РУСЛАН

Я потерял счет времени. Эти поганки отобрали у меня все: одежду, телефон, свободу. Хорошо хоть чувство собственного достоинства осталось при мне. Я завернулся в уродское одеяло и свалился на кровать, провалившись в растянутую панцирную сетку почти до самого пола, как в гамак. Холод в этом подземелье стоял просто могильный. Я диранул ногтем по стене, рисуя зарубку. Буду потом, как Робинзон Крузо ориентироваться. Ну да, тупая затея, я же не понимаю, когда день сменяется ночью. Полный беспросвет. Стена поддалась слишком легко, я попробовал расковырять уже накерненую царампину. Ну точно, стена земляная, а это означает…

– Эй, ты живой там? – от неожиданности я вздрогнул, и попытался выскочить из дурацкого сетчатого гамака.

Я вредно промолчал, слушая шебуршение сверху.

– Галь, давай не пойдем? Молчит, значит все хорошо у него,– хныкнула мартышка. Я узнал ее по голосу.– Он там без трусов.

– Ты какого черта мое имя спалила, Чита? – недовольно откликнулась женщина – викинг. Это именно она меня сковала. И ее я ненавижу больше чем припадочную обезьянку. У той хоть иногда бывают проблески сознания. Не то, что у этой кобылы, которая смогла завалить тренировнного мужика, вырубив его одним ударом.

– Почему Чита? – пискнула блаженная.

– Потому что у Тарзана была подружка – обезьяна Чита,– весело гоготнула Галя. Имечко, как у бабки с рынка, а поди ж ты. Похитительница.– Идем уже, ничего нового ты там не увидишь. Тарзан тоже голым бегал.

Я не выдержал и засмеялся. Надо же, фантазия у дамочек.

– Ты там не очень то веселись,– грубо окликнула меня мерзавка, – мы сейчас вернемся.

Дверь тихо хлопнула. Интересно, куда понесло этих двух идиоток? Я задумался. Девки, судя по всему, работают не одни. В противном случае они или совсем отбитые, или слишком везучие. Дом, в котором я купил квартиру, натыкан камерами слежения. Ну не могли они не проколоться. Все равно засветились. А это значит, что меня найдут быстро. Чита, что – то мямлила про выкуп. Отец не станет скупиться, выкупит меня. Слишком уж он дорожит своей репутацией. А кто будет иметь дело с мужиком, который не заплатил за вызволение своего единственного сына? Никто же не знает наших отношений. Фасад нашей семьи выглядит вполне себе цивильно.

Дверь снова скрипнула. Я сорвал с себя одеяло, и принял как можно более расслабленную позу, покзывая себя во всей красе, так сказать. Кожа тут же пошла мурашками от влажного подвального холода.

– Ой,– пискнула мартышка, тащащая на подносе гнутую алюминиевую миску, накрытую кастрюлбной крышкой. – Галь, я пойду. Можно?

Девка, пряча глаза грохнула об пол поднос, и ломанулась к лестнице, словно за ней черти гнались.

– Стоять, – рявкнула Галя,– а ты срам прикрой. Не видишь что ли, что моя подельница стесняется? Я одеяло зачем тебе дала?

– Вы преступницы, или институтки?– поморщился я, едва сдерживая рвущийся из горла смех.– Вы же должны быть хладнокровными и безжалостными.

– Не твое дело,– хрюкнула Галина из под резиновой маски.– Слушай, не доводи до греха, а? Я ж по хорошему хотела.

Эта дрянь сунула руку в карман и двинула в мою сторону. Аж интересно стало, что она там придумала. Я напрягся. Слишком уж решительно настроена была дамочка.

– Галь, не надо,– вякнула Чита, но кто бы ее слушал. Девчонка дернулась в нашу сторону, но споткнулась о поднос. Крышка с грохотом слетела с гнутой миски, что ее остановило, на мою беду. По камере поплыл умопомрачительный аромат мяса и овощей, отвлекший меня от надвигающейся фурии. Потому я и просмотрел, что держит эта дрянь в своей поганой ручонке.

– Не лезь,– голос женщины – палача, прилушеннй маской не сулил ничего хорошего. Я подобрался, готовясь дать отпор. Что мне, кстати, далось с трудом. Каким бы подонком я не был, женщин я никогда не бил.– А ты не заставляй применять к тебе силу.

Интересно, откуда в ней столько силы. Фигурка то тщедушная, может чуть более оформленная, чем у обезьяны. Но тоже не гераклическая. Противная баба сделала молниеносный выпад в мою сторону. Я не успел среагировать, с силой обвалился в продаленное ложе. Представив, как я выгляжу, сложенный пополам, голый с торчащими кверху ногами, а задницей достающий почти до самого земляного пола, я зарычал от злости. Затрепыхался пытаясь вырваться из дурацкого плена проржавевшей панцирной сетки. Галя, вопя как бегемот в брачный период, схватила меня за щиклоткт и что – то натянула на ноги.Оооооо нет, ну вот, теперь у меня отобрали и чувство собственного достоинства, последнее, что оставалось. Мерзавка вытянула меня из провала кровати словно репку, и молниеносно дернула вверх отвратительную кружевную тряпку.Я изловчился, и содрал с этой дряни резиновую маску. Под личиной зомби скрывалась оказывается молодая дама, слишком носатая и скуластая. Терпеть не могу таких колхозниц.

– Красавец,– недовольно констатировала дрянь. –Ну что, насмотрелся? Вижу, что не нравлюсь. Но ты с этим иподохнешь. И попробуй только сними трусишки. Я тогда в следующий раз тебя наряжу в боди, наделаю снимков и в сеть выкину. Мне терять то нечего уже. А вот ты можешь начинать бояться за свою снобскую, богатенькую жопу.

– Я тебя убью,– прорычал я, проведя пальцем по горлу.– Выверну на изнанку, мразь.

Трусы кололи нещадно. Размер мне явно не подходил. Адские кружева врезались в кожу. Словно специально выбрали бельишко, чтобы доставить мне как можно больше страданий. Но Галина явно была удовлетворена моим позором.

– Вы поешьте, Руслан Олегович,– мартышка вышла из тени, неся перед собой головокружительно – пахнущее блюдо.

– Сама жри свою бурду,– прохрипел я. Я уже слышал этот голос. Просяще – умоляющий. Совсем недавно. Но где? Где, черт ее побери. – И миска подходящая. Как раз для таких поганых сук, как вы. Тебе Галюня, вообще надо в хлеву жрать. Ты же лошадь, а скорее кобыла страшная. А ты дура,– посмотрел я на испуганную Читу. Ну, по крайней мере ручонки у бабы дрожали, значит она совсем не хладнокровна. – Тебя эта дура на дно тянет. Уж поверь, я когда отсюда выберусь, я вас уничтожу.

– Кстати, об этом мы и хотели спросить,– спокойно спросила Галина,– как у вас дела в семье?

– Тебе то какое до этого дело?– ощерился я.

– Видите ли, Руслан,– нахалка оскалила лошадиные зубы,– я звонила вашему папеньке. Но некая Альбина сказала, что ему похрену, что с тобой станет. Смекаешь?

Я застонал. Твою мать, ну конечно. Теперь я точно сгнию в этой поганой дыре.

– Пошла в жопу,– прорычал я, давая понять, что разговаривать сегодня больше не намерен.

Глава 5

ЕВА

– Это были мои любимые трусы,– зло пропыхтела я, ставя перед галкой тарелку с курицей и картошкой пюре.

– Их давно надо было захоронить, как переработаный уран,– невесело хмыкнула Подвигалкина.– И поверь, это не самая большая наша проблема. Но придурок прав – мы должны быть хладнокровными и безжалостными.

– Галь, что тебе Олег Евгеньевич сказал? Ну, когда ты ему позвонила,– задала я мучающий меня вопрос. Мне было жалко моего бывшего начальика. Во – первых, у него сын такой мерзкий, жена стерва, а тут мы еще денег требуем. А дядька немолодой уже.

– А ничего не сказал,– активно работая челюстями, промямлила подруга.– Со мной его жена разговаривала – Альбина Атласовна. Знаешь, я вот всегда удивляюсь, что за имена у них такие: Атлас, Палас.

– Ты давай ближе к теме,– гаркнула я, хватаясь за Галькину тарелку ву которую она вцепилась пальцами. Поняла зараза, что я в ярости. – Сколько нам еще этого подонка терпеть? У меня ребенок, между прочим.

– Ладно, не пыли,– миролюбиво улыбнулась Подвигалкина.– Тетка сказала, что Олег Евгеньевич приболел. Старость не радость, знаешь ли. Ну, я как мы и договаривались ей наши требования озвучила: два миллиона долларов в мелких купюрах. Сказала, что если она сообщит в полицию и репортерам, то они получат своего дорогого Руслана мелкими посылками, грамм по триста. Частями, короче.

– Мы про «частями» не договаривались,– зашипела я, едва справляясь с желанием огреть Гальку карышкой от кастрюли. – Ты совсем одурела? Олег Евгеньевич не заслуживает такого. Он ко мне, как к дочери относился. А ты…

– Да, и пендаля дал тебе под твой распрекрасный зад он тоже по родственному? Очнись, Чита. Наш пленник весь в папулю. От осинки не родятся апельсинки. Не очень то ее напугали мои обещания, если тебя это успокоит. Судя по тому, с какой скоростью эта новость попала на все телеканалы, они либо дураки, либо …

– Еще раз назовешь меня Читой, я тебя разорву,-шепотом пообещала я подруге, опасаясь что наш диалог услышит Ванятка.

– Ладно, не ори,– Галька явно не была настроена ссориться,– давай думать, что дальше делать. Тебе наверное придется на разведку идти. Там же тебе еще вроде денег должны остались.

– Где? –тупо спросила я, пытаясь вырвать телевизор, висящий в кронштейне на стене.

– В Катманде,– рявкнула Подвигалкина.– Ты чего делаешь? Умом поехала, что ли от страха?

– Руслан просил телевизор ему принести,– пропыхтела я, сражаясь с неподдающейся «плазмой»

– Попросил? Это когда он нам в спину проклятия сыпал, и требовал благ? – загоготала Галка.– Ты и вправду блаженная. Ванька где будет мультики смотреть? В фантазиях?

Я замерла. А и вправду, ради кого я лишаю своего ребенка возможности смотреть любимого Спанч Боба. Вот только поганая совесть, доставшаяся мне видимо от папули – идиота, как называет его мама, все же иногда берет верх над моим разумом.

– Мам, вы чего тут орете? Во дворе слышны ваши вопли. Опять соседи скажут, что у нас дурдом,– Ванюшка появился в кухне. Я бросила попытки снять со стены телевизор, и прижала к себе сына, чувствуя, как по щекам катятся горячие слезы.

– Ничего, Вань. Просто разговариваем,– успокоила ребенка Галка, – зомбоящик висел криво вот мы и спорим в какую сторону его крутануть, чтобы не окосеть.

– С Бобчинским, что – то не то,– выдохнул мой сын. Вот только этого мне сечас не хватало. Этот пес – хвостатая, нескончаемая проблема. У него то хубы растут в два ряда, то понос, после разграбления помойки, то корм ему не подходит. В общем не пес, а сто рублей убытка.

– Что на этот раз? – спросила я обреченно.

–Он воет, беспокоится, и все время тащит меня к подвалу. Вы тоже туда шмыгаете постоянно, да еще и с кастрюлями. Я видел. Кто там у вас?

– Крысы,– слишком поспешно вкрикнула я. – Огромные, как кони. Мы потому тебе не говорили, чтобы ты не боялся.

– И вы подкамливаете, растите монстров для охоты на соседей?– хихикнул мой сын.– И змею придумали поэтому?

– Вань, мать правду говорит,– наконец подала голос до этого ошалело молчащая Галюня.– Мы отраву туда носили, так что не ходи пока туда.

– И не собирался,– заверил ее ребенок, и обреченно вздохнул, -меня мама к Виолетте ссылает.

– Сочувствую,– потрепала его по вихрастой голове Подвигалкина.

– Мам, телевизор есть еще один в кладовке,– вдруг по – взрослому сказал Ванюшка.– Ну тот, который ты гробом зовешь. – Можно я его себе в комнату поставлю.

– Когда вернешься, поставим,– пообещала я, вспомнив про допотопное окно в мир, пылящееся в дальней кладовой. Теперь бы еще придумать, как отволочь этого монстра советской промышленности в подвал. В конце концов, даже в тюрьмах людям создают пригодные для жизни условия. А Вольский не маньяк и не убийца, а просто мерзавец. За это не судят.

Ванька схватил со стола печенье и убежал. Детский разум прекрасен. Умеет быстро выкидывать из себя то, что ему не нужно. Хотя, мы бы с Галкой, когда были детьми, обязательно полезли бы в подвал, и попытались поймать огромного пасюка. Но мы же идиотки.

– Только не говори, что мы попрем этот гроб на колесах в подвал,– предупреждая мой месседж, простонала Галка.

– И его, и матрас, и ведро купишь в хозтоварах нормальное, с сидушкой, как у унитаза,– зло выплюнула я.

– А ху- ху, не хохо? – спросила эта гадина, сунув мне под нос фигуру, скрученную из трех пальцев.

Я схватила половник, даже успела замахнуться на вредную подружку. Она не осталась в долгу, и с визгом вцепилась мне в волосы.