– Нет, не возьму я тебя на работу, Аврора.

– Нет? – хлопает мокрыми ресницами она.

В этот момент вижу, как ее лицо резко каменеет, и на нем вырисовывается то самое выражение, которое я видел, когда Аврора посылала меня подальше в больнице. Она будто под маской скрывает свои чувства. Маской высокомерной сучки, в роли какой она так любит себя демонстрировать людям.

Но теперь-то я точно знаю: это всего лишь маска, а под ней ранимая, живая, благородная женщина с большим сердцем.

– На работу не возьму, – качаю головой. – А замуж да. Давай я возьму тебя замуж, Аврора!

Она явно слышит мои слова, но у меня такое чувство, что смысла их не понимает. Взгляд ее становится чересчур потерянным.

– Замуж? – шумно выдыхает.

– Я люблю тебя, – развожу руками. – И мне с высокой колокольни плевать на твою меркантильность, я готов делиться с тобой всеми своими ресурсами. Очень хочу, чтобы ты стала моей женой… Пожалуйста, выходи за меня замуж, Аврора!

– Замуж? – снова зачем-то переспрашивает она. – А я пойду, Стёп! Я пойду за тебя замуж!

И улыбается. Потом всхлипывает, хлопает ресницами, чтобы сморгнуть слезы, утирает мокрые щеки и снова улыбается.

Я вскакиваю с места, бросаюсь к ней. Она тоже встает и тянет ко мне руки. Обнимаю ее как могу крепко и в этот момент даю себе обещание: больше никогда ее от себя не отпущу.

– Я люблю тебя, Стёпочка… – шепчет она мне на ухо и снова всхлипывает. – Ты даже представить не можешь, как сильно я тебя люблю!

Эпилог. Командирша на его голову

Степан

Облокачиваюсь о дверной косяк у входа в ВИП-зал и наблюдаю за тем, как Аврора стоит у барной стойки, поглаживает круглый животик и одновременно сканирует взглядом главный зал La Gustosa.

О, что Всевидящее Око Саурона в сравнении с ее рентгеноподобным взглядом? Так, ерунда…

Гостей в новогоднюю ночь у нас в этом году не счесть, все столики заняты. И Аврора следит, чтобы всего было в избытке, чтобы персонал выполнял обязанности.

– Я велела еще утром поставить основные запасы шампанского в большой холодильник. Приносить гостям только охлажденное! – доносится до меня ее голос, когда жена принимается распекать новенькую официантку. – Ты что, мои ЦУ не слышала, что ли?

– ЦУ? – переспрашивает та на свою голову.

– Так… ты уже две недели тут работаешь, но до сих пор не выучила, что обозначает аббревиатура «ЦУ»? ЦУ – ценные указания, как можно сразу не сообразить? С таким рвением, – Аврора поднимает руки и рисует пальцами воздушные скобки на слове «рвение», – ты у нас долго не задержишься.

Жена строжится, а мне смеяться хочется, такой милой она мне кажется в этот момент. Эдакий разъяренный кудрявый колобок в платье от-кутюр.

– Стёпушка, а почему твоя супруга до сих пор работает, а? – возмущается у меня под боком мама.

Родители простили Авроре ту выходку с побегом посреди ночи. Я объяснил им, что она так поступила всего лишь из-за глупых страхов.

Мама – человек отходчивый, тут же с ней подружилась, а когда Аврора забеременела, эти двое вообще стали не разлей вода. Отношения у моей жены и родителей сложились теплые, хотя со своей родной матерью жена так и не помирилась. Видно, слишком большой стала разделившая их пропасть – веревку не перекинешь, а мост построить не из чего.

Теперь у Авроры новая мама, и почему-то мне кажется, что она любит ее больше. Заботится о ней безмерно и при каждом удобном случае выказывает недовольство тем, что моя жена, по ее мнению, слишком перетруждает себя заботами о ресторане.

Я бы мог отправить Аврору в декрет, но она гораздо спокойнее после того, как всё проверит, вдоволь поворчит на персонал. Да, после того как забеременела, стала более резкой, но не вечно же она будет носить моего малыша под сердцем. Я всем сказал: «Терпите», – и премию выдал. Терпят, даже любят ее, ведь не только строгая, но и справедливая.

И, положа руку на сердце, признаюсь, мне просто нравится, что она рядом. Я кайф ловлю от того, что моя жена двадцать четыре часа в сутки находится от меня в непосредственной близости. Именно поэтому я поддерживаю ее желание вместе работать.

– Мам, кто я такой, чтобы стоять на пути у беременной женщины? Пусть покричит, выдохнется, и я усажу ее за праздничный стол.

– Ладно, только следи, чтобы не перенапряглась. Девятый месяц очень коварный…

То же самое она говорила и о восьмом, и о седьмом, и далее по списку.

Мама грозит пальцем и уходит к шумной компании разношерстных гостей, которые собрались сегодня в ВИП-зале.

Я остаюсь у входа, не могу оторвать взгляда от моей красавицы жены.

Любуюсь тем, как Аврора ловко управляет официантками. Будто дирижер оркестром, ей богу. Моя жена словно родилась командиршей, в ресторане как рыба в воде, и кажется, даже мой двухметровый шеф-повар ее боится. А я горжусь, она у меня умница.

Вижу, как к ней подходит официантка с подносом, полным тарталеток с черной икрой, и Аврора внимательно их пересчитывает. Ничто не ускользает от ее взгляда. Персонал мечется, исполняя ее приказы.

Неожиданно жена поворачивается в мою сторону с круглыми глазами и беззвучно зовет, кладет руки на свой животик. Будто мысли свои мне транслирует – в этот момент понимаю, что не за праздничным столом мы с ней встретим этот Новый год.

Несусь к моей любимой Рыси и обнимаю за плечи, поддерживаю.

– Пора, Стёпа! Сегодня точно пора…

– Пойдем, пойдем, милая…

Я вывожу ее из ресторана, накинув на плечи шубу.

Скорую не вызываю, да и не приедет быстро в новогоднюю ночь. Везу Аврору в больницу сам.

– Стёпа… – стонет она.

Сжимает мою руку, кривит лицо. Должно быть, от боли? Но не жалуется пока.

По глазам вижу: ей страшно и радостно одновременно, да что там, я и сам испытываю ровно те же чувства.

– Дыши так, как учили на курсах, милая, – стараюсь говорить спокойно. – Совсем скоро возьмем нашу дочку на руки.

Бонус. Большая любовь Кристины

Варвара

Закрываю ноутбук с чувством выполненного долга и только собираюсь выйти, как вдруг на рабочий телефон звонит секретарь и сообщает:

– Варвара Борисовна, тут к вам Кристина…

В кабинет тут же врывается торнадо в ярко-красном платье, с торчащими в разные стороны каштановыми кудрями – моя крестная дочь, Кристина Степановна Мамонтова собственной персоной. Если ей от крестной мамы что надо, из-под земли достанет. Секретарь никогда даже не пытается ее задержать.

– Он меня не любит… – с ходу начинает всхлипывать она. – Он меня совсем не любит…

– Дорогая моя, милая… Что случилось? Расскажи же мне скорее!

Кристина плюхается на диван и пускается в подробные объяснения:

– У нас с ним всё было… всё-всё, понимаешь? И он после этого ушел, как будто я вообще пустое место…

Я хлопаю ресницами и присаживаюсь на диван рядом с крестницей.

Отчего-то сразу вспоминаю яйцерезку, милую такую вещицу, случайно мной увиденную в супермаркете и, конечно же, купленную. Люблю на досуге побаловать семью собственной стряпней. Думается мне, яйцерезка эта сгодится не только для того, чтобы резать куриные яйца. Факт? Факт. Если какой-то гад посмел обидеть мою девочку, то его ждет…

Но всё же наносить тяжкие телесные не бегу, решаю выслушать крестницу до конца.

– Как это случилось? Объясни толком, – переспрашиваю охрипшим голосом.

Кристина смотрит на меня глазами молодой Авроры – такими же насыщенно-карими, огромными, украшенными самыми пушистыми в мире ресницами, кривит губы и опять начинает всхлипывать:

– Я всё организовала, сняла номер в отеле, лепестки роз по всей кровати разбросала, купила красное белье. Надела его даже, ждала два часа, постаралась по полной программе, понимаешь, а он меня бросил одну!

От ее рассказа у меня начинается нервная почесуха.

Я-то думала, моя Кристина еще совершенно невинная девочка. Ничего себе, подростки быстро взрослеют… Хотя какой она подросток – уже шестнадцать стукнуло. Девушка!

– А маме ты говорила? – спрашиваю, еле удерживаясь, чтобы не начать расчесывать руки.

– А что мама? Ей как всегда не до меня, вечно с папой в ресторане занята или дома что-то переделывает! Поэтому я к тебе побежала… – И Кристина разрыдалась.

Обнимаю ее, прижимаю к себе, даю поплакать:

– Ну, ну, моя девочка…

Не любит она откровенничать с Авророй, предпочитает меня.

Знаю, Аврора – человек не самый простой. И примера нормальных отношений дочери с матерью у нее нет, ведь до сих пор со своей мамой не общается. Но Кристину любит всей душой, и на этом свете есть очень мало вещей, которых она не сделала бы ради своей малышки. Пусть эта малышка уже метр семьдесят ростом и фигура у нее такая, что все посетители мужского пола в ресторане сворачивают головы в ее сторону.

Девочка красотой пошла в мать. Такая же самоуверенная, кстати.

Ох, хорошо, я родила сына, а не дочь. Мой Тимурка – пока еще скромный четырнадцатилетний парнишка, и особых проблем с ним нет.

Да, да, я, великая неудачница на любовном фронте, все-таки нашла приличного человека. Мой четвертый брак вполне успешен, в отличие от предыдущего фиаско. Каким-то чудом мне удалось найти врача для своего израненного сердца. Кстати, в прямом смысле: мой муж кардиолог.

А о Кристофе я теперь вспоминаю, исключительно когда хочется позлорадствовать, ведь до сих пор сидит в местах не столь отдаленных. Как оказалось, я – не первая его жертва, теперь за всё отдувается скопом.

И тут у меня в ухе начинает жужжать. Щелкаю по сережке, и электронный голос сообщает: «Звонит Аврора Мамонтова, принять вызов?»

– Твоя мама, – сообщаю Кристине и жму на сережку еще раз. Она мгновенно трансформируется в беспроводной наушник стильного фиолетового цвета.

Современные телефоны такие удобные и практичные! И как мы раньше ходили с этими сенсорными лопатами? Ужас. Все-таки две тысячи тридцать седьмой – год новых технологий.

– Варь, а Кристина не у тебя случайно? – звенит у меня в ухе голос Авроры.

«Ты у меня?» – спрашиваю у крестницы одними губами и вопросительно на нее смотрю. Та активно машет головой из стороны в сторону и скрещивает руки: нет, мол.

– Кристины тут нет, – нагло вру. – А что случилось?

– Не могу до нее дозвониться, а тут такое дело…

– Какое такое дело?

– Да она с мальчиком встречается, хоть Стёпа и не одобряет. С баристой нашим, Артёмом. Знаю, нравится он ей очень. Вот пришел к Кристине, а ее нет. Сидит теперь с букетом у нас в гостиной, вид такой несчастный, мне его прям жалко…

Чтобы Авроре стало жалко какого-нибудь мужчину, надо очень постараться. Конечно, после замужества она стала не в пример добрее к людям. Сильно поменяла взгляды на жизнь. Но всё же обычно жалость и моя дорогая подруга находятся на разных полюсах.

– Если я ее увижу, скажу, чтобы спешила домой, – отвечаю со вздохом.

– Хорошо, спасибо, Варя.

Аврора отключается, а я снова поворачиваюсь к крестнице.

– Представляешь? Пришел твой Артём, дома тебя ждет. Оборвать бы ему уши…

– Ой… – охает Кристина. – Я домой не пойду тогда! Можно я останусь ночевать у вас с дядей Германом?

– М-м-м, Крис, может быть, съездим, поговорим с ним? Нужно определить, что делать в случае последствий…

– Ты что? – охает она. – Я же со стыда сгорю… Я ему такое предлагала, а он после всего… Он мне отказал, представляешь?! Как будто я какая-то замухрышка страшная…

– Так, подожди-ка, подожди-ка, ты же сказала, что у вас всё было! – резко выдыхаю я.

– Было! – кивает Кристина.

Интересно, что в ее понимании «всё»?

– Ладно, спрошу по-другому: у вас был секс? Ты лишилась девственности?

– Нет! – охает крестница.

И мне резко хорошеет – милая крестница всё еще девочка. Как это прекрасно!

Пока я молча радуюсь, она продолжает: