Один бог знает, как мне надоело изображать из себя простого бармена. Не могу больше. И кроссовки эти паршивые, и машина для езды по ходу дела не предназначенная, и репутация нищеброда… Осточертело всё это. Скажу ей правду, и будь что будет. И приглашу на свидание в свой ресторан. Тогда-то она мне «да» и ответит.

Честно сказать, я уже не гордый. Дошел до той стадии маринования, когда мне от этой женщины сгодится любое «да».

Без стука вваливаюсь в ее кабинет. Ожидаю стандартный шквал негодования от моей дикой Рыси, но вместо этого она лишь смотрит на меня круглыми глазами и говорит:

– Стёпа, ты так вовремя! А ты свободен завтра вечером? Я хочу кое-куда тебя пригласить… Понимаю, что прозвучит странно…

Пригласить? Меня?!

– Аврора, милая, я обожаю странные вещи! – тут же соображаю, что ляпаю, стараюсь поправить дело: – В смысле – смело приглашай.

Она улыбается мне одной из самых милых своих улыбок. Я как обычно таю, и тут она выдает:

– У моей мамы завтра юбилей…

– Юбилей?

– Ага, – кивает моя Рысь. – Ей исполняется сорок лет.

– Сорок? – недоверчиво смотрю на Аврору. – Подожди, я думал, вы с Варварой ровесницы. Но ей тридцать… Хм… а во сколько же ты появилась у своей матери?

– Но-но, – машет мальчиком моя Рысь. – Ты только свои вычисления перед мамой не производи, а то будешь сразу изгнан. Знаешь, она десять лет справляла тридцать девятый день рождения, и я молчу, сколько раз ей исполнялось тридцать пять. Должно же ей когда-то стукнуть сорок.

– И то правда, – усмехаюсь себе под нос.

Мамаша-то, по ходу дела, с огоньком барышня.

Всё-таки с признанием повременю. Кажется, моя тактика и терпение грозят меня вознаградить.

– Стёп, а ты точно не против такого приглашения? Понимаю, неожиданно, – кусает губу моя Рысь.

– Аврора, милая, если ты хочешь познакомить меня со своей матерью, я только за!

Главное – не начать беседу с сакраментальной фразы: «Мамаша, вам зять не нужен?» Я могу!

Глава 15. А вот и моя мама

Аврора

Поправляю немного задравшееся во время поездки красное платье. Как обалденно оно облегает мою фигуру – ну прелесть же.

А Степан… Вау, девочки, и еще раз вау!

Этот мужчина умеет удивить и даже шокировать. Сколько раз я наблюдала в нем за эти недели абсолютное, буквально патологическое отсутствие вкуса? Всего лишь каждый день! Эти ужасные кроссовки, дешевые футболки, рубашки, джинсы а-ля китайский хендмейд. Где только понабрал?

И я молчу, буквально рот себе затыкаю уже сколько дней подряд, глядя на его «фирменные» часики, наверняка сделанные рукожопом всё в том же Китае.

Но весь этот ужас в прошлом, дамы и господа.

Неожиданно передо мной совершенно новая, улучшенная во всех местах версия Степана. Апгрейд до восьмидесятого уровня.

Когда я увидела его перед своим домом, поджидающим меня возле новехонького «мерседеса», чуть вслух не обалдела. Еле удержала падающую челюсть.

Вырядился в новенький итальянский костюм, кашемировое пальто, туфли из телячьей кожи – и прямо совершенно другой человек.

Ладно, машину взял у друга, а остальное? Вряд ли тот одолжил бы ему свои туфли.

Не уточняю, где Степан нашел деньги на вот это вот всё, ибо примерно догадываюсь, сколько это стоит. Решаю просто насладиться его компанией.

Когда он привозит меня к подъезду дома, где живет мама, снова оглядываю своего кавалера. С таким мужчиной даже у моей Драконицы показаться не стыдно.

Драконицей я прозвала маман еще в глубоком детстве, уж больно оскал характерен, да и размер эго. Огнем, опять-таки, пышет профессионально – то есть испепеляет взглядом.

– Еще раз спасибо тебе, что согласился пойти, – киваю моему бармену, когда он подает руку.

– Что ты, Аврора, мне в радость, – улыбается он.

Хватаю его за предложенный локоть, и мы вместе спешим к маменькиному подъезду.

Может быть, хоть раз, хоть один единственный раз маман будет удовлетворена моим выбором кавалера?

Честно говоря, не ожидала, что Стёпа так расстарается, когда приглашала его. Но хуже, чем явиться к Драконице на день рождения с неподходящим кавалером может быть, только если я посмею прийти вообще без одного.

Эта пытка длится с тех пор, как мне исполнилось шестнадцать. Критика абсолютно всех моих ухажеров проходит в безжалостной манере. Даже мне за маму порой бывает жутко стыдно. Но не прийти на ее день рождения не могу – достанет звонками, е-мейлами, угрозами лишить меня наследства, отпишет полную антиквариата квартиру какому-нибудь благотворительному фонду. Словом, безропотно терплю пытку.

Но антиквариат тут даже ни при чем. Мама – моя единственная семья. Больше никого нет.

Зачем я ей? Очень надеюсь, что где-то глубоко в душе она меня всё-таки любит, хоть и не стремится это показать. Я – завершение идеальной картины ее жизни. У идеальной женщины должна быть идеально внимательная дочь. Иначе что скажут ее подруги?

А мои кавалеры…

Все они, по мнению мамы, меня недостойны. Точнее, недостаточно хороши, чтобы породниться с ней.

Последние пару лет я смела прийти одна, и ее подруги начали шептаться, что я так и останусь старой девой. Что дочь великой Элеоноры Лебедевой, художницы, тусовщицы и просто редкого ума человека, на фиг никому не сдалась.

Так что в этом году мама объявила в ультимативной форме – явись с мужчиной, иначе… Проверять вот эти вот ее «иначе» лично у меня с детства нет никакого желания.

Жаль, с мужчинами в моей жизни не сказать чтобы густо. Нет, я, конечно, могу поманить пальчиком любого. Но любого к маме не пригласишь.

А Стёпа… он надежный, он свой, с ним никуда не страшно. Даже в логово к Драконице.

Маме ведь совершенно необязательно знать, как пусто в моей личной жизни. Поэтому я буду изображать девушку Степана, в чем ему и признаюсь.

– Да я понял, что ты меня не как друга детства представлять собралась, – подмигивает мне Стёпа, когда поднимаемся на нужный этаж.

– Ты же помнишь, что не надо ей говорить, что ты бармен? – наконец решаюсь напомнить.

– Всё будет в порядке, малышка.

Когда оказываемся у двери и нажимаю на дверной звонок, сердце ухает куда-то вниз и начинают подрагивать колени.

Дверь открывается, и на пороге оказывается мама. Она поправляет выбившийся из высокой прически светлый локон, ведет голыми плечами. Вскользь замечаю, что ее платье гораздо откровеннее моего – бежевый футляр вообще без бретелек.

– Добрый день! Аврора, опять опаздываешь…

Вечно она так. И это при том, что мы явились на полчаса раньше указанного срока.

Однако, когда мама видит Степана, вдруг начинает улыбаться. Да что там, улыбается широко! Я даже не знала, что она так умеет.

– Мама, это Степан, мой…

– Ее бойфренд, – улыбается мой бармен, а потом представляется по полной программе: – Степан Мамонтов к вашим услугам.

Берет руку моей матери и целует. Обалдеть, как вошел в роль! Джентльмен в лучших традициях. А всё новая одежда! Стёпа даже ведет себя гораздо более уверенно, как будто полжизни так одевался.

– А это моя мама – Элеонора Андреевна, – представляю родительницу.

– А чем вы занимаетесь? – спрашивает она с прищуром.

Ну да, ну да, это вполне в стиле моей маман – задать такой вопрос на пороге.

– Я – владелец ресторана итальянской кухни, La Gustosa. Доводилось бывать?

– О да, конечно! – кивает маман, хотя я сильно сомневаюсь, что это так.

И тихо-мирно выпадаю в осадок.

Так складно Стёпа врет, аж заслушаться можно. Если бы мне так представился, даже я поверила бы. А уж я-то в мужиках разбираюсь. Что касается их россказней, у меня в уши встроен детектор лжи.

После слов Степана мама вся подбирается, улыбается еще шире, если это вообще возможно, и приглашает нас войти.

Неужели вечер грозит быть приятным?

Э нет, показалось…

Глава 16. И это моя будущая теща?

Степан

При виде матери Авроры у меня глаза на лоб лезут.

Обалдеть не встать! Интересно, сколько ей лет на самом деле? Красива, даже очень: породистое лицо, стройная фигура. Но и глаза, и волосы матери моей ненаглядной Рыси слишком светлые, да и черты лица непохожи совершенно. Скорее всего, Аврора пошла в отца.

Впрочем, скоро замечаю у будущей тещи морщинки в уголках глаз, на шее, плечах. Очень похоже, что дамочке никак не меньше полтинника, возможно, гораздо больше, хоть и отчаянно молодится. Но для ее возраста она ого-го. Если Аврора так же отлично сохранится, это мне до девяноста лет от нее соперников отгонять, что ли? Замучаюсь ведь… Не видать мне покоя до глубокой старости. Причем, кажется, моя старость наступит гораздо раньше, чем ее.

А если она мне дочку родит? Что делать? Хорошо, ружье на даче имеется. Не метафора, кстати.

Эх, о чем только думаю, мне бы с моей Рысью до загса дойти, а потом уже мечтать о всяких там дочках да сыночках.

– Счастлив познакомиться, Элеонора Андреевна, – улыбаюсь имениннице.

Поправляю галстук. Уже жалею, что натянул на себя эту удавку. За бытность работы барменом подзабыл, как оно бывает неудобно – носить костюмы. Хотя видеть обожание в глазах моей ненаглядной Рыси чертовски приятно.

Продолжаю свои льстивые речи:

– Когда Аврора пригласила меня к вам на юбилей, я подумал, мать моей дорогой женщины просто обязана быть уникальной. И я вижу, угадал. Кстати, хочу заметить, ваша дочь – самое удивительное, что случилось со мной за последние годы…

– Что-что, а удивлять Аврора умеет… – тянет Элеонора Андреевна и вдруг кривит губы в ехидной улыбке.

Эм… Я не понял, что это за улыбка такая?

Оборачиваюсь к Авроре, а она только взгляд в пол опускает, скромно поджимает губы.

Вот так да, эти двое в ссоре? Не могу представить причины, по которой моя собственная мать могла бы вот так ехидно мне улыбнуться. У нее улыбка самая честная и открытая, какая только бывает в мире.

Впрочем, как я очень скоро убеждаюсь, все люди разные.

Элеонора Андреевна проводит нас внутрь, устраивает для меня небольшую экскурсию. В просторной четырехкомнатной квартире на каждой стене висит какая-нибудь картина, в каждом углу – вазы или керамические статуэтки. Я в этой ерунде не разбираюсь, но готов поклясться хоть на двигателе своего «мерседеса», что эти безделушки стоят кучу денег.

– А вот свеженькое! Весна на Марсе… Метафора жизни, – всплескивает руками Элеонора Андреевна.

Я вглядываюсь в огромную картину – метр на метр, не меньше. Передо мной здоровый красный шар, с одной стороны похожий на задницу орангутанга, с другой – просто романтично круглый. И прямо в эту, извиняюсь за выражение, задницу воткнут белый тюльпан.

Подвисаю, разглядывая это чудо современного искусства.

Наверное, я паршиво разбираюсь в метафорах, но как по мне, воткнутый в задницу тюльпан – это воткнутый в задницу тюльпан, и ничего более.

– Пробирает до костей, да? – радуется моей реакции Элеонора Андреевна.

– Аутентично… – тяну с умным видом.

Оказывается, мать у Авроры – художница.

Милая Рысь всё время рядом, послушно цокает каблуками, держа меня под локоть. Приятно до дрожи, еле удерживаюсь, чтобы не обнять мою красавицу, не приложиться губами к ее мордашке. Я бы вот так с ней под ручку часами ходил.

Однако что во всей этой ситуации коробит, так это полное отсутствие интереса матери к дочке. Мне бы было очень некомфортно, если бы моя мать так показательно меня игнорировала. Действительно поругались, что ли?

Впрочем, скоро нашу маленькую компанию разбавляют другие гости – около дюжины самых разномастных деятелей искусства. Оказывается, у Элеоноры Андреевны множество друзей, поклонников.

Скоро рассаживаемся в гостиной – идеально белой во всех смыслах комнате. Длинный стол устлан белоснежной скатертью, сервирован белой посудой, даже гости одеты в тон хозяйки – в белое.

Аврора в своем красном платье смотрится здесь инородной. Вижу, что ей некомфортно – плечи зажаты, а губы поджаты. Хоть и старается улыбаться время от времени.