иди сюда!

Друидка открыла скрипнувшую дверь камеры и осторожно приблизилась, бесшумно ступая босыми ногами по каменным плитам пола. Вид у неё был заговорщицкий.

– Димеона, это Луара, – сказал я. – Она хорошая, она сделала так, чтобы нас отпустили. Луара, это Димеона.

Димеона склонила голову на бок.

– А я тебя знаю! – сообщила она. – Мне про тебя рассказывали!

– Вот как? – стальные нотки, зазвучавшие вдруг в голосе нашей спасительницы, предназначались, без сомнения, мне. – И что же тебе про меня рассказывали, Димеона?

Лицо нимфы преисполнилось гордости.

– Ты дома для пчёл строишь! – победоносно сказала она. – Мне Мелисса рассказывала: когда дикие люди строят дома для пчёл, они вокруг лица сетку вешают, как у тебя, чтобы пчёлы не жалили, только они всё равно жалят… А вообще, пчёлы в лесу живут – там цветов больше, и мёду, и вообще, в лесу лучше. А ты мне своих пчёл покажешь? Всегда хотела увидеть, как они в домах могут жить – там же тесно, наверное, и цветов нет!

– Покажу, – пообещала Луара, с трудом сдерживая смех. – Только они у меня далеко, в другом городе.

Димеона просияла, шаг за шагом отходя в сторону, словно бы не желая, чтобы мы вспомнили об учинённом ею беспорядке. У меня на языке уже вертелся вопрос о том, что здесь произошло минуту назад, но тут девочка сунула палец в рот и сказала:

– А с мёдом хорошо грюли делать!

– Что делать? – переспросила белая леди.

– Грюли.

– Грюли?

– Угу!

– А что это такое?

– Это лепёшки такие, – пояснила нимфа. – Их Мелисса раньше готовила, когда у неё ещё время было… Хочешь, я тебя научу грюли делать, когда мы пойдём твоих пчёл смотреть? Это несложно, да и тебе, наверное, понравится!

– Обязательно! – ответила дама в белом, более не сдерживая веселья. – Обязательно!

– Эй, гражданочка! – позвал из угла хриплый голос. – А может быть, вы и меня с собой заберёте? Я, разумеется, буду вам весьма благодарен, и всё такое!

Луара продолжала смеяться, словно не слышала.

– Игнорирует, – со вздохом констатировал узник. – Вот, все вы так…

– Димеона! – позвал я, пока наивному существу не пришло в голову вступиться за соседа. – Димеона, скажи: а чем ты тюремщика так напугала, когда мы пришли?

– Ой!.. – друидка в момент покраснела. – Даффи, понимаешь, я ничего такого не делала, просто ты долго не возвращался, и тогда я подумала, что мне можно пока пойти прогуляться. Я попросила того человека, чтобы он мне открыл дверь, а он сказал, что он с радостью, только ключ потерялся, и что если я сама смогу выйти, то могу пойти погулять где мне вздумается, и тогда я подумала…

Наша избавительница громко вздохнула.

– Шутнички, – сказала она. – Взять бы их всех – и…

Наверху хлопнула дверь, и на лестнице послышались быстрые шаги. Я не был удовлетворён ответом друидки, но расспросы пришлось пока прекратить.

В подвал вбежал давешний тюремщик, весь в мыле, держа в одной руке узел с моим барахлом, а в другой – окровавленное Димеонино платье. Встретившись с нечитаемым взглядом Луары, он сразу же стал оправдываться, что, кроме этого, у девушки ничего с собой не было и что ему, конечно, ужасно неловко, но только он должен просить нас переодеться, потому что на одном тюремные шмотки, а на другой – больничный халат, за который командир расписался, и что он бы сам с радостью, но только он ведь человек маленький, и на него потом свесят, так что если не затруднит, то он попросил бы, хотя, конечно, он не настаивает… Луара не отвечала, и под её тяжёлым взглядом служивый в конце концов сдулся и замолчал.

– А теперь мы побежим? – спросил я, когда мы вышли из здания городской стражи: я – в своей верной кожанке, Димеона – в больничной пижаме поверх обнаружившихся на дне рюкзака жреческих одеяний. – Пока они не опомнились?

– Максим, не говори глупостей! – сказала белая леди, ступая на улицу вслед за нами. – Я – солидная женщина, я не бегаю. Я либо с достоинством удаляюсь, либо решаю остаться, и тогда бегут уже от меня.

– То есть? – спросил я с удивлением. – Ты хочешь сказать, это всё сейчас было серьёзно?

– Разумеется, – кивнула Луара. – Даме моего положения как-то не к лицу ввязываться в сомнительные аферы. Кстати, не забывай: я ещё не сделала вам предложения, от которого вы не сможете отказаться.

– Я весь внимание.

– Не говори глупостей, – дама в белом с неудовольствием мотнула головой. – Такие дела не решаются посреди улицы.

– Э-м-м… Ладно. Куда?

– Сам выбирай – в конце концов, ты у нас руководишь операцией.

– Я?

– Угу. Я – резерв. Так что, тебе есть куда меня пригласить?

Я прикинул свои финансовые возможности.

– Может, к Эндрюсу?

– Ну, нет, в этот клоповник я не полезу! Трактирщику нечего предложить таким людям, как я.

– Тогда, может быть…

– Максим, – Луара вздохнула. – Так уж получилось, что я знаю приличное место неподалёку. Вы не будете против?

– Нет, что ты.

– Димеона?

– А?

– Ты хочешь есть?

– Да.

– В таком случае, не отставайте, не то я передумаю вас угощать!

С этими словами Василиса сняла, наконец, свою широкополую шляпу и первой двинулась в направлении городской площади.

Глава восьмая,
в которой Максим завтракает в ресторане и чувствует себя нищебродом

«Приличное место» оказалось уютным рестораном домашней кухни в паре кварталов от Ратушной площади и в нескольких минутах ходьбы от линии берега. Когда мы пришли, заведение только ещё открывалось. Время завтрака давно прошло, до обеда оставались добрых пара часов, и в зале не было ни души – даже стулья были убраны ещё не со всех столиков. Димеона сразу отправилась бродить по просторному помещению, разглядывая развешанные по стенам цветы и картинки, а мы с Василисой уселись за угловой стол и уставились друг на друга. Воцарилась неловкая пауза. Наконец, чародейка улыбнулась.

– Ну и рожу они тебе сделали! – сказала она. – Ты бы видел…

– Да видел я, – отмахнулся я.

– Ну да, – Василиса кивнула. – Не думала, что ты из тех, кому нравится корчить из себя варвара… Или это образ мачо такой? А что, баллов восемь из десяти я бы дала.

– Василис, хорош издеваться! – поморщился я. – Сама-то вон легко отделалась, как я погляжу.

– Это? – волшебница указала на своё лицо, в котором я, сколько ни пытался, не мог уловить отличий от её привычного облика. – Так у меня же спецдопуск! В прошлый раз так зубной феей намаялась, что сейчас прямо сказала: ничего не знаю, иду собой, и точка.

– И что? – спросил я с надеждой.

– Что, что… Старик, конечно, поерепенился, но, в конце концов, подписал.

– Везёт, – сказал я со вздохом.

– Подход к людям надо иметь! – чародейка нравоучительно подняла палец. – Подход!

– Подход… – я вздохнул.

В зале появилась официантка, покосилась на Димеону, пристально изучавшую угнездившийся в огромном горшке возле входа гибискус, положила перед нами меню и ушла. Василиса понизила голос и с заговорщицким видом спросила:

– Нет, я всё понимаю, но всё же скажи: как тебя угораздило отправиться на выпас друидки персонажем-охотником?

– Василиса… – простонал я. – Не спрашивай! Меня и так уже, если хочешь знать, из-за этого едва не убили.

Чародейка закрыла лицо ладонями, плечи её затряслись от беззвучного смеха. Я посмотрел на неё с осуждением:

– И ты, Брут?…

– Ой… Ладно! – Василиса смахнула выступившие на глазах слёзы. – Не принимай близко к сердцу. Смотри на мир позитивнее – в конце концов, ты теперь, как истинный самурай, можешь презреть смерть.

– То есть?

– Не читал? Смотри, – волшебница наклонилась ко мне через стол, глаза её загорелись. – Если меня сейчас, скажем, прибить, я пройду под барьером – сам проходил, знаешь, каково это.

– Угу, – кивнул я. Смерть в Сказке действительно была неприятным явлением – случаи, когда я по глупости не успевал отскочить в сторону, я предпочитал не вспоминать без нужды.

– Вот, – Василиса подняла палец. – Но это мы, смертные, а для тебя или для девушки всё будет иначе – скорее всего, вы даже ничего не почувствуете, просто проснётесь в точке входа в своих прежних телах.

Я опешил:

– В прежних телах?

– Угу.