Смертельная ртутная ложь. Жалкие свинцовые божки (страница 21)
Они отправились на дело. Остальные отошли в укрытие послушать скулеж пленника, которого я все еще не отпустил на свободу.
– Я сейчас занят, парень. Кормлю своего попугая, – объяснил я ему. (Попка-Дурак начал сосать бренди.) – Я отпущу тебя сразу, как только выясню, что ты нас не купил.
Вообще-то, я не думал, что он обманул. Ни один разумный человек не выберет для своего штаба столь ужасное сооружение. Кливеру же, как мне описывали его характер, такое уродство как раз могло понравиться.
Возвратились Айви и Стручок. Парнишка сказал:
– В доме есть люди, их имен я не спросил. Те, кого мне удалось увидеть, выглядели достаточно антисоциально, чтобы ими мог заинтересоваться мистер Гаррет.
Вовсе я никем не интересовался.
– Ты что, даешь ему уроки риторики?
– Это у парня в крови. Но приходится работать над дикцией и грамматикой.
– Естественно. Все хитрюги должны уметь изъясняться.
– Я могу идти? – поинтересовался пленник.
– Что случилось с мистером Большая Шишка? – сердито спросил Стручок. – Эй! Да он же пьян! Дядя Морли, это вы?..
– Нет, Счастливчик. Я еще не уверен, что ты нас не надул. А что, если ты привел нас к месту сборища крутых ребят?
– Вряд ли. Такое чудовищное сооружение – как раз то, что выберет скупщик краденого, – высказал свое мнение Морли. – Много свободного места для хранения. Помещением, скорее всего, владеет человек, которого не видели уже много лет. Нам не удастся проследить его связи. Ты все-таки решил проникнуть внутрь?
Я подверг ревизии свой отряд. Ни Айви, ни Скользкий не внушали доверия.
– Раз уж мы здесь, пожалуй, стоит попытаться. Есть соображения по тактике действий?
– Почему бы не попробовать просто через входную дверь?
– Умница. Айви, Скользкий, за мной!
Я направился к памятнику ужасающего вкуса. Мои странные помощники, изумленные, но хранящие верность, рысили следом. Морли приказал Саржу на всякий случай держаться рядом с нами. Сам он тоже двинулся.
Стручок и Рохля пошли за нами, при этом Стручок протестовал во весь голос:
– Мистер Гаррет, вам не следовало давать попугаю алкоголь!
Всю жизнь мечтал взять штурмом крепость во главе отряда, состоящего из убийц-эльфов, беглецов из сумасшедшего дома и пьяного попугая.
Попка-Дурак бормотал что-то о королевском достоинстве, но говорил на наречии алкашей и так быстро, что даже завзятый пьяница из крысюков не смог бы разобрать его слов.
– Дядя Морли, – ныл Стручок, – это вы?..
– Заткнись!
Я посмотрел на цыпленка из джунглей и улыбнулся, как гном, только что заключивший выгодный контракт на поставку оружия.
30
Выглядел дом отвратительно, но крепостью все же не был. Нам удалось найти неохраняемый боковой вход. Я без труда вскрыл замок и пригласил всех войти. Жаль, что среди нас не было Дина, он бы убедился, чего стоят хваленые патентованные замки.
– А здесь темно, – произнес Айви.
Интересно, чего он ожидал? Голос бедняги звучал обиженно, будто ему казалось, что с ним поступают несправедливо.
– Нам надо слушать этого слабоумного, – ухмыльнулся Сарж. – Держу пари, самому Дождевику не удастся облапошить его.
– Хватит! – бросил Морли, вглядываясь в темноту. Эльфы видят во тьме почти так же хорошо, как и гномы.
– Что ты рассмотрел? – прошептал я.
Мы все объяснялись шепотом, полагая это мерой предосторожности.
– А чего ты ждешь?
Что за дурацкий вопрос? Я ожидал увидеть грязь и скваттерров, пришедших в дурное расположение духа из-за метода, которым мы вынуждены были проникнуть в здание. Но наше появление, судя по всему, беспокоило только крыс – да и они оказались настолько уверенными в себе, что тут же вернулись к своим повседневным занятиям.
Стручок утверждал, что все туземцы поселились в другом конце здания. Так оно и оказалось. В основном.
Мы пробирались через зал, освещенный единственной хилой свечой (что за жадная скотина этот самый Дождевик), и тут какой-то сонный придурок нарушил общий покой.
Он возник из комнаты прямо напротив нас, приглаживая двумя руками изрядно прореженные временем волосы. Парень тут же проснулся и даже успел крикнуть, прежде чем я опустил ему на башку дубинку. Он завопил еще громче. Пришлось стукнуть его раза четыре, и только после этого он улегся на пол.
– Ну это уж слишком, – пробормотал Скользкий.
Я с трудом расслышал его слова – невидимые туземцы подняли шум, желая знать, что происходит.
– Всегда уважаю чужое мнение. Лучше скажи мне, насколько ты знаком с этим местом.
– Ни разу его не видел.
– Как? Вроде ты говорил…
– Никогда здесь не был. Это я помню точно.
Направо вел коридор, по нему я и двинулся. Навстречу появился абориген. Тоже с дубинкой. Его глаза округлились. Как и мои. Я ударил первым, он уклонился и, сверкнув подошвами, с воем кинулся прочь.
– Как думаешь, Гаррет, не пойти ли нам немного быстрее?
Шум в доме становился все громче, и это беспокоило Морли.
Беглец нырнул за дверь. Я был от него в каких-то двух шагах.
Но когда я сделал эти два шага, дверь оказалась уже не только закрытой, но и запертой. Я врезался в нее своим крепким, как гранит, плечом. Проклятая дверь подалась не меньше чем на тысячную долю дюйма.
– Ну-ка, теперь ты, – распорядился Морли, указывая на Скользкого. – Перестань ныть, Гаррет!
– Я вывихнул все суставы, кроме голеностопного.
Скользкий ударил по двери своей огромной ножищей. Лишь нанеся с десяток ударов, он рискнул упереться в панель своим «хилым» плечиком.
Дверь разлетелась в щепы, как будто была сценической декорацией. Похоже, для всякого дела нужна сноровка.
Мы оказались в помещении, похожем на склад. Его освещали несколько неярких ламп. Редкостный скупердяй этот Дождевик! Помещение, судя по его виду, превратили в казарму. Ее обитатели, как вспугнутые мыши, разбегались в разные стороны к другим выходам. Лишь парень, которого мы застали в коридоре, выглядел бойцом.
Забавно.
Среди беготни и хаоса я вдруг приметил знакомую физиономию, смахивающую на морду гарпии. Мой старый приятель Ичабод. Вернее, мой старый приятель Зэк. Он быстро исчезал из поля зрения. Я устремился следом. Нам обязательно нужно было поговорить. У моей милашки Мэгги Дженн хватало неприятностей и без тех делишек, что вел с Дождевиком ее дворецкий.
Я не сумел отловить его. Старикан исчез бесследно, как привидение, на которое он так смахивает.
Обыскав все помещение, мы не обнаружили никаких следов Грэнджа Кливера. Удалось захватить всего троих человек – парня из зала, которого я успел уложить, да престарелую пару. Старички не успели вовремя схватить свои костыли и оторваться от нас.
Пожилая дама была, наверное, на целую неделю моложе Красули. Ее муж, как и головорез, не проявлял склонности к беседе, а она болтала так, словно ее переполняли слова, как вас порой переполняют газы после иной пищи.
– Боже мой, бабушка, боже мой! – стонал я, захлебываясь в потоке жалоб на приступы люмбаго и на неблагодарность детей. – Все это очень печально. Сочувствую вам. Но мне надо знать, где находится Грэндж Кливер.
– Постарайся быть более дипломатичным, – предложил Морли. Будто сам обладал терпением святого, когда на кого-нибудь охотился.
– Я был дипломатом первые три раза. Теперь у меня настроение вовсе не дипломатичное. Сейчас я скорее намерен разбивать черепушки, – сблефовал я.
Видимо, и это мне не очень удалось. Никто из наших пленников по-настоящему не волновался, пока Стручок не распустил свой молодой язык и они не осознали, что имеют дело с самим Морли Дотсом. После этого даже у крутого молодца проснулась неистребимая тяга к сотрудничеству.
Да, Торнада все-таки права.
Дело сдвинулось. Бабушка-болтушка дала нам ответ, и он был вполне определенным:
– Он только что ушел. Он и его мальчики. Грэндж не сказал, куда направляется, но думаю, решил проверить, что случилось с парнями, которых он недавно послал на дело. Кливер этим людям хорошо заплатил, но они так и не появились. – Бабушка сопроводила свои слова суровым взглядом, обращенным в сторону Счастливчика.
Счастливчик был похож на испуганного ребенка. Старики прекрасно понимали, чья информация привела нас прямиком в это отвратительное здание. Его весьма беспокоил свирепый нрав босса.
Морли схватил Счастливчика за плечи и повернул лицом к себе:
– Кливер притащил тебя из деревни, как и большинство остальных своих людей?
Счастливчик бросил на нас злобный взгляд. Мы не оставляли ему выхода.