– Нет, разумеется, нет. Хотя, если подумать, лгунья мне подошла бы идеально, учитывая, что никому нельзя говорить, на кого работаешь.

Флоренс понимала, что не может поддержать игру, – она даже не знала, во что именно играет с ней Мод.

– Уверяю вас, я умею хранить секреты.

– Что ж, мне есть над чем подумать. Грета свяжется с вами.

И это все?

– Спасибо большое за эту возможность, – начала она, но Мод уже отключилась.

Флоренс захлопнула ноутбук и обхватила голову руками.

______

На следующее утро в одиннадцать часов она все еще лежала в постели, когда зазвонил телефон. Это было Грета – она сообщила Флоренс, что ее берут, если, конечно, она не против.

– Вы серьезно? – Флоренс не могла сдержать удивления.

– Да. А почему я должна шутить?

– Ну да, конечно. Огромное спасибо. Я не против.

– Не хотите еще подумать?

– Нет, спасибо.

– Прекрасно. Мод предложила начать восемнадцатого марта. Вы сможете? Я понимаю, что это довольно скоро.

Флоренс открыла календарь на ноутбуке.

– Подождите, уже в следующий понедельник?

– Да, вы скоро сами убедитесь, что терпение – не самая сильная сторона Мод.

– Все в порядке. Я смогу восемнадцатого.

Они договорились встретиться позже на этой неделе, чтобы подписать документы.

Повесив трубку, Флоренс в изумлении оглядела комнату. Неужели все это происходит с ней на самом деле?

Она вспомнила фразу из «Миссисипского фокстрота», которую Мод сказала Руби после убийства: «Каждый рождается со своим запасом жизни, и всегда заметно, когда запас исчерпан. У этого человека уже ничего не осталось. Он бы умер и без меня».

Флоренс подумала, что жизнь – это именно то, что могла увидеть в ней Мод Диксон. Желание во что бы то ни стало жить по-настоящему. Ведь, по сути, главным итогом ее работы в «Форрестере» стал глубокий страх собственной ничтожности и понимание, что можно соскользнуть в пустое, бесцельное существование, даже не осознав этого.

На телефон вдруг пришло сообщение от матери: «Я дала твой номер Киту. У него есть отличная идея для книги!!!»

И следом еще одно: «Два слова: дракон, ларец».

Флоренс поморщилась.

Пришло третье сообщение: «Ловец!!! Не ларец».

Она выключила телефон.

Часть II

13

Флоренс стояла на платформе железнодорожной станции Хадсон и смотрела, как поезд, на котором она приехала, стремительно уносится прочь. Подхваченные потоком воздуха листья и бумажные обертки взметнулись было вслед за ним, но, чуть покружившись, опустились на землю. Флоренс спрятала подбородок в шарф – здесь было холоднее, чем в городе.

Прикрыв глаза ладонью от яркого весеннего солнца, она увидела вдали надвигающуюся свинцовую тучу. Будет дождь. Флоренс взвалила на плечо спортивную сумку и слегка пошатнулась от тяжести. Туда уместилось все ее имущество, кроме мебели. Матрас и письменный стол она попыталась продать на Крейгслисте, но избавиться от них удалось, лишь снизив цену до нуля.

Флоренс присоединилась к толпе пассажиров, направляющихся к автостоянке – именно там они договорились встретиться с Хелен.

Хелен Уилкокс – так на самом деле звали Мод Диксон. Оказалось, что это все-таки не мужчина, а женщина, у которой, насколько могла судить Флоренс, не имелось ни публикаций, ни страниц в соцсетях, ни каких-либо иных следов существования. Если только она не была невероятно талантливой юной гимнасткой из калифорнийской Ла-Хойи.

Неделей ранее Флоренс встретилась с Гретой Фрост в офисе «Фрост/Боллен» в сверкающем небоскребе Мидтауна. Грета оказалась представительной женщиной ближе к семидесяти с безупречной осанкой, коротко подстриженными седыми волосами и в очках в толстой оправе. Она молча наблюдала, как Флоренс подписывает необходимые документы, включая соглашение о неразглашении.

– Сколько всего людей знает, кто такая Мод Диксон? – спросила Флоренс, когда Грета встала, давая понять, что встреча окончена.

Грета указала узловатым пальцем на себя:

– Один. – Затем направила палец в сторону Флоренс: – Два.

Флоренс опешила:

– Вы – единственный человек, который это знал?

– Да, насколько мне известно.

– Как такое возможно?

Грета холодно улыбнулась:

– Я очень хорошо умею хранить секреты.

– А как же ее редактор?

– Они в основном общаются по электронной почте. Дебора зовет ее просто Мод. – Грета сделала паузу. – По правде говоря, я не имею ни малейшего представления, почему она решила посвятить вас, совершенно незнакомого человека, в свою тайну. Я пыталась ее отговорить. Это крайне необдуманный шаг.

Флоренс не знала, что ответить:

– Я никому не расскажу.

– Надеюсь. Вы только что подписали юридически обязывающий документ на этот счет.

– Да, конечно.

Несмотря на довольно холодный прием, в тот день Флоренс вышла из офиса «Фрост/Боллен», испытывая радостное возбуждение. Она всегда была невероятно скрытным человеком, – энтузиазм матери рано приучил ее создавать внутри себя чулан, где можно побыть одной и отдохнуть от пристального внимания, – но секретами с ней делились редко. Это рождало непривычное и пьянящее ощущение власти, ведь по своей природе любой секрет способен что-то разрушить. Саймон мог бы это подтвердить.

Флоренс оглядела стоянку. Солнце из-за ее спины отражалось от хромированных поверхностей тысячами ослепляющих вспышек. Все машины выглядели темными и пустыми. За стоянкой, вместо живописного городка, который она уже успела себе вообразить, виднелись склады и заброшенные здания.

В этот момент распахнулась дверь старого зеленого «ренджровера», и сидящая за рулем женщина развернулась и выставила наружу ногу, однако выходить не спешила. У нее были короткие светлые волосы и длинный костлявый нос с большой горбинкой. Такой нос, будь он даже у ребенка, вряд ли кто-то назвал бы симпатичным. Между бровями пролегли две морщинки, похожие на кавычки. Одета она была в джинсы и толстый рыбацкий свитер, а неожиданным завершением образа служила ярко-красная помада.

Прикрыв глаза одной рукой, другой Хелен помахала Флоренс. Та помахала в ответ и направилась к машине.

– Привет, Флоренс. – Хелен протянула длинную холодную ладонь.

Флоренс улыбнулась:

– Приятно познакомиться.

– Взаимно. Запрыгивай.

Хелен повернулась на водительском сиденье, наблюдая, как Флоренс закрыла дверь, пристегнула ремень безопасности и нервно улыбнулась.

– Сколько тебе лет? – наконец спросила Хелен.

– Двадцать шесть.

– Выглядишь моложе. – Это прозвучало как обвинение.

– Мне часто так говорят.

– Счастливая. – Хелен еще мгновение смотрела на нее, потом резко дала задний ход и тронулась с места.

Флоренс промолчала и отвернулась к окну. Изучающий взгляд Хелен выбил ее из колеи. Автомобиль набрал скорость, и полуразрушенные здания сменились узким двухполосным шоссе.

– Нам ехать минут десять, – сказала Хелен.

Флоренс заранее посмотрела маршрут: по расчету Гугла дорога должна была занять вдвое больше времени. Разницу она смогла объяснить сразу, когда увидела, с какой скоростью едет Хелен.

Они повернули направо, к мосту через Гудзон. Флоренс заметила табличку «Зона ожидания для эскорта» и хотела было пошутить, но передумала. Она уже поняла, что сидящая рядом женщина не сочтет это смешным.

Когда они пересекли мост Рипа Ван Винкля, Флоренс посмотрела вниз на огибающие берег железнодорожные пути, по которым она только что приехала.

– На самом деле Кейро^[6] находится не в Гудзонской долине, – вновь заговорила Хелен, – хотя риелторы любят так утверждать. Это все-таки больше Катскилл.

Она произнесла «Кейро», а не «Каир», и Флоренс обрадовалась, что не успела упомянуть название города. Она еще раз украдкой взглянула на водительское место: Хелен курила сигарету и постукивала двумя пальцами по рулю в такт звучащей по радио песне Люсинды Уильямс.

Флоренс выглянула в окно и поморщилась – они как раз проезжали мимо свалки. Вид местности пока не особо оправдывал ее ожидания. Спустя пару минут она заметила рекламный щит с надписью «Ваш будущий дом», возвышавшийся над дюжиной дешевых сборных домиков из шлакобетонных блоков. Эта картина гораздо больше напомнила ей Флориду, чем все, что она до сих пор видела в Нью-Йорке.

– Что вас сюда привело? – спросила Флоренс.

– Уединенность, – ответила Хелен, не вдаваясь в подробности.

Флоренс попыталась придумать, что бы еще сказать, но в голове было пусто. Все ее предыдущие реплики казались довольно взвешенными – это позволит сделать определенный вывод о ее характере и определит, будет ли Хелен уважать ее. Она никак не могла выбрать подходящий тон, подходящую тему. Ей хотелось сказать, как много значил для нее «Миссисипский фокстрот», но, когда она мысленно произнесла эти слова, они показались банальными и пустыми. Что касается Хелен, то ее, по-видимому, молчание вполне устраивало.

Вскоре небо затянули облака, закрыли солнце и свет приобрел желтоватый оттенок. Флоренс наблюдала, как на дерево, словно черная сеть, опустилась стая дроздов. Несколько крупных капель упали на лобовое стекло, когда Хелен съехала с шоссе и сделала пару поворотов, приведших их в итоге на неровно вымощенную улицу под названием Крестбилл-роуд. Флоренс узнала адрес, который Грета прислала ей несколько дней назад.

– Скоро закончится, – сказала Хелен, включая дворники. – Эти весенние грозы сначала такие сильные, но им быстро надоедает, и они проходят, – добавила она, взглянув на Флоренс. – Чем-то напоминает помощников писателей.

– Я не собираюсь уходить в ближайшее время, – заверила ее Флоренс.

– А как ты объяснила свой отъезд?

– Что вы имеете в виду?

– Ну, тебе же нельзя было никому рассказывать об этой работе. Надеюсь, ты этого не сделала.

– Я действительно никому ничего не говорила.

Хелен приподняла брови, не отводя глаз от дороги.

– Нет? А как же твоя семья?

– У меня только мама. И она думает, что я все еще работаю в издательстве.

– Ты не сказала ей, что уволилась?

Флоренс пожала плечами. Она не хотела упоминать ни о чем, что могло бы намекнуть на обстоятельства ее ухода из «Форрестера».

– Значит, вы не близки? – настаивала Хелен.

– Не очень. Она… Я не знаю. Просто мы совсем разные.

– В чем?

Никто никогда не задавал Флоренс столь конкретных вопросов о ее взаимоотношениях с матерью, и сейчас ей было трудно подобрать слова.

Наконец она решилась:

– Вы знаете, что Трамп всегда делит людей на победителей и проигравших?

Хелен кивнула.

– Вот так и моя мать. Она постоянно всех расставляет в соответствии с этой иерархией, которую сама себе выстроила, и я, конечно, занимаю там вполне определенное место. Она всегда стремилась поднять меня на достаточно высокую ступеньку, и очень расстраивается, считая, что я саботирую ее усилия. Ей просто невдомек, что мы по-разному смотрим на этот мир.

Хелен ничего не ответила.

– И она голосовала за Трампа, – добавила Флоренс, неловко усмехнувшись. – Если я неясно сформулировала.

– А ты нет, насколько я поняла?

– Я? Нет, конечно. Вы серьезно?

– Откуда мне знать? – Хелен искренне удивилась.

– Я не социопат.

– Ну, не все, кто голосовал за Трампа, социопаты.

Флоренс только что провела два года в окружении людей, тративших массу энергии, чтобы доказать обратное.

– Либералы, похоже, не понимают, – продолжала Хелен, – что здравомыслящие, умные люди способны отделить личные качества от политики. Они же не лучшего друга себе выбирают.

– Значит, вы… – Флоренс не могла поверить, что задает этот вопрос. Писатели не голосуют за Трампа! – Так вы… вы голосовали за него? – спросила она как можно спокойнее.

– Господи, нет. Я никогда не голосую.