– Думаю, мы переживем. А может, здесь есть секретный морской курорт с песчаным пляжем, о котором нам расскажут только в том случае, если мы проявим себя с лучшей стороны, – улыбнувшись, попыталась подбодрить ее Линнея. Эта девушка была оптимисткой до мозга костей.

– Не собираюсь я ничего проявлять, лучше подкупить кого-нибудь. Я не буду участвовать ни в каких ритуалах или другой подобной ерунде, которую практикуют на этом острове. – Малия скрестила руки на груди.

Селеста некоторое время задумчиво смотрела на нее. Дочь Неба тоже не хотела участвовать ни в каких обрядах. Но, может быть, такова была цена за то, чтобы узнать больше о ритуале, с помощью которого Селена ни с того ни с сего стала Божьим ребенком? Где, как не здесь, на Сохалии, острове, на котором все началось, она могла узнать об этом?

Вечером всех пригласили на костер. Они сидели вокруг пылающего огня на скамейках на деревенской площади, а рядом с ними на другом костре жарился поросенок.

Эта сцена казалась Селесте почти идиллической. Если бы только не постоянные любопытные взгляды посторонних приверженцев Ордена. Но до сих пор все они относились к приезжим исключительно дружелюбно, и жрица пыталась понять постоянные расспросы островитян. Она сама была очень любопытным человеком и, вероятно, делала бы то же самое. Так что в конце концов Селеста решила присмотреться к сохалийцам получше.

Захира, септина Сохалии, откашлялась, тем самым привлекая к себе всеобщее внимание. На женщине было черное платье, которое почти не выделялось на фоне ее темной кожи. Ее черные волосы были заплетены в бесчисленные косички, а лицо было раскрашено точно так же, как в день прибытия Дочери Луны в Солярис. На лбу у женщины красовался белый полумесяц, а щеки и рот – окрашены в красный цвет.

– Сегодня мы хотим поприветствовать наших гостей здесь, в Сохалии. Двести пятьдесят лет мы прожили сами по себе, отделенные от наших братьев и сестер с материка. Благодаря Селене, нашей жрице, этому уединению пришел конец.

Присутствующие возликовали. Они аплодировали, выкрикивали радостные возгласы, и Селесте даже в мерцающем отблеске огня стало видно, как покраснела от всеобщего внимания Селена. Девушка сидела рядом с Натаниэлем, и Селеста почувствовала, как от этого зрелища что-то больно затронуло ее грудь. Дочь Неба доверяла Натаниэлю, но не Селене и ее намерениям. Если Нат хотел провести время со своей подругой детства, Селеста не станет ему мешать. Хотя какая-то часть ее при виде этих двоих кипела от ярости. Селеста взяла себя в руки. Королю было положено сидеть рядом со жрицей, что являлась хозяйкой той провинции, по которой он путешествовал.

– Приглашаю вас отведать нашего угощения, – сказала Захира, прерывая мысли Селесты. Сама септина подняла в руке свой кубок с вином. – За воссоединение! – провозгласила она.

– За воссоединение! – ответил ей хор голосов собравшихся.

Затем все посвятили себя обильной еде. Вокруг были расставлены корзины, полные хлеба, фруктов и овощей, а также доски с сыром и горячим мясом, зажаренным на костре.

– А это и вправду вкусно, – отметила Макена, пробуя свежеиспеченный хлеб. Селеста согласно кивнула. Она только что откусила кусочек жареной свинины, которая была просто восхитительной. Девушка испустила вздох наслаждения.

Макена тихо рассмеялась.

– Лучше, чем у Вильмы? – с широкой улыбкой спросила она.

Жрица покачала головой.

– Нет ничего лучше того, что готовит Вильма, но это очень близко, – усмехнулась Селеста, несмотря на то, что воспоминание о поварихе в Самаре тихой грустью отдалось в ее сердце. Вильма, наряду с Симеей, была для Селесты своего рода заменой матери. И, конечно, эта женщина значила для жрицы куда больше, чем просто кухарка самарского дворца. Без нее и Симеи, наставницы и опекунши Селесты, Дочь Неба никогда бы не стала той женщиной, которой была сегодня.

Ужин был в самом разгаре, к костру подносили все новые и новые корзины с деликатесами, все брали себе из них, кто что и сколько хотел, в зависимости от желания и аппетита. Селеста никогда не видела ничего подобного. Она представляла себе первый ужин на Сохалии трапезой, которая будет проводиться в бальном зале. С прекрасной сервировкой стола, золотыми столовыми приборами и праздничной музыкой. Здесь люди сидели, прижавшись друг к другу, на скамьях, держа тарелки на коленях или ставя их на деревянные пни. Все смеялись и веселились. Никакого принуждения, никаких правил. Просто люди, которые вместе ели, расслаблялись и были счастливы. Это было незнакомо и ново, но Селеста ощутила, что этот новый опыт ее обогатил.

– Куда это они? – понизив голос, спросила у Селесты Макена, слегка наклонившись к ее уху. Волосы горничной коснулись щеки жрицы.

Проследив за взглядом Макены, девушка увидела, как Селена, взяв Натаниэля за руку, ушла с ним прочь. Сердце жрицы запротестовало, но она взяла себя в руки.

– Не знаю, – прошептала Селеста в ответ. Голос ее звучал немного принужденно. – Но рано или поздно узнаю. – Натаниэль расскажет ей, чего от него хочет Селена. В этом Дочь Неба была уверена.

Макена посмотрела на нее, приподняв бровь.

– Я под впечатлением. Ты не злишься и не капризничаешь. И ревности я не вижу.

Селеста закатила глаза. Почему все ожидали, что она отреагирует по-детски и импульсивно? Надо же ей было когда-то повзрослеть.

– Поверь, я ревную и даже немного злюсь. Но дерзкие ответы приберегу, пожалуй, для Натаниэля. – Она подмигнула своей подруге, и та рассмеялась.

– Такую Селесту я знаю, – улыбнулась Макена, отсалютовала подруге своим кубком с вином и сделала из него большой глоток.

Пусть она и позволила Нату проводить больше времени с Селеной, ему не стоило делать подобные вещи прямо у нее под носом. А что было более откровенным, чем то, что эти двое вместе ушли с ужина, устроенного в их честь?

– По случаю нашей встречи я хотела бы рассказать нашим гостям одну историю, – снова взяла слово Захира. Слова ее должны были выражать приветливость, но голос женщины звучал мрачно и, как всегда, немного грубовато. Селеста даже сказала бы, что септина говорила совершенно незаинтересованно. И тем не менее жрица Самары внимательно прислушалась. Захира поднялась со своего места. Пламя костра отбрасывало свет на ее смуглую кожу, и в этом свете отчетливо выделялись краски, которыми было раскрашено лицо женщины.

Она похожа на Богиню войны, подумалось Селесте.

– Двести пятьдесят лет назад Сирион постигла трагедия. Погибла жрица, и это событие оставило глубокие шрамы в душах людей. И в душах Богов, – продолжила Захира. Ее голос звучал как мрачное пророчество, и по спине Селесты пробежал холодок. – После этой трагедии сердце нашей Богини было разбито, и она больше ни разу не призывала новую Дочь Луны. До сих пор она оплакивала свое потерянное Божье дитя, поэтому никому не позволяла ступить на ее остров.

Эта история была Селесте знакома. Как, впрочем, и всем остальным жителям Сириона. В последний раз девушка соприкоснулась с ней во время визита в Сильвину, когда Линнея показала им божественные деревья. Богиня Леса посвятила по дереву каждому из своих божественных братьев и сестер.

Однако Адела, древо безмолвия, призванное напоминать Богиню Луны Селинду, засохло и не давало бутонов. На его стволе виднелись трещины. Тогда вид мертвого дерева просто потряс Селесту.

– И пусть мы вспоминаем то время с грустью и печалью в наших сердцах, наш долг – передавать новым поколениям знание о том, что произошло. Ни одно Дитя Божье не должно быть забыто. Итак, сегодня вечером я хочу рассказать вам историю той жрицы, которая жила много лет назад. Ее звали Чандра.

Глава 4
Потерянная девушка

Чандра – двести пятьдесят лет назад

Солярис был уродлив. Эта мысль прочно засела в ее голове еще со времени первого посещения города. И даже сейчас, несколько лет спустя, ее мнение ничуть не изменилось. Роскошь здесь выставлялась напоказ, но была поверхностной. Поверхностные здания, поверхностные люди. Чандра ненавидела в этом городе буквально все.

– Итак, что вы предлагаете, миледи? – ворвался в мысли Чандры вопрос адмирала.

Жрица взглянула на пожилого мужчину, который, прищурившись, разглядывал ее. Чандра не нравилась ему. А он не нравился ей. И их взаимная неприязнь была связана с тем, что она была женщиной. Женщиной, которой, по словам адмирала, не разрешалось говорить. Но Чандра не была обычной женщиной. Она была жрицей.

– Ваше Величество, – обратилась она поэтому непосредственно к королю, заслужив тем самым злобный взгляд адмирала. – Пиратство в водах между Сохалией и Сиреной затрагивает всех нас. Но когда мне приходится сначала просить вашего разрешения позволить королевскому флоту вмешаться, всегда бывает уже слишком поздно.

Король Юрий взирал на девушку, нахмурив брови. Чандра почувствовала надежду, что он примет ее предложение во внимание. Она не была великим стратегом, плохо разбиралась в военных вопросах, но знала свой остров и окружающие воды. Это была ее родина.

Однако король, к ее сожалению, покачал головой:

– Я очень серьезно отношусь к пиратам, которые плавают по морям, совершая свои злодеяния. Но я не могу возложить ответственность за королевские вооруженные силы на жрицу.

Чандра знала. Еще до того, как ее нога ступила в столицу, она знала, что ее не воспримут всерьез. Зачем она вообще обеспокоилась?

– Обдумайте мою просьбу, Ваше Величество. Я не требую передать мне командование флотом, я вообще не могла бы этого сделать. Но, возможно, адмирал Неро будет реагировать на подобные ситуации в более срочном порядке. – Она сказала это, не удостоив адмирала даже взглядом. Ее внимание было обращено на короля, потому что его Чандра могла смягчить скорее, нежели адмирала. И, в конце концов, тем, кто примет решение, будет король.

Для Чандры и так было загадкой, что главнокомандующий королевским флотом делал в самом сердце страны. По ее мнению, место адмирала было на побережье: он должен был заниматься защитой морей Сириона. Она сама чуть не стала жертвой пиратов по пути сюда.

– Ваше предложение, жрица, я вынесу на обсуждение со своими советниками. Вы получите мой ответ завтра, – сообщил ей Юрий. Но взгляд, которым он обменялся с адмиралом Неро, подсказал Чандре, что она уже проиграла это сражение. Сохалия снова была предоставлена самой себе. Братья и сестры с материка не придут ей на помощь.

Чандра угрюмо покидала королевский дворец. Лучше бы она осталась дома. Слушала бы крики чаек, смотрела бы, как волны, взмывая в воздух пенные брызги, разбиваются о скалистый берег. Но сестры Ордена попросили ее обратиться за советом к королю. А Чандра, будучи жрицей Сохалии, считала защиту местного народа своей первостепенной обязанностью.

Чандра разочарованно вздохнула и невольно провела рукой по груди. Прямо под ключицей отпечатался изогнутый трискелион, символ Богов. Та метка, что сделала ее жрицей этой земли. Призвала занять должность, которую девушка вовсе не хотела занимать.

С тех пор как жрица стала достаточно взрослой, чтобы понимать значение этой метки, она все пыталась уяснить для себя, почему из всех людей, живущих на острове, Богиня Луны Селинда призвала именно ее. Но ответа на этот вопрос девушка не нашла и по сей день. Боги и их решения оставались для нее загадкой.

Сев в карету, Чандра направилась обратно в город. Если уж ей довелось приехать в Солярис, она хотела почтить память Богов. Ее целью была великая септа Исаана. Пожалуй, это здание можно было назвать самым красивым в городе. Ведь септа была возведена из белого мрамора, который добывали только в Самаре и на Сохалии. На острове жрицы все здания строились из этой благородной породы, а потому сияли великолепной, почти ослепительной белизной.