– А что случилось с тем кораблем, на котором вы отправились в путь десять лет назад? Почему вы не вернулись на нем?

– Его разбило бурей, многие из моих спутников не уцелели. Но мне посчастливилось – верные друзья не дали мне пропасть. Последним из них был Равион.

– Выходит, вы и есть наш законный правитель? Тая, почему ты мне не сказала?

– Я столько раз ошибалась, что и не знала, стоит ли себе верить. Так боялась спугнуть надежду, что молчала – вдруг сбудется?

Адмирал от души обнял вновь обретенного принца и прослезился.

– Ваше высочество, если б вы только знали, как трудно было хранить надежду все эти годы. Не раз и не два закрадывалась мысль, что славные времена ушли навсегда, и вашего возвращения я не дождусь. Но я гнал эту мысль и продолжал верить. Почему вы сразу не открылись мне, еще тогда, при нашей первой встрече?

– Я так ждал разговора с вами! – воскликнул юноша в светящейся короне. – Все три дня, что нашу лодку носили ветра, я только и думал, как бы найти приют у старого друга. Едва проспавшись после трудного путешествия, я позаимствовал ливрею Равиона и отправился к вам. Вот только сложилось все совсем не так, как я предполагал. В то утро город тонул в тумане, я блуждал и с трудом находил путь. Вдобавок, по улицам шастала стража – ловили Ночного Упыря. Как я ни прятался, а миновать патруль не удалось. За мной погналась целая свора, я дал деру и наткнулся на леди Таиссу, у которой пришлось позаимствовать летуна.

Умный шершень сам принес меня к вашему дому. Я надеялся, что все испытания позади. Как бы не так! Представьте мое изумление, когда я увидел на вашем дворе кареты Чуль-Паль и ее свиты, да еще и охрану из рыцарей на парадном крыльце.

Влететь в дом мне удалось с заднего дворика, через балкон. И что я увидел? Что вы, адмирал, любезничаете с герцогиней и ее прихвостнем Дили Драем, да еще отдаете им письма моего отца! Что я должен был подумать? Конечно же, я решил, будто вы переметнулись на их сторону, и вам больше нельзя доверять. Поэтому я осторожничал и скрывал свою личность. Сколько всего я наговорил! И в измене вас обвинял, и на бедную Таю высыпал кучу упреков. Теперь я понимаю, что был неправ, и ужасно жалею об этих несправедливых словах.

– Мой мальчик, я так счастлив, что даже не вспоминаю о них, – растроганно произнес адмирал. – Но вас ждет еще одно испытание. Вашу власть должны признать драконы, лишь после этого она станет бесспорной. Приготовьтесь!

Лазурное сияние сапфира слилось со вспышками молний. Предводитель чудовищ заметил кораблик, несущийся к его морде, вытянулся в струну и полетел ему навстречу, хищно разевая пасть. Синие искры со злобным треском побежали по кончикам его когтей.

Игрун в короне обнял резную фигуру на носу корабля и выкрикнул:

– Я – Леммонт Ярн, сын Ярвеля Лучезарного! Грозовая корона принадлежит мне по праву рождения. Подчинись ей, утихомирься и прекрати бушевать!

Клубок разъяренных драконов роем взвился вокруг корабля. Со всех сторон замелькали мутно-серые, зеленые, радужно-синие и золотисто-желтые глаза с черными зрачками. Они буравили Таю безжалостными взглядами, в которых нельзя было найти ни сочувствия, ни надежды на пощаду.

Царь-дракон закрутил вокруг корабля мертвую петлю. Молнии сорвались с его когтей, унеслись в небеса и прорезали черные тучи. Ни одна из них не задела кораблик, экипаж которого едва держался под порывами ураганного ветра.

Туча над головой Таи раскололась, и в просвете показался клочок голубого неба. Жгучие лучи Светозары хлынули в образовавшееся окно. Раздувшийся парус попал в столб света, как будто его осветили прожектором. Драконы отхлынули и перестали целить когтями в мечущееся судно.

Ветер погнал облака прочь. Принесший столько бед ураган сам принялся расчищать небо. Яркое окно становилось все шире, и вскоре поднебесье засияло во всю силу, как и положено в разгар дня.

Драконы попрятались в убегающих тучах, как будто солнечный свет их отпугивал. Царь-дракон сделал над площадью круг, гулко хлопнул крыльями и понесся за край острова, догоняя стремительно отступающую облачную пелену.

У Таи отлегло от сердца.

– Идем на посадку! – скомандовал вновь обретенный Леммонт.

Корабль плавно приземлился в центре площади и встал на полозья. Принц перелетел через борт и, ступив в лужу, всколыхнул отражение солнца, сверкающее из воды. Запыхавшийся Феррандо Флип подбежал к Леммонту, и, не заботясь о своем меховом кафтане, плюхнулся перед ним в грязь.

– Ваше высочество, – волнуясь, заговорил он, – вы спасли город от полной разрухи. Все столичные жители вам благодарствуют. Никто больше не сомневается, что вы – истинный сын короля Ярвеля. Вам и быть нашим законным правителем, таково мнение всех горожан. В знак признательности позвольте преподнести вам ключи от Облачного Вышеграда.

И градоначальник протянул принцу огромный ключ от городских ворот. Леммонт повертел его в руках, затем вскинул повыше и показал народу. Толпа разразилась бурными рукоплесканиями.

– Храните его, как и прежде, – произнес он, возвращая градоначальнику ключ. – Сейчас нам не до церемоний. Дворец герцогини обрушился, но фундамент устоял. Подвал мог остаться нетронутым. Нужно разобрать завалы и спасти выживших.

Феррандо Флип поднялся, стряхнул грязь с кафтана и деловито припрятал ключ. По его команде горожане разбились на группы и принялись оттаскивать расколотые яшмовые блоки, завалившие вход.

Тая опустилась на площадь рядом с Леммонтом. Принц взял ее за руку, заглянул в зеленые глаза и с чувством проговорил:

– Сударыня, вы оказались первой, кто признал меня. Без вашей проницательности правда могла не раскрыться. Даже не знаю, как вас благодарить.

– Отблагодарить меня очень просто, – ответила дева. – Достаточно освободить моих родителей с братом. Они до сих пор в заключении, и заточили их за преданность вашему батюшке.

– Я помню о вашей печали, – подтвердил Леммонт. – Если позволите, я поручу вашим слугам, лейтенанту и боцману, передать стражникам мой приказ: немедленно снять все обвинения с капитана Фабиала Тара и выпустить его вместе с семьей.

Фит и Буль с готовностью вытянулись перед Леммонтом.

– Берите шершней и летите как можно быстрее, – сказал он. – Я хочу собрать тех, кто хранил верность династии Ярнов.

– Ваше высочество, до охраны Каменной башни еще не дошли вести о переменах в столице, – замялся лейтенант Фит. – Нам окажут сопротивление. Придется брать башню с боем. Понадобится целый полк воинов.

– До этого не дойдет. Возьмите с собой цензуриона. Он сообщит подчиненным мое повеленье. Куда делся этот усатый вояка в кольчуге?

Шипилио Жмых тенью скользнул к принцу и униженно ткнулся перед ним в грязь.

– Не извольте беспокоиться, ваше королевское высочество, – забормотал он. – Мы ваше распоряжение донесем в один миг. Стража привыкла меня слушаться, можете не сомневаться.

Все трое оседлали ездовых шершней и взмыли в воздух.

Феррандо Флип, не чураясь работы, сам откатил в сторону обломок колонны и расчистил подступ к дворцовому подвалу. Однако дубовые двери оставались наглухо запертыми и не поддавались.

– Эй, есть там кто живой? – забарабанил в них градоначальник.

Створки распахнулись, и в темном проеме показался перепуганный Голодранио Куксель.

– Что, конец света еще не настал? – дрожащим голосом пролепетал он.

Работающие на расчистке завала горожане дружно расхохотались.

– Выходите, и убедитесь сами, – позвал Феррандо.

Голодранио оттащил в сторону мешки с припасами, которыми для надежности забаррикадировали вход изнутри, и пропустил мимо Тепаша и Килимона, которые вывели под руки очнувшегося, но все еще слабого Дили Драя.

– Вот живучий бугай, – удивился вслух Бармут, вместе с Атасио убирающий паруса. – Даже молния его не берет.

– Не дождетесь, – хмуро буркнул бывший барон, выходя на свет.

Он взглянул на померкшую корону принца, встряхнул львиной гривой и пробормотал:

– Вот оно, значит, как. Кто бы подумал!

Следом за ним выбрался бледный Пирифор дю Меллон в сопровождении целой толпы придворных и мелких слуг. Последними показались Тупиллио и герцогиня Чуль-Паль.

Наследник герцогского титула остался без шпаги и берета. Он выглядел потерянным и помятым. Осунувшаяся герцогиня вела себя тихо – казалось, будто она постарела сразу на десять лет.

– Ваше высочество, я прошу прощения за себя и своего сына, – присела она перед Леммонтом в глубоком реверансе. – Мы сочли бы за милость, если бы вы отпустили нас в родовой замок Паллиандров. Обещаем не строить против вас козней. Все, чего мы хотим – жить в уединении и покое.

– Что ж, пусть так и будет, – ответил принц.

– Будь осторожнее, парень, – посоветовал Бармут. – Господам нельзя верить. Никто не знает, что у них на уме. Неплохо бы засадить их в ту самую башню, где куковала родня этой хитрой оторвы со срезанной косичкой. Да-да, этой самой, от которой ты не отводишь глаз.

И пират указал на Таю. Игрунья вспыхнула и раздосадованно отвернулась. Леммонт успокоил ее и ответил:

– Я не собираюсь превращать остров в тюрьму. Пусть уходят и живут в своем личном имении – это их право.

Тупиллио подал матери руку и помог ей привстать. Вдвоем они побрели к западу, медленно переставляя ноги. Пирифор дю Меллон, бароны-советники и Килимон с Тепашем потянулись за ними.

Герцогиня остановилась, и, оглянувшись, позвала Драя:

– Я виновата и перед тобой, мой верный Дили. Как жаль, что эта подлая интриганка затуманила мой рассудок! Но прошлого не вернешь. Идем с нами. Тебе всегда найдется местечко на службе у Паллиандров.

– Ну уж нет! – встряхнул гривой рыцарь, словно отгоняя мороку. – Я в отставке, моя служба кончилась. Меня грохнуло молнией, но я выжил – наверное, это знак. Обратно я не вернусь. Впервые в жизни я чувствую себя хозяином своей судьбы, только выбирать ее придется заново.

– И что же вы выберете? – спросил его адмирал, обнявший за плечи внучку.

– Здесь я больше не нужен. Дождусь корабля и отправлюсь на верхние острова – сражаться с ледяными великанами. Говорят, они страшные и могучие. Вот дело для настоящего рыцаря!

– Мне приходилось слышать, что в заоблачной вышине обитают исполинские твари, с которыми никто не может управиться, – подтвердил Леммонт. – Но до них не добраться.

– Я доберусь, – пообещал Драй, повернулся и пошел прочь, приволакивая ногу.

Тая проводила его долгим взглядом.

– А что станет с поместьем Виртис? – спросил Бармут.

– Не надейся, грабить его я больше не позволю! – откликнулся принц.

– Брось, я вовсе не это имел в виду.

– Что бы ты ни имел – теперь его жители под моей охраной. Я намерен отменить крепостное право, а селян отпустить на волю. Если им вздумается переселиться на другие острова – то пусть отправляются, куда захотят. Никто не вправе их удерживать против желания.

– Ура! Это именно то, чего ждали мои односельчане! – радостно завопил Атасио, бросая вверх подобранную шляпу с белым пером.

– Слава Леммонту, нашему принцу! – повторила за ним Лындра.

– По закону поместье, оставшееся без владельца, отходит в собственность королевской казны, – пояснил адмирал. – Теперь оно ваше, принц.

– Что ж, тем лучше. Я наведу в нем порядок, как и на всем остальном острове.

Внезапно пузатая бочка, перевернутая вверх дном, ни с того ни с сего закачалась. Изнутри послышались пыхтенье и стуки, как будто кто-то барахтался в темноте.

– Спаси меня, сила Счастливой звезды! – воскликнул Бармут и суеверно сжал талисман, болтающийся на его шее. – Кто же бросает на улице пустые бочки, да еще пропахшие коньяком? В них заводятся шальные барабашки, это все знают.

Бочка упала набок и с грохотом покатилась. Из нее вывалился Кирдуля Капецкий, с ног до головы мокрый и пропитавшийся коньячным душком. Мантия из дорогого меха скукожилась и превратилась в тряпку, небрежно обмотанную вокруг его плеч.