– А ты в «Собачьем раю» что больше всего любишь, Джино? – спросила Куинн.

– Я не ем такое дерьмо, – усмехнулся тот. – Это ж отрава.

– Но вкусная отрава, – возразил Херм. – Черт, стейк тоже не самая здоровая в мире еда, но это же не мешает тебе есть его? К тому же если б ты попробовал в «Собачьем раю» луковые колечки в кляре, то…

Джино прервал его, подняв руку, и мгновенно обернулся на джунгли. Вглядываясь во тьму, он водил глазами по опушке туда и обратно.

– Что такое? – спросила Куинн и села.

Вместо ответа Джино шагнул к джунглям.

– Джино? – произнес Даллас.

– Все оставайтесь здесь. – Он повернулся и растворился в темноте.

Несколько секунд никто не шевелился, все молчали.

Наконец Мердок спросил:

– Что случилось?

– Все будет хорошо, – шепотом заверила его Куинн. – Нам нужно просто посидеть тихо минутку.

Внезапно остров погрузился в мертвую тишину. Даже ветер стих. Остались лишь потрескивающее пламя костра и неумолимая тьма за пределами отбрасываемого им света.

Вскоре из ближайшего участка джунглей появился Джино. К костру он вернулся целым и невредимым, хоть и явно озадаченным.

– Что случилось? – спросил Даллас.

– Не знаю, – нахмурившись, ответил Джино. – Ничего.

– Тогда в чем дело? – спросил Херм.

– Мне послышалось, что там кто-то шевелится, но, похоже, я ошибся.

– Где именно?

– В кустах.

– Так послышалось или нет?

Джино подступил к нему.

– Я только что сказал, что послышалось. Но, похоже, я ошибся.

– Ты? Ошибся? Брось, не может быть.

На Джино снизошло какое-то жуткое спокойствие. Было в этом что-то тревожное. Что-то хладнокровное и хищное, как у замирающей перед броском змеи.

– Мы все устали, – сказал Даллас. – Джино, почему бы тебе не попробовать отдохнуть, давай я недолго подежурю, а?

– Я и сам могу…

– Да, знаю, но все равно можно я посижу. Отдохни немного.

Казалось, он еще целую вечность буравил Херма взглядом, после чего ответил:

– Хорошо.

Затем, когда он лег рядом с Харпер, а Херм сел у костра, Куинн подползла к Мердоку успокоить, что все в порядке. Затем присоединилась к заступившему на дежурство Далласу.

– Иногда мне кажется, что он хочет, чтобы Джино надрал ему задницу, – прошептал ей Даллас.

– Однажды тебя не будет рядом, чтобы спасти его.

– В любом случае, я не уверен, что смогу спасти. Джино – это натуральная пороховая бочка.

– А Херм – спичка, – прошептала Куинн.

Примерно через час она уснула, положив голову мужу на колени. Даллас не спал, старательно наблюдая за джунглями и окружающей тьмой. В какой-то момент он оглянулся и увидел, что Джино и Харпер приникли друг к другу. Насколько он мог судить, они оба спали. Даллас не привык видеть Джино столь уязвимым. И тут Далласу пришло в голову, что за все годы знакомства он еще никогда не видел Джино таким. Его напористость и бравада исчезли, и он стал похож на спящего ребенка, невинного и беззаботного.

Затем Даллас взглянул на Мердока. Из-за пораненных глаз сложно было понять, но, похоже, он тоже спал. Об этом говорила равномерно вздымающаяся и опускающаяся грудь.

Херм все еще сидел у костра напротив него и таращился на пламя.

– Господи, мужик, а ты чего не спишь? – тихо спросил Даллас.

Тот поднял глаза и посмотрел на него сквозь пламя. Даллас никогда еще не видел у Херма такого взгляда. Было в нем что-то пугающее. Будто у него внутри поселилась ненависть, едва сдерживаемая ярость. Похоже, пороховой бочкой был не только Джино.

– Ты в порядке?

– А ты? – Херм снова перевел взгляд на огонь. – Разве кто-то из нас в порядке?

Даллас не ответил.

Ночь тоже молчала, храня свои секреты. А тьма продолжала наступать.

* * *

Когда солнце выглянуло из-за горизонта, жара сразу же начала усиливаться и вскоре стала невыносимой. Остров пробудился и тоже ожил. Но океан в то утро был на удивление спокойным. Обычно огромные, обрушивающиеся на риф волны сменились медленными и едва заметными.

По планам, сегодня Джино и Даллас собирались пересечь джунгли и подняться на вершину утеса, чтобы увидеть весь остров целиком. Куинн и Херм тем временем возьмут заостренные палки и постараются изловить пару рыбин. Или хотя бы прочешут камни у берега дальше по пляжу, в поисках крабов или других съедобных ракообразных. Несмотря на возражения и желание присоединиться к остальным, Харпер пришлось остаться в лагере, поддерживать огонь и присматривать за Мердоком.

Стоя в тени пальмы, Даллас привлек к себе жену.

– С тобой ничего не случится?

Куинн усмехнулась.

– Да ты что. Я в состоянии о себе позаботиться. Ты же знаешь.

– Только будь осторожна. Видишь ли, на крутую стерву ты не тянешь.

– Постараюсь. – Куинн приподнялась на цыпочки и поцеловала его. – Я люблю тебя.

Даллас был уверен, что он никогда не любил Куинн больше, чем в тот момент.

– Я тоже тебя люблю. Скоро вернусь.

Джино же попрощался с Харпер, чмокнув ее в лоб и шлепнув по заднице. Потом жестом указал Далласу следовать за ним и первым зашагал к джунглям.

– Завязывайте, голубки.

– Мне пора, – сказал Даллас, стараясь улыбнуться как можно убедительнее.

– Береги там себя.

Даллас кивнул, затем повернулся и бросился догонять Джино. Они углубились в джунгли и стали пробиваться сквозь густые заросли, потом свернули в сторону утесов. Чем сильнее они углублялись, тем сложнее становилась местность. Без мачете или топора, чтобы прорубать заросли, идти было непросто. И когда примерно через полчаса они нашли подъем, ведущий к утесам, заросли стали почти непролазными. Джино и Даллас вымотались и истекали потом, поэтому ненадолго остановились передохнуть.

Джино стянул с себя майку, обвязал вокруг головы и приспустил сзади один край, прикрыв шею.

– Здесь никак не спрячешься от солнца, – сказал он. – И так до самых утесов, поэтому постарайся как можно лучше прикрыть голову.

Даллас устало кивнул, но у него не было сил снимать доставшуюся после смерти Натали футболку. Она была ему мала, промокла от пота и прилипла к телу, но хоть как-то уберегала от солнца.

Джино вытер лоб и, прищурившись, посмотрел сквозь переплетение лиан, деревьев и густого кустарника на возвышающиеся вдали утесы.

– Мы почти пришли, – сказал он.

– Но этот последний отрезок пути будет чертовски сложным.

– Склон хоть и крутой, но не вижу ничего страшного.

– По сравнению с чем?

– Поверь, я поднимался на склоны и похуже. Это ерунда, к счастью для нас.

– Я сейчас много чего чувствую, мужик. Но только не счастье.

– Ярдов через сорок джунгли закончатся и начнутся камни, корни и лианы. Просто, по возможности, держись рядом. Если что, не стесняйся, говори, понял? Не захочешь с такой высоты скатиться – всю кожу обдерешь о камни.

Даллас согнулся, упер руки в бока, стараясь отдышаться. Он был в более-менее хорошей форме, но уже не обладал выносливостью, которую всегда воспринимал как должное.

– Едва почую опасность, заверещу как малое дитя.

– Годится. – Джино слегка улыбнулся.

Они постояли молча еще несколько минут, Даллас подтянул кроссовки. В кроссовках все лучше, чем босиком, но эти были ему велики. И всякий раз, глядя на них или трогая их, он вспоминал, что носит обувь мертвого друга. На каждом шагу вспотевшие ноги скользили в них взад-вперед, поэтому Даллас уже заработал пару мозолей.

– Когда вернемся в лагерь, тебе нужно будет уплотнить их чем-нибудь, – сказал Джино. – Отрежешь пару лоскутьев от одежды Нэт и засунешь внутрь, чтобы ноги не скользили. Иначе к концу дня сдерешь кожу до мяса.

– Хорошо. – Даллас попытался покрепче завязать шнурки. Отчасти это помогло. – Слушай, мужик, могу я спросить тебя кое о чем?

– Спрашивай что угодно, ты же знаешь.

– Строго между нами. Как по-твоему, что случилось с Андре?

– А по-твоему?

Даллас удивился, ненадолго задумался, потом ответил:

– Не думаю, что это как-то связано с акулой или рифом. Что бы ни случилось, это произошло в джунглях, где мы нашли его руку. Как оторвало, не знаю, но точно в джунглях. И, если я прав, мы на острове не одни.

– Проблема в том, что я не могу придумать логичного объяснения, и, пока мы не узнаем наверняка, это будет лишь еще одно высосанное из пальца предположение, и я не собираюсь ломать над ним голову.

– Безумие какое-то, – вздохнул Даллас.

Они снова замолчали.

– Ты боишься? – наконец спросил Джино.

– С тех пор как первый шторм смыл нас за борт. А ты?

Джино медленно покачал головой:

– Если здесь что-то есть, это оно должно бояться меня.

Даллас поверил. Потому что в тот момент ему тоже стало страшно от взгляда темных глаз Джино. Как ни странно, это успокоило Далласа.

– Ну, пошли, – сказал Джино. – Если будем рассиживать слишком долго, мы поджаримся на этом солнцепеке.

– Только после вас, шеф.

Когда Джино вскочил, готовый преодолеть последний отрезок джунглей, Даллас оглянулся и посмотрел в ту сторону, откуда они пришли. Уже не в первый раз он чувствовал, что они с Джино здесь не одни. Но, несмотря на тревогу, он ни словом не обмолвился об этом. Если опытного и наученного Джино ничто не настораживает, то наверняка беспокоиться не о чем. «Или он тоже заметил, но не говорит?» – подумал Даллас. Но он уже начал отставать, поэтому выбросил страхи из головы и двинулся сквозь заросли к вершине утеса.

* * *

Вернувшись в лагерь, Куинн едва закончила обрабатывать раны Мердока, почистив и просушив их, как тот быстро заморгал правым глазом, тем, что был целее другого. Мердок задышал всей грудью, потянулся к Куинн и неуклюже, но нежно обнял за плечи.

– Боже мой, – тихо произнес он.

– Что такое?

– Я вижу. Не очень хорошо, как в тумане, но я тебя вижу.

Куинн улыбнулась. Наконец-то хоть какие-то хорошие новости.

– Это же замечательно, – сказала она и тоже обняла его за плечи. – Теперь отдыхай и постарайся не занести в раны грязь.

– Я устал уже лежать без пользы. Я же капитан, я…

– Ты принесешь больше пользы, когда полностью поправишься. Ты чудом поправляешься, но не переусердствуй. Отдыхай. Как врач велю.

Мердок откинулся назад, разжал объятия, затем поднялся и сел.

– Слушаюсь, мэм.

Когда Куинн встала на ноги, появился Херм. Его потрепанные джинсы были закатаны до колен, майка промокла от пота. В руке было самодельное копье. В парике и поцарапанных очках он походил на персонаж какой-то комедии.

– Я собираюсь сходить к камням и попробую найти что-нибудь съедобное, – сказал он. – Кроме шуток, думаю, там повезет больше, чем бродить в воде и пытаться проткнуть палкой рыбину.

– Согласна. Я пойду с тобой.

Харпер, только что подбросившая пару прутьев в костер, неспешно приблизилась к ним, выразительно вздохнула и спросила:

– Можно мне тоже с вами?

– Тебе нужно оставаться здесь и присматривать за костром.

– Вряд ли он потухнет, если мы оставим его на пару минут.

Херм закатил глаза, отошел к прибою, а потом зашагал у самой воды к скалам и пещерам в дальнем конце пляжа.

– А еще я не хочу, чтобы Мердок оставался один, – сказала потише Куинн.

– А разве он только что не сказал, что уже видит, или вроде того?

– У всех нас есть свои обязанности, Харпер. Твоя – поддерживать костер и присматривать за лагерем.

Харпер шлепком уперла руки в узенькую талию.

– Мне здесь охренеть как скучно, я…

– Ты же слышала, что сказал Джино.

– Не обижайтесь, дамочка, но вы мне не указ, и Джино тоже, понятно? Меня тошнит, когда кто-то говорит мне что делать, будто я малолетка или типа того.

– Знаешь что, принцесса, – оборвала ее Куинн, – я не хочу больше слушать это нытье.