Строптивица и нахал (страница 4)
– И что? Антуан не собирается жениться: ему всего двадцать три! А твой план: забеременеть и родить от него ребенка, иначе как бредом больной фантазии я назвать не могу! Да и какая с меня мамочка, а с Антуана папочка? Он сам еще большой ребенок! Не спорь, я считаю, что дети должны быть желанными обоими родителями, а не решением проблем одного из них.
– А еще он бедный парень, а ты – дочь банкира, – недовольно пробубнила она, плюхаясь обратно на стул.
– Соня! – прервала я эту ложь. – Ты когда-нибудь почувствовала между нами социальное неравенство? – возмутилась громко, яростно, почувствовала, как слезы обжигают глаза. Меня больно задели ее слова.
– Я не о богатстве твоем речь веду. Не выдумывай! А о том, что твой отец никогда не примет такого зятя.
– С чего ты взяла? Думаешь, Тимур богат?
– Нет? – удивилась она.
Тут и понятно, я никому, даже ей, в деталях не рассказывала о позоре пятилетней давности. И что отец буквально заставил Тимура дать обещание, что тот на мне женится.
– Нет! Он работал у отца начальником безопасности.
– Ну, тоже не бедный, наверное. Зарплата у них ого-го.
– Сейчас у него свое охранное агентство, – как-то нехотя призналась я, словно стыдилась этого. – Отец рассказывал, – поспешила оправдаться, – Но о его доходах не знаю и знать не желаю.
Папа чуть ли не дифирамбы ему поет. Гордится так, словно он его родной сын. Ведь уволившись сразу после той ночи, он смог самостоятельно встать на ноги, открыть свое дело и преуспеть в нем. Желаю ему удачи!
Но не хочу… Не хочу с ним пересекаться! Я пытаюсь вычеркнуть из памяти тот день. Никогда больше не возвращаться к тем воспоминаниям, идти своей дорогой в этой жизни, а не с нагловатым красавцем, когда-то покорившим невинное девичье сердце.
– Ну, и ладно. Но с Антуаном-то ты можешь поговорить? Он до сих пор не в курсе, что ты возвращаешься домой?
– Да как-то не до разговоров было, – слукавила, опуская глаза.
Сама не понимала, почему молчу, не говорю ему об этом. Будто расскажу – и единственный защитный барьер падет, ничего уже не спасет от предстоящего брака. Иллюзия развеется. А мне еще хотелось верить, что смогу найти выход, вновь убежать.
– Понятно, – засмеялась подруга, толкнув меня в плечо. – И чем вы это, позвольте узнать, занимались? Ай-ай-ай! – еще сильнее толкнула она в плечо – и я повалилась на кровать от неожиданности.
– Отстань! – схватив за руку, повалила Соню рядом с собой.
Она думает, что у нас с Антуаном все по-взрослому, но это не так. И не потому, что я себя берегу для Тимура. Нет! До Антуана были Алекс, Марио, Ник, но ни с кем я не могла переступить психологический барьер: легче было расстаться, чем объяснять, почему я отказываюсь от секса. Антуан терпеливо ждал, поэтому мы почти полгода вместе.
Отец и Тимур сыграли немалую роль, в том, что я до сих пор остаюсь девственницей. Папа мне все время ставил в пример маму. Она была во всем идеальной: красивой, воспитанной, порядочной. Никогда не опозорила себя ни словом, ни действием. Знала как себя вести, в отличие от меня. «Женщина должна беречь свою честь!» – кричал он. Я обязана была помнить, что у меня есть жених, чьё имя просто не имею права вымарать в грязи. Ведь этот позор коснется не только Тимура: я запачкаю и опозорю имя своего отца. А в нашем кругу люди любят злословить за спинами.
А Тимур перед самым отлетом сказал фразу, которая так въелась в мое сознание, что ничем вытравить ее не удалось: «В браке тебя ждет целибат, гуляй, пока есть время!». Словно какой-то дешевке бросил он мне эти слова. И я каждый раз себе доказывала, что я не такая, отказываясь от секса! «Дура?» – спросите вы. «Да, еще и какая!» – отвечу вам я.
А вот спать мне не давали совсем другие воспоминания, навязчивые, преследующие: обнаженное, рельефное, спортивное тело, без капли лишнего жира, плавно двигается над стонущей под ним женщиной. Упругие ягодицы сокращаются в такт резким, мощным толчкам. Лицо женщины в этих воспоминаниях почему-то приобретало мои черты. Злясь на себя, я, как правило, отправлялась принимать контрастный душ.
Тело ни одного из моих бойфрендов не могло и близко сравниться с телом Тимура. Неудивительно, что увидеть их в обнаженном виде мне не хотелось. Это даже не вызывало простого интереса.
– Я бы на твоем месте призналась Антуану, сбежала в Лас-Вегас и тайно вышла замуж, – вывела меня из задумчивого состояния подруга.
– Соня, я лучше тебя знаю, какие у Антуана планы. Жениться он собирается лет через десять, не раньше, поверь. А мой папа, увидев его, отправит меня в сумасшедший дом, объявит психически больной, аннулирует брак и посадит под замок.
– Да ладно, обычный европейский парень.
– Я с тобой согласна. И не надо его защищать! Я-то знаю, какой Антуан. Но представь его рядом с моим отцом?
– Вытащит кольца из ушей, снимет весь пирсинг с лица, сострижёт свои патлы и, вуаля, вполне приличный парень.
– А еще рубашку с длинными рукавами надеть не помешает. Не забывай о наколках.
– Да, парень явно погорячился с изображениями на своем теле. На здоровых качках это смотрится более эстетично, что ли, – скривила она губы, вспоминая моего бойфренда.
Я засмеялась. Соне нравятся большие парни. И Антуан, который практически одного со мной роста и телосложения, впечатления на нее не производит. Но мне с ним спокойно и уютно – это главное.
– Так, что ты скажешь Антуану?
– А что я ему могу сказать? Правду.
Наше радужное настроение испортил очередной звонок папеньки.
– Поднять? – спросила Соня, косясь на мобильный. Протянув ей смартфон, неуверенно кивнула.
– Алло, – произнесла подруга, включая громкую связь.
– Соня, ты? – раздался недовольный басистый голос из трубки.
– Да, – пропищала она, кривя губы, не сводя при этом с меня глаз.
– А где Милана? – грозно вопрошал он.
– Она за чемоданом в магазин поехала, – соврала так правдоподобно Соня, что я и сама ей поверила.
– Она хоть когда-нибудь берет с собой телефон?! Я устал ей дозваниваться! Зачем, спрашивается, его постоянно где-то оставлять?! Может… – неожиданно замолчал папенька. – Подожди, Соня, что значит «отправилась за чемоданом»?
– Ну, так она домой возвращается. Не вечно же ей в Англии оставаться! Вот и поехала в магазин за чемоданом, – уверенно продолжала врать подружка.
– А…
Посмотрев друг на друга, прикрыли ладошками рты, чтобы не засмеяться в голос. Нечасто моего папу можно сбить с толку.
– Вот и хорошо, – взяв себя в руки, по-деловому произнес он. – Спасибо, Соня. Приедет – пусть наберет, я буду ждать звонка. Надо уточнить, когда она вылетает, кто ее встречать будет.
– Все передам, Илья Сергеевич. Не переживайте.
– Пока, – холодно бросил он и отключил телефон.
– Пока-пока, – произнесла я потемневшему дисплею.
– Уф, пронесло.
– Ну, что, отправимся за чемоданом? – засмеялась, видя, как спадает напряжение с лица Сони. Я, наверное, выгляжу также.
– Нет, у нас есть еще неделя. Будем гулять, наслаждаться, устроим тебе самое бомбовое прощание с Англией.
– Крутой план, я его полностью поддерживаю, – отбив ладошкой пять, мы, смеясь, повалились на кровать.
Много позже мне пришло сообщение. Соне я его показывать не стала, как и говорить о нем. Не знаю, почему я промолчала? Но до отлета только об этом и думала. С каждым днем градус моего нервного напряжения возрастал.
Глава 2
Милана
– Лана, прекращай нервничать! Я уже сама вся извелась. Скоро в салоне самолета начну оглядываться, вдруг откуда-нибудь твой загадочный жених появится?
– Это я летать боюсь, успокойся, – невесело улыбнулась, оглядываясь на чопорного соседа, сидящего рядом с нами.
Стройный мужчина, среднего возраста, с легкой проседью на висках, укоризненно косился на нас, не пытаясь скрыть своего отношения к нашей громкой беседе.
– Ага, рассказывай, – не сбавляя тона, продолжала возмущаться Соня. Если она надеялась этим меня успокоить, то у нее ничего не получилось. – Ты такая уже неделю. А после того, как сегодня получила сообщение от отца, тебя и вовсе не узнать. Антуан несколько раз лез к тебе с прощальным поцелуем, а ты этого даже не заметила.
– Да, неудобно получилось перед Антуаном, – помассировав лоб, откинулась на спинку сидения. – Прилечу, состряпаю какое-нибудь жалостливое сообщение. Расскажу ему, что наш любимец, старый пес, заболел.
– Это правда? – расстроенно спросила Соня, пропустив мимо ушей первую часть фразы.
– Соня, у меня отродясь не было животных! – наверное, я так вошла в роль, что сбила с толку подружку. – Ты же знаешь Антуана: он ярый защитник всех ползающих, летающих, мохнатых, хвостатых, прыгающих…
У меня порой складывалось впечатление, что он и со мной возится из жалости. Интуитивно чувствует, что мне нужна поддержка, любовь и внимание. А я – бессовестно этим пользуюсь, практически ничего не давая взамен. В отличие от него, я всегда знала, что нам не быть вместе. Установила внутренний барьер размером с гигантский бетонный блок, не раскрывалась полностью и не строила совместных планов на будущее.
«А, может, просто не любила?» – вопрошал ехидный внутренний голос.
– Тогда объясни свое поведение! – перебила Соня, не позволяя себя оправдать. – Как я могу тебе помочь, оставаясь в неведении? – нависнув надо мной с распахнутыми от возмущения глазами, она требовала правды.
От неё ничего скрывать и не собиралась. Кто мне поможет осуществить план побега, если не Соня? Всю эту неделю только о том и думала, как избежать встречи в аэропорту с Тимуром. Пока безрезультатно. Расскажи я ей об этом раньше, мы бы не взлетели: Соня что-нибудь бы придумала. Я опасалась, что рейс могут отменить, ведь она девушка непредсказуемая, что могло прийти в ее чудную голову, сложно представить. Например: упечь нас в тюрьму за решетку за шпионаж. А что? Зато свадьбы удалось бы избежать. Иди потом доказывай, что ты не индюк. Про Соню, это я, конечно, сильно преувеличивала. Она разумная особа, но спонтанная. А сюрпризов мне сейчас не хотелось: слишком шатким было эмоциональное состояние.