Перехожу в санузел. И оттуда выглядываю в окно. Сначала кошусь на елку. Потом кошусь на парковку перед входом. Став на цыпочки, тяну шею, пытаясь разглядеть машину на стоянке. Для меня сейчас это еще тот акробатический номер. Но оно того стоит. Отчетливо вижу, как человек садится в старый черный внедорожник, обляпанный грязью.

«Выдыхай, Лера», – улыбаюсь, переводя дух. Как говорит бабушка, «у страха глаза велики».

Это не Фей! Точно…

У него же новый Крузак. А это какой-то страшный внедорожник с огромным кенгурятником.

Резко дав по газам, машина уезжает прочь. А я, обессилев от волнения, возвращаюсь в постель. Улегшись под одеяло в сатиновом пододеяльнике, устало прикрываю глаза.

Кладу руки на живот и, почувствовав шевеление, напеваю дочкам.

– Все хорошо, малышки. Мама с вами. Мама рядом.

8. Откуда ты знаешь Ушакову?

– А Тор где? – удивляется Богдан, как только я запрыгиваю на пассажирское сиденье огромного и злого внедорожника, особой гордости хозяина.

– Идет следом, – отмахиваюсь небрежно. – Велел к главному входу подъехать.

И добавляю довольно.

– Он Леру уже в люкс перевел. Красавчик!

– Отлично, – кивает Богдан.

Автомобиль резко срывается с места и, проехав полквартала, тормозит около главных ворот.

– Твоя подружка в надежных руках, все необходимое куплено и доставлено…

– И что? – вскидываюсь, ожидая подвоха.

– Можем на рыбалку сходить и на охоту, – как бестолковому, объясняет Дан и, покосившись в зеркало заднего вида, кивает. – Вот Витек бежит. Сейчас его спросим.

И как только Торганов плюхается на заднее сиденье, повторяет вопрос.

– Да я не против! – вздыхает тот. – Могу даже отпуск взять. Далеко не пойдем. Но надеюсь, Валерия Васильевна даст нам возможность потусить хотя бы неделю…

Какие рыбалка и охота? Не хочу никуда ехать!

Эмоции бьют через край. Но ничего крамольного в предложении друзей нет.

Не на крылечке же родильного дома мне сидеть?

На дальние озера все равно не пойдем. А на ближние точно смотаться успеем.

– Согласен, – киваю сосредоточенно.

И неожиданно вспоминаю, как долго ждал этот отпуск, как вместе с друзьями оговаривал каждую деталь. Дан еще на всех вездеходы и снасти готовил.

– До Синего сегодня доедем, – мечтательно тянет он. – Вокруг покатаемся…

А я словно наяву вижу небольшой катерок, летящий по реке к Синему озеру, и Леру, сидящую рядом со мной.

– Я все хотел спросить, – осторожно осведомляется с заднего сиденья Витя. – А где ты с Ушаковой умудрился познакомиться? Ты ж вроде сторонишься местного населения.

– В магазине возле дома, – задумчиво чешу затылок. – Вы же на майские меня продинамили…

– Это когда меня в командировку отправили? – недовольно бросает Дан, выезжая на трассу. А затем сворачивает в сады. Именно там у него на участке и стоят в гараже наши вездеходы.

– Да, – киваю, поморщившись. – Тебя куда-то Родина послала, а Витя застрял в Европе… Что там было? Не помню уже.

– Извержение вулкана, – коротко замечает Торганов. – Не пойму, при чем тут мы? Ты же вроде сам на рыбалку отравился.

– Ага, – киваю, смеясь. – Решил прикормки побольше с собой взять. Зашел в наш магазин за горохом и манкой. А там та-а-акая куколка мороженое покупает! Ну я и тормознул рядом. Пригласил покататься.

– Вот умеешь ты баб клеить, Тима! – вздыхает Торганов.

– Одно слово, Отмороженный Фей! – ржет Богдан.

Вроде бы в словах друзей нет ничего обидного или двусмысленного, но так хочется настучать им по репам.

– Хорош, пацаны, – пресекаю дурацкий смех. – Я женюсь на Лере …

– Чудак-человек, – закатывает глаза Дан.

– А если она не согласится? – криво усмехается Витя.

– А у нее есть выбор? – цежу цинично и, заслышав жужжание айфона, открываю Телеграм.

– Тимофей Сергеевич, – пишет мне помощник. – По делу Литвина кто поедет?

– Я. Сам, – печатаю быстро. Чувствую, как сердце давит от дикой усталости и вселенской грусти. Не хочу уезжать из Шанска. Даже сейчас, в пяти километрах от города, чуйка вопит от тревоги.

Задумчиво пялюсь в экран. Вроде бы обычная командировка. Но как серпом по всем местам!

– Траблы? – кивает на айфон Богдан.

– Да, все нормально! – мотаю головой и добавляю раздраженно. – Придется нам с тобой в Иваново смотаться, Дан…

– Ты взял на работу этого балбеса? – смеется Торганов.

– Пришлось, – сетую наигранно.

– Еще неизвестно, кто из нас балбес, – недовольно чешет репу Богдан. – Фей вляпался в нехорошую историю. Нужно прикрыть, – яростно скрежещет зубами, выруливая к садовым участкам.

– Кончай трепаться, – роняю отрывисто.

Отворачиваюсь к окну, пресекая дурацкий треп. Смотрю на запорошенные снегом дома и деревья, на дымок, поднимающийся над украшенными особняками. И вздрагиваю, когда Витин айфон завывает дурацкой сиреной. Аж уши закладывает.

– Да! – рявкает в трубку Торганов, сразу становясь серьезным и собранным. Выслушав, роняет коротко. – Через полчаса буду.

– Только не говори, что тебя нужно доставить в город, – тормозит около дома Богдан.

– Да иди ты, – морщится Виктор и, хлопнув меня по плечу, роняет отрывисто. – Там твоя Лера рожать собралась. Нужно возвращаться.

9. Пазлы сходятся

– Я смотрю, ты тут как королева устроилась!

Вздрогнув, распахиваю глаза от знакомого ехидного голоса. И удивленно смотрю на Ларису Дроздову и Лену, с любопытством оглядывающих гостиную.

Я даже не услышала, как они вошли! Вот лохушка!

– Привет, – сажусь на кровати. – Вы зачем тут?

– Проведать тебя, – хмыкает Лариса и поджимает и без того тонкие губы. – Везет же некоторым… Да, Лен?

Запахивая халат, тяжело поднимаюсь навстречу.

Незваные гостьи спокойно разгуливают по гостиной. Заглядывают в спальню и санузел. Смотрю на них растерянно. И даже не знаю, что предпринять.

– Нам так не жить, – тянет Лена противно.

От жадных взглядов и едких замечаний мне становится не по себе. Улыбаюсь, стараясь сдержаться. Разговаривать с бывшими соседками невмоготу, а попросить выйти неудобно.

Некрасиво это. Как-то не по-людски…

– Конечно, куда нам! – усмехается Лариса. – От Морозова залетела птичка наша. Вон, уже с утра прибегал. Мой муж его сразу срисовал и мне позвонил. А я-то быстро два плюс два сложила…

Ноги моментально становятся ватными, а в ушах бьют барабаны.

Фей вычислил меня?! Как? Не может быть!

Пытаюсь успокоиться, но не получается.

– Дура ты, Лерка! – снисходительно роняет Лариса, впиваясь в меня цепким взглядом. – На кого позарилась! Думала, женится он на тебе? Не-а! Морозов детей отберет, и тебя под зад ногой выпрет…

Каждое слово бьет по нервам. Сердце колотится бешено.

– Лариса, прекрати, – останавливает ее Лена. – Смотри, на ней же лица нет… А ну как родит раньше времени… Фей тебя живьем закопает…

– А что я такого сказала? – передергивает плечами Лариса. – Только предупредила по дружбе.

– Ладно, пошли, – хватает ее за руку Лена. Дверь хлопает, неся долгожданную тишину. Но я даже встать не могу. Размазываю слезы, бегущие по щекам. И с трудом соображаю, что делать дальше.

Морозов все знает!

«Погоди паниковать, – сжав дрожащие кулачки, останавливаю саму себя. – Вполне возможно, он приезжал по другому поводу!»

«Но кому я вру?» – усмехаюсь устало.

Все сходится. Лариса права!

Именно сегодня меня перевели в люкс. А он в роддоме один. Если Тимофей приезжал не по мою душу, то где же тогда лежит его жена? Да и не станет Морозов определять любимую в Шанский роддом. Отвезет в Москву или в Майами.

«Она могла родить, и ее выписывают домой, – придумывает новые доводы здравый смысл. – Во-вторых, муж Дроздовой мог обознаться. В третьих…»

Чувствую, как все тело пронзает резкая боль, бьющая словно током.

Успеваю только сесть на диван и прижать руки к животу. Малыши как по команде переворачиваются. А внизу усиливается тянущая боль.

– Тихо, мои хорошие. Тихо… – шепчу сквозь слезы. – Мама с вами. Мы справимся. Я обязательно что-нибудь придумаю…

Выдыхаю, когда становится легче.

Нужно уехать. Сбежать. Но, похоже, я попала в ловушку. Из отделения не выйдешь. Вещи мои в камере хранения.

Да и поступила я в патологию в ноябре, а сейчас январь. В осеннем пальто далеко не уйдешь. С такси в Шанске туго. А ближайшая больница в областном центре.

Нет, побег – не выход! Не хочу и не могу рисковать детьми.

«Боженька дорогой, – реву, обхватив живот обеими руками. Утыкаюсь носом в спинку дивана, – пусть Морозов обо мне не вспомнит! Пусть идет своей дорогой, а я – своей! Пожалуйста!»

Шепчу «Отче наш», как учила бабушка. И не могу вспомнить ни одну другую молитву.

Совсем от страха мозги растеряла. Мысли путаются. А сердце выпрыгивает из груди. Нужно успокоиться.

– Что случилось? – обеспокоенно спрашивает Роза, входя в палату с большим белым кулем.

Точно такой же нес Фей.

– Все в порядке, – киваю через силу.

– Ты чего раскисла? – вздыхает медсестра и, поставив пакет на журнальный столик, добавляет решительно. – Пойдем в кроватку, милая…

Тупо пялюсь на бумажную сумку с логотипом фармацевтической компании, а в голове уже складываются воедино причудливые пазлы.

ВИП – палата, разом подобревший персонал и этот самый пакет… Без Морозова тут точно не обошлось.

– Что это?

– Лекарства твои. Нам по спецфондам выделили. Виктор Петрович распорядился их тебе отдать. Поэтому я все сразу принесла, – бойко тараторит Роза.

Протягивает мне обе руки.

– Давай, провожу!

Хватаюсь за прохладные пальцы. Сама точно не дойду. Голова кружится. Боюсь упасть. Осторожно поднимаюсь с дивана.

И охаю от неожиданности, когда ноги заливает теплая жидкость.

– Погоди, Лерочек, – обалдело шепчет Роза, переводя взгляд с меня на лужу на полу. И выскочив из палаты, распахивает дверь в ординаторскую.

– Марина Николаевна, у Ушаковой воды отходят!

10. Что ты им сделаешь, Тим?

– Что значит – рожать собралась? – рычу, поворачиваясь к Вите. – Ты же сам пять минут назад говорил…

– И был убежден, что неделю смогу ее продержать на капельницах, – недовольно кивает Торганов. – А что произошло, пока мы сюда ехали, понятия не имею…

– Ты там на кофейной гуще гадаешь, доктор? – кричу, не сдерживаясь.

– Ладно, спорщики, – философски фыркает Дан и резко сдает задом. И замечает совершенно спокойно. – Хватит орать, не в лесу.

Отвернувшись к окну, прикрываю веки.

Давай, Морозов, вдох-выдох. Авось полегчает.

– Не дергайся, Тима, – на мое плечо опускается тонкая Витина ладонь. – Достану я твоих дочек…

– Спасибо, – шепчу сдавленно. Хлопаю по руке друга. – Только ты разберись, Вить, что там случилось. Печенкой чую, неспроста все.

– Братская печень, – усмехается Торганов, и через минуту я слышу его голос, наполненный холодной яростью.

– Марина, что там с Ушаковой произошло? Час назад все было нормально… Почему плачет? Кто заходил в палату? По камерам наблюдения отследили? А она сама что говорит?

Повернувшись, пристально смотрю на друга. Если сейчас выяснится, что Леру довел кто-то из персонала, подам в суд на роддом. Плевать, что дружу с Торгановым.

– Ларку Стаценко помнишь, из «Б» класса? – смотрит на меня в упор Витя.

– Это которая потом за Дрозда замуж вышла? – уточняю на всякий случай.

– Она самая, – кивает Торганов и добавляет зло. – Поганая баба. Это ее черти принесли к твоей Лере. Что там наговорила, непонятно… Но твою красавицу еле успокоили…

– Я Дрозду по репе настучу, – обещаю, сжимая зубы. – Засужу придурка…

– Да он не при делах, Тим. Это все Ларка, – печально вздыхает Витя. – Дурная баба…