Ее крик услышали двое мужчин и женщин, стоявшие метров в двухстах от них. Они тотчас посмотрели на Андрея, что тому стало стыдно. Вернее, одной его половине стало стыдно и не хотелось привлекать лишнее внимание, а другая хотела заключить Катю в свои объятия. И вторая половина, эгоистично овладев на данный момент Андреем, удивленно оправдывалась:

– Это же всего лишь объятия! Что в этом такого?

Катя нахмурилась, топнула сандалией, а затем взволнованно сказала:

– Слушай, может, ты ничего и не помнишь, и Законы наши позабыл, но это еще не означает, что ты смело можешь их нарушать. Господь предписывает каждому одинаково!

Андрей хотел было засмеяться, но, заметив строгое лицо Кати, постарался сдержать себя. Катя уже не стеснялась и продолжала смотреть Андрею прямо в глаза, в которых читался легкий испуг от незнания, что делать. В каком-то смысле ее взгляд можно сравнить со взглядом матери, которая пытается выяснить у ребенка, в чем он провинился, в то время как этот ребенок, боясь сказать правду, нескончаемо начинает врать в надежде избежать наказания, тем самым навлекая на себя еще большую беду. Под давлением Кати Андрей, уже не удивляясь постоянному упоминанию о Боге, спросил о нарушенном им законе. Не стоит сомневаться, что слово «нарушенном» он хотел заключить в кавычки.

– Отношения между мужчиной и женщиной – это святое. Только брак, основанный на взаимной любви, получает Его Благословение. Объятия, которые ты хотел мне подарить, имеют право на существование только в браке. Наш случай Господом не приветствуется.

Андрей начинал злиться: его раздражала чрезмерная религиозность здешних людей. На протяжении жизни он нейтрально относился к церкви: бывало, посещал службу с родителями, иногда читал молитвы, в ситуациях, когда охватывал страх, тоже обращался к Богу. А теперь, когда этого «стало слишком много», ему становилось не по себе. Он чувствовал, будто его свободу ограничивают. Это вовсе не означает, что он относился с неуважением к образу жизни здешних людей, а скорее всего, он просто не привык так жить, что создавало для него определенные трудности.

– Вы всегда такие религиозные? – отвернув от Кати свой взгляд, Андрей направил его в пруд, где уже начинала виднеться тусклая Луна.

– Что значит религиозные? У Бога только одни правила. Либо ты их выполняешь и Он приближает тебя к себе, либо отрицаешь, тем самым отдаешь свою душу на растерзание Дьяволу. Третьего не дано. Знаешь, ты начинаешь говорить, как те приспешники, что присягнули Нечистой Силе. Выбрось эти грязные мысли из головы. А на сегодня об этом хватит говорить. Завтра, возможно, ты почувствуешь Его Мощь и все вспомнишь.

Андрей смотрел на ее лицо. Нет, не так. Правильнее будет написать: «любовался ее лицом». На нем не осталось прежней строгости, и Катя вновь превратилась в ту скромную девушку, которая боялась взглянуть на Андрея у Любы дома и которая так очаровывала Андрея.

– Я могу тебе предложить свою руку.

Не дожидаясь ответа, она обхватила ладонь Андрея; они оба развернулись по направлению к пруду, где лунный силуэт был уже отчетливо виден. Он блестел на этой застывшей на месте воде, вдохновляя нечто спокойное, нежное и, можно даже написать, волшебное в душе тех, кто на него смотрел.

– Андрей, – обратилась Катя к парню, – если в твоей сказке живет правда, то, возможно, Луна скоро вновь станет испускать свой собственный свет.

– Как это? – удивился Андрей столь неожиданному предположению держащей его ладонь девушки.

– Основная часть людей вернулась к Богу, и Он их принял. Осталась лишь малая часть тех, кто Ему сопротивляется. Когда они исчезнут, тогда Луна и загорится и человечество искупит свою вину перед ней.

– Звучит здорово, – тихо произнес Андрей.

Необъяснимое спокойствие он испытывал в тот момент. Может быть, это красивое место сыграло свою роль, или Катя своими словами помогла ему это ощутить. Тем не менее Андрей просто стоял, и улыбка сама вырисовывалась на его лице. Никакой тревоги, волнения. Он смотрел вперед, и, как он признавался сам себе, он немного был счастлив.

– Андрей, а ведь ты можешь приблизить этот день, когда Луна вновь оживет! Именно от тебя зависит, как скоро падут эти грешники. Обещай, обещай мне, что вернешь людям сияющую Луну!

Катя подпрыгивала от бушевавших у нее внутри эмоций, глядя на Андрея невинными глазами котенка. Андрей не мог устоять и, желая обрадовать этот Жемчуг, как ее называли у Любы дома, дал свое согласие:

– Обещаю, что приближу этот день.

Катя не была для Андрея Ритой, да и вообще нехорошее это дело, сравнивать тех, к кому тянется твое сердце, но эта девушка, возможно, дала сигнал льду, что сковал сердце парня после предательства его бывшей, таять. Андрей почувствовал это тепло внутри, и его романтическая сущность очнулась:

– Если назвать тебя Солнцем, а меня Луной, то Солнце согревает Луну, как ты сейчас греешь мою руку.

Они обменялись взглядами. Им было что еще сказать друг другу, но оба предпочли предаться молчанию и послушать эту чудесную тишину, которую подарил этот волшебный вечер.

– Скоро будет полночь, нужно успеть домой. Нам пора уходить, – шепотом произнесла Катя.

– Это еще одно ненарушаемое правило? – съязвил Андрей.

Катя кивнула головой и повела за собой парня. Андрей посчитал лучшим на сегодня поддаться ей и ожидать, что принесет ему новый день в этом неведомом ему мире.

Глава 2

Андрей долго не мог уснуть: его посещали противоречивые мысли, и, копаясь в них, он не заметил, что начинает светлеть. Его посещали мысли о побеге отсюда, ему казалось, что где-то там, за окном скрывается выход из этого странного места со странными, но гостеприимными людьми. Стоит лишь выйти сейчас, пойти туда – и ты спасен. Ну же? Но парень не решился покидать дом. Спустя несколько мгновений он все же погрузился в сон, но прежде успел задаться вопросом: неужели все это правда? Под утро Андрей никаких снов не видел, так что даже его подсознание не могло нашептать ему ответ на все происходящее с ним.

Открыв глаза, Андрей увидел перед собой Любу: она чистила картошку, но, заметив пробуждение спящего, ненадолго отложила свое дело и побежала к плите. Андрей понял, что он не дома и не в казарме, и утвердился с выводом, что все это реальность. Его задумчивый вид не смутил хозяйку дома: она по-прежнему с лаской относилась к своему гостю. Андрей был тронут заботой: до этих дней он знал лишь одну женщину, которая с такой заботой относилась к нему, и эта женщина была его мать. «Мама, где ты?» – мучился в догадках парень и от этих мыслей становился рассеянным. Люба заметила пустоту его взгляда, но не придала этому значения.

Андрей по привычке начал отжиматься, вот этому Люба удивилась, и на ее недоуменные возгласы он отмахивался:

– Для поднятия боевого духа!

Сказать, что Андрей испытывал страх – значит ничего не сказать. Отправившись в армию, он потерял почву из-под ног. Новая обстановка, новые люди, расстояние вдали от дома наложили отпечаток на него. Чувство неуверенности покрывало все его тело: от кончиков пальцев рук до дрожащих коленей. Несмотря на это, Андрей научился справляться со своей слабостью: каждый раз, когда он чувствовал, что оптимизм его покидает, он принимал упор лежа и отжимался, пока страх не превращался в боль в мышцах. Это вошло у него в привычку и дало свои результаты: Андрей становился уверенным, возвращался трезвый взгляд на вещи.

Так случилось и в этот раз. Оказавшись в непонятном мире, Андрей почувствовал дрожь внутри. Но спустя несколько подходов он уже смотрел на Любу с уверенной улыбкой.

Хозяйка, подавшая гостю запеканку, заметно порадовала его. Нет, до облизывания пальчиков дело не дошло, но умерить наступивший аппетит Андрея удалось. Зашел Максим, наведалась и Катя. Завязалась дружная беседа:

– Ну, молодой, как спалось? – с явным задором интересовался Максим.

– Неплохо, спасибо, что пришли. Вчера вы мне обещали, что отведете в то место, где работают такие, как я.

Андрей решил, что Уважаемые слуги – это в некотором роде полицейские в этом городе. Но там будет опасно, его быстро вычислят. И тот труп на берегу. Он не может туда явиться!

– Помню, помню, не забыл. Память есть еще у меня, хоть и по годам не молод, как ты. Вот за этим я и пришел. Ты как, готов?

Максим улыбался, и Андрей понимал, что эта улыбка не может быть наигранной. Парень решил, что придумает на ходу план, как обмануть Уважаемых слуг, а пока будет повиноваться добродушному мужчине. Смотря на него, Андрей проводил параллель между ним и своим отцом. Отец Андрея тоже любил пошутить, но своими шутками пытался передать какой-то важный смысл, будто басни Крылова. Бывал он и строг, но все его действия сводились лишь к одной мысли: передать опыт. Под его руководством Андрей научился ловить рыбу, стрелять, ориентироваться на местности, готовить. Его отец, положив руку ему на плечо, часто повторял:

– Запомни, Андрей: настоящий мужчина должен научиться всему тому, что бы ему пригодилось, если б он жил один. Только тогда мужчина станет мужем-защитником, заботливым отцом и отличным товарищем.

В доме у Любы отца рядом не было, но его слова циклично повторялись в голове Андрея. Из очередного раздумья его вывела Катя:

– Доброе утро, Андрей!

Андрей поприветствовал Катю, накинул белоснежный плащ, и, подойдя к Кате, дотронулся до ее руки. Катя улыбнулась и провела пальцами по холодной ладони Андрея. По его телу пробежала легкая дрожь, он ловил себя на мысли, что им овладевает влюбленность. Бесспорно, это радостное явление, и на Андрее оно могло отозваться самым положительным образом. Но в то же время парень боялся этого чувства. И, забегая вперед, эта противоречивость чувств еще долго будет терзать его душу.

Максим прервал молодых:

– Вижу, вы поладили. Но сейчас нужно собираться – уже подходит семь часов.

– А что будет в семь часов? – спросил Андрей. – Начинается ваш рабочий день?

– Нет, сынок. Наша работа начинается в девять. В семь происходит вещь более интересная, и скоро ты почувствуешь ее на себе. Вряд ли ты это забыл, такое не забывается. Возможно, память к тебе возвратится и ты вернешься в ряды борцов за справедливость.

Вообще, Максим любил поговорить: он умел делать так, что все его будут слушать не перебивая. И вот он распорядился, чтобы все поторапливались. Люба, задыхаясь, кричала, чтобы ее подождали. Через три минуты все уже были готовы к выходу.

Выйдя на крыльцо, Андрей удивился тому, что Люба не закрыла дверь на замок.

– На какой замок? Люди у нас честные, порядочные. Мне нечего бояться, да и остальным тоже. Никогда не видела, чтобы у кого-то из жителей нашего чудесного города висел замок на двери. Ну и насмешил же ты меня, Андрей! Закрытые двери бывают только в Управлении.

– В каком Управлении?

– То место, в которое я тебя позже отведу, – вступил в разговор Максим.

– Точно полиция. А закрытые двери, наверное, решетки, – Андрей пробормотал это так тихо, что его никто не услышал.

Все четверо пошли по улице: сначала никого не было видно, затем показались два парня впереди, потом еще несколько взрослых людей, потом еще и еще и так до тех пор, пока они все не слились в большую толпу, заполнив собой всю улицу. Андрей испытывал немалое напряжение, участвуя в этом шествии, но один факт его поразил: не было шума, криков, никто не кидался ругательствами и не шел в драку, если на его ногу нечаянно наступили. Абсолютно все были одеты в дешевую одежду, что Андрей предположил, что не выделяться внешним видом – это тоже закон Божий. Никем не управляемая, но организованная толпа вбирала в себя все больше людей и устремлялась, видимо, к главной площади города. Андрей оглядывался по сторонам: действительно, он не увидел ни один жилой дом, запирающийся на ключ. Он внимательно посмотрел на лица людей: в каждом читалась легкая радость, надежда. Потом Андрей повернулся к своим и увидел ту же картину.

Наконец все остановились. Толпа стала расширяться, занимая каждый свободный участок площади. Вдруг маленькая девочка, стоявшая недалеко от Андрея, сказала своей матери:

– Я так рада, что Он обо всех нас заботится, мам!

– Я тоже, дорогая! Дай обниму.