– Да. Я слишком упустил ситуацию в этом измерении, и сам он не справится. Ему не хватит опыта и выдержки, а излишняя самоуверенность сыграет злую службу.

– Не справится с чем?

– Со своей жизнью. У него впереди не так много вариантов, среди которых ни одного хорошего. И ни одного, который бы меня устроил.

– В моем теле он справится? – кольнула меня забота об оставшейся там моей физической оболочке – с которой я, если честно, все еще воспринимал себя как одно целое.

– Думаю, что жизнь с двумя женами для него будет более трудным испытанием, чем убийство одной обиженной демонессы из нижнего плана, – усмехнулся Астерот.

Вот так вот. С двумя женами, значит. И на мои деньги, которые я пятнадцать лет зарабатывал. Информацию о двух женах я воспринял с долей обиды, но параллельно еще почувствовал облегчение после услышанного об убийстве демона. Туда милой Ангелине и дорога.

– Что предстоит мне в его теле?

– Долгий и непростой путь. Который, не скрою, будет сложно пройти. И твоя полная смерть будет считаться невыполнением нашего соглашения. Ты согласен?

Прямо передо мной в воздухе соткалось изображение листа контракта. Время вопросов прошло – я почувствовал это интуитивно. Глянув в глаза Астерота, я понял, что каждый следующий вопрос может стать последним.

Вглядевшись в лист, внимательно прочитал контракт – благо текста не так много. Князь Астерот обязался обеспечить перемещение моего духа в тело, избавляя от участи мученичества в геенне огненной, куда я был отправлен демонессой из нижнего плана бытия. Артур Волков обязался прожить жизнь во вверенном ему теле, соблюдая законы божьи и человеческие так, как понимает их.

«Божьи и человеческие», значит, – мысленно усмехнулся я, вспомнив демонический взгляд Астерота.

– Я согласен.

Неожиданно на изображении листа бумаги, в нижнем правом углу, возникла огненная линия, расчерчивая мою подпись. Вот так вот, подписал контракт с дьяволом.

– Не с дьяволом. Если использовать привычную тебе систему координат, то с архидемоном, – улыбка у Астерота вышла такой, что у меня по спине мурашки пробежали.

Впрочем, собеседник почти сразу вернул себе человеческий вид, так что пугающая на подсознательном уровне аура пропала. Короткий жест, и замершее изображение с парнишкой уменьшилось, и я теперь вновь смотрел на изображение планеты. Вот только теперь отображалась политическая карта мира.

– Развитие этого измерения пошло по другому пути с 1900 года, – начал говорить Астерот. Я же в это время внимательно рассматривал карту, и архидемон, увидев мой нескрываемый интерес, сделал паузу.

Зеленый цвет. Российская Конфедерация, причем раскрашенная разными тонами – с ярко выраженной территорией метрополии и явно обособленными участками, вероятно автономными территориями в европейской части, а также на Дальнем и Среднем Востоке. Оу, и Япония в составе. Неожиданно.

Красный цвет. Британская Империя. Сам Остров и многочисленные сохранившиеся колонии – Индия, Канада, Австралия, анклавы на Ближнем и Среднем Востоке, значительные владения в Африке. И, надо же – территория Канады увеличилась, занимая почти все западное побережье Северной Америки. Герцогство Калифорния под эгидой британской короны. Сильно.

Голубой цвет. Трансатлантическое содружество. Испания, Франция и США – территория которых была значительно купирована, без Западного побережья и Техаса. Кроме того, американо-франко-испанский союз контролировал Западную Африку и страны Магриба – бывшие французские колонии, а также часть Латинской Америки.

Темно-синий цвет. Европейский союз. Германия, Италия, Австрия, Богемия, Венгрия, страны Бенилюкса и Скандинавия. Почти как в нашем мире, за исключением Франции, Испании и Польши. Зато в этом мире ЕС прирос территориями Турции и Палестины.

Азия и Африка напоминали лоскутное одеяло. Кроме территорий Большой Четверки и более-менее привычных очертаний национальных государств из моего мира, часто присутствовал серо-стальной цвет.

«Территория, находящаяся вне юрисдикции Организации Объединенных Наций» – присмотрелся я. Это еще что за зверь? Неужто корпорации?

Широкая серо-стальная полоса территорий, кстати, ограждала Европейский союз от Российской Конфедерации. Балканы, Румыния, часть привычной Польши. Которая, кстати, потеряв в одном месте, приросла в другом – в этом измерении включая Прибалтику и называясь Речью Посполитой. Практически Великопольша от моря до моря, как им предки и завещали, – только на минималках.

– По другому пути это измерение твоего мира пошло в 1900 году, с появлением на свет первого одаренного. Но за точку бифуркации – развилки, можно взять 1916 год. Княгиня Фредерика фон Валленштайн – дева пятнадцати лет от роду, уничтожившая файерболом в битве на реке Сомме английский танк Марк-I. На тот момент Фредерика была не самой лучшей и не самой сильной одаренной, но именно ее имя осталось в истории.

В шестнадцатом году на фронтах войны у Антанты было техническое превосходство, перевес сил и стратегическая инициатива, а у Тройственного союза – одаренные. После применения магии Первая мировая война превратилась в битву богов и титанов. И если до этого война велась за право владеть миром, то после шестнадцатого года началась война за само выживание.

Центральная Европа была превращена в выжженные земли, а война закончилась в 1923 году. Победителей в привычном смысле в ней не было. Англия, Россия и Франция были готовы заплатить огромную цену за победу над Германией и Австро-Венгрией, где появились одаренные. Австро-Венгрия и Германия же предпочли почетный проигрыш полному уничтожению. Несмотря на более продолжительный и жестокий конфликт, ни одна Империя после Первой мировой не погибла столь разрушительно, как в твоем варианте. Российская устояла на краю пропасти, преобразовавшись в Конфедерацию, а Австро-Венгрия, Германская и Османская стали сооснователями Европейского союза, потеряв в территории и влиянии. Самый главный результат мирового соглашения – по итогам войны Англия, Россия и Франция получили своих одаренных.

Из-за возникновения Европейского союза на сорок лет раньше Второй мировой в этом измерении не случилось. Поэтому экономика США – единственного ее бенефициара в твоем измерении, не получила так необходимый ей трамплин. Экономический кризис, поддерживаемое англичанами восстание латиноамериканцев на юге, франко-канадский конфликт и битва за Техас подкосили Штаты. Так что в этом измерении в Северной Америке дела лишь чуть лучше, чем в Африке или Китае, где в открытую ведут борьбу за ресурсы Империи и Корпорации. В Трансатлантический союз Соединенные Штаты вступили совсем недавно и на правах младшего партнера.

Несмотря на неслучившуюся Вторую мировую, локальные конфликты не прекращались по всему миру. Вошедшие в силу одаренные – страшный противник на поле боя, но даже они могут отступить перед большими или подготовленными батальонами. Так что наука и техника развивались гораздо быстрее, чем в твоем измерении. Именно из-за наличия магии – поиска способа ей противостоять, техника ушла далеко вперед от уровня твоего мира. В то же время из-за отсутствия глобальных конфликтов и войны на уничтожение уровень жизни в Большой Четверке покажется тебе непривычно высоким. Многие обыватели первого мира не знают не только лишений, но и забот – у них есть постоянный безусловный доход и возможность очень долгой и здоровой жизни.

Без разрушительной Второй мировой войны, с вынесенными на другие континенты разборками сильных уже в шестидесятых годах двадцатого века уровень жизни первого мира достиг уровня двадцать первого века твоего измерения, а сейчас далеко опережает. Но война всегда требует жертв, и это послужило толчком к развитию генетики и евгеники.

– Создание сверхчеловека?

– Не совсем. Эволюция человека. Если в твоем измерении нацисты озвучили цель избавиться от худших грубым способом, то в этом слое мирового пугала не возникло, а Европейский союз, вышедший из Первой мировой пусть почетным, но проигравшим, работал с другой стороны – не уничтожая, а улучшая. Но, кроме изменения генетического кода, был создан новый вид.

– Неосапианты, – пробормотал я невольно, вспомнив старый мультик.

– Неасапианты, – поправил меня Астерот. – Искусственно выращенные неандертальцы, усиленные разного рода имплантами. Именно они, являясь ограниченно разумными, составляют основу всех штурмовых подразделений и частей, предназначенных для противостояния одаренным.

Не обращая внимания на мое нескрываемое удивление, Астерот продолжал:

– Кроме того, в этом измерении не было слома колониальной системы и борьбы за всеобщее равенство под знаком гуманизма. Поэтому жестокость окружающего мира может тебя шокировать, будь к этому готов. В этом измерении много контрастов – от беззаботных обитателей рая, которые не знают, что такое лишения, до жителей второго и третьего мира, чья жизнь ничего не стоит, а «…правосудие для всех» – лишь насмешка сильных.

Здесь всеобщие права человека подразумевают лишь права человека из первого мира. Перед смертью у тебя будет некоторое время, чтобы познакомиться со своим новым телом и некоторыми реалиями мира. Это все, что сейчас я могу для тебя сделать. Удачи.

– Перед какой смертью? – только и успел выговорить я.

Миг в тягучей серой пелене, растянувшийся во времени и пространстве рывок, и я вдруг осознал себя сидящим на стуле в приемной напротив холеной, очень неприятного вида женщины.

– Как погиб? – произнес я чужими губами.

Произнес я. На английском. Но это были не мои слова – я оказался в чужом теле. Причем в роли наблюдателя, бесплотного духа. Очень страшное и пугающее чувство бессилия – как в воплотившемся в реальность кошмаре.

Тот, в чьем теле я был, посмотрел на полицейского рядом. Сержант Ольгерд, сидевший на самом краешке гостевого кресла директорского кабинета, опустил взгляд. Чувствовал он себя неуютно и, что сказать, не знал. Тот, в чьем теле я был, перевел взгляд на директора. Майя Александровна, сухая женщина с неестественно прямой спиной, знала, что сказать. И неудобства, как напарник отца, никакого не ощущала.

Осознание происходящего появлялось из глубин памяти. Не моей памяти – нынешнего владельца тела. Я видел и чувствовал его мысли, а он, судя по всему, даже не догадывался о моем присутствии. Или не замечал, ошарашенный ужасной новостью.

– Олег, я понимаю твое горе и, поверь, искренне и глубоко ему сочувствую. До конца недели я освобождаю тебя от занятий. Указание подготовить соответствующее распоряжение дам сейчас же, – лишенный всяческих эмоций голос директора центра образовательной подготовки был так же сух, как и она сама.

Еще не до конца осознав происходящее, Олег снова перевел взгляд на напарника отца.

– Как его убили? Когда?

Сержант снова опустил взгляд, поведя неестественно широкими – в стандартном облачении патрульного, плечами. Вздохнув, он открыл было рот, но директор опередила.

– Господин сержант, не могли бы вы довезти юношу домой? Если нет, я сейчас вызову ему такси.

– Да. Могу.

Заметно было, что простые ответы на простые вопросы давались сержанту Ольгерду сейчас гораздо легче.

– Тогда не смею больше вас задерживать. Олег, еще раз прими мои глубочайшие соболезнования, я скорблю вместе с тобой.

Облегченно вздохнув и тут же смутившись от этого, напарник отца торопливо поднялся, громко захрустев сочленениями брони. Я в чужом теле тоже машинально встал, машинально кивнул, машинально двинулся к выходу на ватных ногах. Невероятное ощущение. Я сживался с телом, чувствовал его, но оно мне не принадлежало – я просто не мог влиять на происходящее.

Коридор был пуст, гулкие тяжелые шаги сержанта отдавались эхом. Шагая, Олег невидящим взглядом смотрел перед собой, смаргивая настырные слезы.