– Господи, ну зачем, зачем я купил ей эту долбаную «Теслу»! Может, в другой машине она и не разбилась бы… – забубнил Кирилл. – Я ведь даже не успел сказать, как я ее люблю.

– Она знала, Кирюш! – попытался успокоить тот сына.

– Ничего она не знала! – простонал тот. – Это я во всем виноват! Если бы я ей позвонил в то утро, может, она и не поехала бы никуда. Почему я ей не позвонил перед вылетом…

В груди резко кольнуло. Кирилл сморщился и потянулся рукой к сердцу.

– Пап, у меня был сердечный приступ, да?

– Нет, у тебя здоровое сердце, сынок. Просто приступ паники. Тебя накачали успокоительными, к вечеру отойдешь, и поедем домой.

– Лучше б инфаркт, – выкрикнул Кирилл.

– Ты что такое говоришь! – попытался образумить его отец. – Всё с тобой будет нормально!

– Не хочу нормально, – ответил тот и отвернулся к стене. – Сдохнуть хочу! Сдохнуть!

Александр Демьянович покачал головой и вцепился в плечо сына.

– Рано тебе! Соберись, завтра похороны.

3 мая 2019 года

11:00

– Так и знал, что найду тебя здесь, – услышал Кирилл голос Натана. – Который день у их могил сидишь. Нельзя так, дружище.

Кирилл обернулся и одарил его мутным усталым взглядом. Друг подошел к лавке и сел рядом, потом потянулся и попытался забрать у Кирилла бутылку коньяка.

– Еще утро, а ты уже лыка не вяжешь! Пойдем, отвезу тебя домой.

Натан покачал головой, отметив внешний вид Трубачёва: тот был в помятой одежде, лицо осунулось и похудело, щеки покрывала недельная щетина.

Кирилл позволил другу забрать наполовину выпитую бутылку, но с места не двинулся и снова отвернулся к могилам. Места захоронения всё еще были четко различимы на фоне основательно вытоптанной возле них земли. Кресты с высеченными изображениями жены и дочери поблескивали на солнце.

Надпись над могилой Киры гласила:

«Любимая жена и мать Трубачёва Кира Ивановна. 4 июля 1996 – 21 апреля 2019»

Кирилл в тысячный раз перечитывал эту надпись. Всё размышлял – как настолько безлико может выглядеть могила столь любимой им женщины. Никак не мог собраться с силами, чтобы начать делать хоть что-то, кроме сидения на одном месте.

– Дружище, пойдем домой, а? Отец волнуется…

– Натан, – неожиданно резко сказал Кирилл и указал рукой на крест. – Посмотри, ты ничего не замечаешь?

Тот настороженно уставился на могилы, потом на друга.

– Что я должен заметить? Ой, брат, ты что, белку тут поймать уже успел? Вставай давай! – он попытался схватить Кирилла за руку, но тот отпрянул.

– Нет, ты не понял, – воскликнул он. – Глянь на дату!

– Дата как дата, – пожал плечами тот.

– Натан, ты что, не видишь? – замахал руками Кирилл. – Они погибли двадцать первого апреля! Двадцать первого, понимаешь!

Подскочил с лавки и потянулся к телефону.

– Так, надо срочно звонить в полицию! Это Рыков их убил! Как я сразу не догадался, баран тупорылый! Наверняка испортил тормоза и…

– Кирилл, успокойся! – он тут же подскочил к другу и схватил его за плечи. – Какой к черту Рыков? Он давно червей кормит! Это просто совпадение. Я понимаю, тебе хреново, но нужно успокоиться, Кирилл! О себе подумай!

– Но даты… – продолжал твердить тот. – Это точно он! Я чувствую!

Натану стоило немалых усилий его успокоить. Поначалу Кирилл вообще не воспринимал никаких доводов разума, но постепенно стал выдыхаться, вслушиваться в спокойную речь друга, под конец просто кивнул головой и позволит отвезти себя домой. Больше у могил он не появлялся.

21 июня 2019 года

23:00

Кирилл просидел в залитом тусклым желтым светом баре около трех часов, методично поглощая виски. Ждал, когда опьянеет достаточно, чтобы образ погибшей семьи стерся из памяти хотя бы на этот вечер. Не дождался. Организм привык к спиртному и пьянеть категорически отказывался.

Днем он теперь вел на первый взгляд вполне приличный образ жизни: пропадал в офисе, ездил на встречи, осматривал проекты. Использовал работу как способ отвлечься, но любой, даже самый длинный рабочий день когда-нибудь заканчивается. Кирилл предпочитал проводить вечера и выходные подальше от дома, чтобы не сходить с ума от тоски, разъезжал по ночным клубам, ресторанам, саунам, барам. Он уже не помнил вечера, когда бы не прикладывался к спиртному.

Алкоголь помогал притупить чувства, но временами боль от потери становилась такой сильной, что хотелось выть. Как, например, сейчас.

Стоило закрыть глаза, и в голове воскресал образ озорной дочурки – до чего же она любила, когда он приносил ей игрушки, катал на плечах, баюкал! Кирилл безумно жалел, что проводил с ней так мало времени. Если бы знал, что на отцовство ему отпущено всего три года, вообще бы ее с рук не спускал. Если бы знал…

О Кире и нерожденном малыше думать было еще больнее. Жена теперь нередко являлась ему в кошмарах в том виде, какой ее показали ему в день гибели. Иногда приходила и в своем обычном образе, протягивала руки, о чем-то просила. Он бежал к ней во сне и всегда просыпался, когда думал, что вот-вот схватит.

Кирилл опрокинул в рот очередную стопку в надежде на анестетический эффект. Снова ничего не вышло. Всё вокруг казалось серым и совершенно бессмысленным.

– Я так жить больше не могу… – прошептал он себе под нос и подозвал бармена. – Слушай, а нет ли у тебя чего-то покрепче?

– Абсент? – спросил тот с ухмылкой.

– Лучше колеса. Мне без разницы, что это будет.

– Я такими делами не занимаюсь, – прошептал тот, озираясь по сторонам.

Кирилл положил на стол пару крупных купюр и пододвинул их парню.

– Но наверняка знаешь, кто занимается.

Мужчина быстро нацарапал на салфетке какой-то номер телефона и ловко обменял его на купюры.

– Спасибо, – проговорил Кирилл и двинулся вон из бара.

Найти дилера оказалось плевым делом. Через полчаса бумажник Трубачёва похудел еще на несколько купюр, в результате в кармане оказались желтые таблетки сомнительного происхождения.

– Отличная вещь, – уверил его шустрый парнишка лет двадцати. – Смотри, не переборщи с дозой. Понравится, приходи еще.

– Это вряд ли, – усмехнулся Кирилл и отправился обратно к такси.

Если всё пройдет, как он задумал, ему больше никуда и никогда ходить не придется. Он сказал таксисту высадить его возле отеля, где жил во время ссоры с женой. Попросил номер, что занимал раньше.

– Конечно, Кирилл Александрович, – улыбчивая девушка в белой форме протянула ему карту-ключ.

Он добрался до номера без приключений, затем уселся в кресло и достал таблетки. Закинул в рот все разом и запил совсем мерзким на вкус коньяком, что нашел в минибаре. Чуть позже отхлебнул еще, включил телевизор и принялся переключать каналы в ожидании действия таблеток.

Кирилл не знал, сколько времени прошло, прежде чем услышал, как кто-то скребет по стеклу. Глянул в огромное, на полстены, окно, и тут ему показалось, словно на другой стороне находится человек. Он потряс головой, прогоняя видение. В голове вертелось, что он находится на четырнадцатом этаже, и балкона в этой комнате нет. Значит, за окном никого не может быть.

Он встал с кресла, подошел ближе. Свет люстры отражался в стекле причудливым желтым пятном. Кирилл поежился, наблюдая, как это пятно постепенно превращается в уродливую морду с клыками. По спине побежали мурашки, а волосы на руках встали дыбом. Он застыл на месте.

– Ну здравствуй! – морда в стекле хищно ощерилась и стала потихоньку выползать наружу, обретая трехмерную форму.

Оцепенение прошло. Кирилл огляделся, увидел стоявший неподалеку стул, схватил его и со всего размаху зашвырнул в окно. Стекло брызнуло мелкими осколками. Морда исчезла. Всё остальное тоже.

Падая на пол, Кирилл почувствовал невыразимую легкость. Словно душа отделилась от тела.

– Наконец-то, – прошептал он и отключился.

23 июня 2019 года

08:00

Он лежал на лужайке в саду. Яркое солнце играло зайчиками в рассыпанных по траве росинках, сладко пели птицы. На душе было легко и спокойно. Он не помнил, кто он и как тут очутился. Что-то подсказывало, что вспоминать не нужно. Он вслушивался в утренний шум природы, наслаждался легким ароматом цветов. Какая-то яркая пташка спланировала с дерева на землю, запела громче. Потом еще и еще.

Кирилл судорожно открыл глаза и понял, что действительно слышит пение птицы. Только лежит он не в саду, а на больничной койке, а птица находится за окном.

В вене снова торчала игла, и отец в кресле у его кровати… Дежавю? Что-то подобное с ним уже случалось пару месяцев назад, только теперь он не мог пошевелиться не из-за вялости в мышцах, а потому что пристегнут к кровати ремнями.

Он покосился на отца. Тот спал, уткнувшись носом в собственное плечо.

– Пап, – позвал Кирилл тихо. – Пап?

Отец вяло пошевелился, раздраженно засопел, потом приоткрыл один глаз. Увидев, что на него смотрит сын, проснулся окончательно.

– С добрым утром! – проговорил он строго. – Как себя чувствуешь?

– Что-то в твоем голосе больно много издевки, – прохрипел Кирилл. В горле отчаянно пересохло, каждое слово давалось с трудом.

– Издевки? – тут же закусил удила отец. – Я тебе покажу издевку!

– Развяжи, а? – попросил Кирилл. – Где я?

– Ты в реабилитационном центре, сын! Я не разрешу снять ремни, пока вся та дрянь из твоего организма не выйдет и ты не начнешь соображать нормально!

– В центре? Зачем ты меня сюда отправил? – спросил Кирилл, нахмурившись.

– Зачем? – заорал Александр Демьянович. – Он меня еще спрашивает зачем… Ты совсем совесть потерял! Нет, ну я еще как-то могу оправдать твои пьянки и бесконечные шатания где попало. Ты хоть под утро, но домой являлся. И на работе я тебя видел. Думал, перебесишься, пострадаешь, сколько тебе бог отмерил, и вернешься к нормальной жизни! Но каково же мне было слышать, что мой единственный сын найден в номере отеля умирающим с пеной у рта! Ты понимаешь, как тебе повезло? Вызвали бы скорую на полчаса позже – уже не спасли бы! Тупая твоя башка! Спасибо девушке с ресепшн. Услышала, как сверху стул из окна вылетел. Нашла тебя, дурака. Догадалась сразу врача вызвать.

– Кто ее просил…

– Молчать и слушать! – скомандовал отец. – Тебе что, опять двадцать один? Не помнишь, что было в прошлый раз, когда я поймал тебя с наркотой? Ну здоровый детина, деловой человек! Какого черта тебя опять на колеса потянуло? Мы же всё это проходили уже, Кирилл!

– В армию второй раз ты меня точно отправить не сможешь! – попытался пошутить он.

– В армию не смогу, – прищурив глаза, ответил Александр Демьянович. – Но я заплатил этому центру достаточно, чтобы тебя здесь держали на привязи хоть полгода, хоть год. Пока не одумаешься.

– Ты не можешь меня здесь держать, отец, – воскликнул Кирилл и попытался сесть. Безуспешно. Ремни надежно фиксировали его в лежачем положении. – Я взрослый человек, сам за себя отвечаю!

– Не могу?! А ты проверь! – он вскочил с кресла и начал расхаживать вокруг кровати, размахивая руками. – Ты же мне клялся, сын! Клялся, что больше этой дряни в рот не возьмешь! Столько лет держался!

Кирилл посмотрел на него грустно и ответил:

– Не находишь, что смерть моей семьи попадает под категорию уважительных поводов для срыва?

– Что, к ним собрался? – с вызовом спросил отец.

– Собрался, – ответил тот, нахмурившись. – Больно мне, пап. Не могу больше терпеть.

– Так это был не случайный передоз?

Кирилл ничего не ответил. Александр Демьянович схватился за виски и рухнул на кресло рядом с кроватью.

– Никогда не думал, что вырастил такого эгоиста, – простонал он спустя время.

– В чем тут эгоизм? – спросил Кирилл с надрывом.