Маша переоделась в бриджи и рубашку с длинным рукавом. Она сначала обошла дом вокруг, потом углубилась в дубраву. Утомившись, уселась на замшелый пень. Под деревьями лежал толстый слой прелой листвы, пахло грибами. Совсем рядом слышалось журчание ручья, в кронах перекликались птицы.

– Марцела-а-а.

Маша вскочила, не доверяя слуху, стала оглядываться. Из-за дерева вышел Чеслав.

– Но как? Откуда ты? – растерялась она.

– Я же обещал, что мы встретимся. Я нашёл тебя, и теперь мы будем вместе. – Чеслав приблизился и взял её руки в свои. – Милая, милая моя Марцела.

Маша смотрела на него и не верила, что видит его не во сне, а наяву.

– Но так бывает только в сказках. Я не понимаю…

– Ты обязательно поймёшь. Чуть позже. Я так скучал по тебе, пойдём, покажу моё любимое место в этом лесу.

Он привёл её на берег живописной речки, усадил на тёплый камень, нагретый солнцем.

– Я люблю тебя, Марцела. Всегда хотел, чтобы ты стала моей женой, пани Домбровской.

– Мне непривычно, что все называют меня Марцелой. Ты появился так неожиданно и уже через несколько минут делаешь мне предложение. А я ведь ничего не знаю о твоей семье.

Чеслав вздохнул:

– Моя семья очень родовита, прадед защищал родной город в войне с тевтонцами, дед и отец были бургомистрами Денницы. Но самое главное не это, а моя любовь к тебе, – он взял её лицо в ладони и пристально посмотрел в глаза. – Ты для меня всё!

Маша, как зачарованная, слушала его, и всё казалось ей правильным. В ней не зародилось и тени сомнения в искренности Чеслава.

Потом они гуляли по лесу и целовались. А когда ночь опустилась на землю, он проводил её до входной двери.

– До завтра, я буду ждать тебя у реки.

Маша вошла в холл, освещённый единственной лампочкой, и осторожно стала пробираться к лестнице.

Из темноты вышел Матеуш.

– Долго же вы гуляли, пани Марцела.

Маша, не ожидавшая появления старика, вскрикнула:

– Вы напугали меня!

– Прошу прощения, пани.

– Скажите, Матеуш, вы слышали о Домбровских?

– Весьма достойная и уважаемая в городе семья. А почему вы спрашиваете?

Маша улыбнулась:

– На то есть причины. Скажите, а кто ещё живёт в доме?

Старик подслеповато сощурился.

– Моя жена Люцина. Кухарка Тереза приходит каждый день на несколько часов. Вас что-то ещё интересует?

– Нет. Спокойной ночи, Матеуш.

***

Утром Маша проснулась с небольшой температурой, но ломило все косточки. «Вот же гадство, где-то ухитрилась подхватить вирус». Она посмотрела на себя в зеркало и удивилась: несмотря на слабость, на щеках играл румянец, губы алели, будто накрашенные помадой. Показала себе язык. «Видно, любовь делает всех краше». После завтрака бабушка вызвала такси и отправила их посмотреть достопримечательности города. Маша держалась изо всех сил, чтобы не испортить матери экскурсию. Обедали они в пиццерии «Маргаритка», Анна Дмитриевна, не замечая состояния дочери, восхищалась базиликой Иоанна Крестителя, этнографическим музеем, архитектурой старинных домов.

– Завтра отправимся в Кенсово, потом в Конажины. Эти городки совсем рядом с Денницей, каких-то двадцать километров. Мне до сих пор не верится, что я в Польше.

Маша выдавила улыбку в ответ. Она с трудом проглотила пару крохотных кусочков пиццы. После обеда мать потащила её на площадь Костельную в храм Благовещения девы Марии.

В такси Маша задремала, мать с трудом растолкала её возле дома. Стефания ожидала их, восседая за столом. Они быстро умылись и заняли свои места. После ужина Маша почувствовала себя лучше, кажется, даже прибавилось сил. По мере того, как подходило время свидания, она чувствовала всё большее нетерпение и раздражение от светской болтовни матери и прабабки. Они не собирались расходиться по комнатам. Маша дождалась момента, когда разговор умолк и взмолилась:

– Я пройдусь перед сном.

И не слушая возражений, понеслась переодеваться.

Чеслав уже ждал её, сидя на камне. Она хотела сказать, что немного приболела, но поняла: сейчас себя прекрасно чувствует. Два с половиной часа пролетели для влюблённых, как один миг, они с трудом разняли объятия, прощаясь возле дома.

Маша проснулась от звука бушующей грозы. Тяжёлые шторы, взлетали, как крылья, капроновый тюль трепыхался под потолком. В открытое окно она увидела: молнии полосуют чёрное небо. Попробовала встать, не смогла и обессиленно упала на подушки. Голова горела огнём, а из тела словно вытащили все кости. От слабости резко затошнило, Маша с трудом приподнялась, и её вырвало на ковёр возле кровати.

– Что случилось? – в комнату зашла мать, кутаясь в тонкий шерстяной палантин. – Почему ты не закрыла окно ночью. У тебя ужасно холодно. – Она приблизилась к постели, её глаза округлились: – Господи, что за гадость лежит на коврике.

Маша привстала.

– Кажется, я заболела. Ночью меня вырвало.

– Чем? Здесь валяются дохлые черви. Откуда они? Ты что-то притащила из лесу?

Маша простонала:

– Мам, ну какие черви… – она наклонилась и в ужасе отпрянула: на шерстяном коврике лежал клубок длинных белых червей.

Анна Дмитриевна потрогала лоб дочери.

– И впрямь температура. Ладно, лежи, сейчас принесу тебе завтрак и таблетки. И попрошу убрать эту гадость, – она покосилась на мерзкий клубок.

На экскурсию мать уехала без неё. Маша весь день пролежала в постели. Есть не хотелось, к вечеру стало лучше, и она спустилась вниз, сразу одевшись для прогулки по лесу.

– Марцела, как ты себя чувствуешь? – Стефания заметно волновалась. – Может, вызвать доктора?

Маша положила на тарелку овощное рагу и пару кусочков куриного филе.

– Уже лучше. Обычная простуда.

Анна рассказала о поездке в Кенсово, из-за дороги, размытой дождём, в другой город она не попала. Маша повозила вилкой по тарелке, при виде еды её снова начало тошнить.

– Извините, я вас оставлю, весь день пролежала в постели и теперь хочу прогуляться.

– Вечером в лесу сыро и прохладно, а ты простужена. Будет лучше, если ты останешься дома, – запротестовала мать.

– Я не могу. Меня будет ждать Чеслав, – вырвалось у Маши.

– Кто? – хором воскликнули мать и Стефания.

Маша запнулась. Рассказывать о снах ей не хотелось, да и вряд ли они поверят.

– Я познакомилась с ним, гуляя по лесу.

– Как, как он выглядит? – голос Стефании непривычно дрожал.

– Очень красивый. Высокий, черноволосый…

Лицо Стефании стало белее алебастра.

– Ты разговаривала с ним?

– Конечно. Вы будете смеяться, но он сделал мне предложение.

Стефания охнула:

– Он называл свою фамилию?

Маша разозлилась:

– Что вы так всполошились? Думаете, я недостойна стать его женой?

Бабушка хватала воздух ртом.

– Фамилия. Или он не назвал её тебе?

– Чеслав Домбровский.

– Вы сегодня же уезжаете, – заявила Стефания. – Матеуш!

Анна глянула на дочь сердито.

– Что ты натворила?

Маша побледнела.

– Не уеду, пока не поговорю с Чеславом. Я не хочу, чтобы он решил, будто предала его.

– Уедешь! – потребовала Стефания непреклонным тоном.

– Нет!

– Видит Бог, я не хотела этого. Матеуш принеси фотоальбом.

Маша посмотрела на часы, до встречи с Чеславом сорок минут.

Матеуш положил на стол альбом, больше похожий на огромную амбарную книгу. Стефания пролистнула несколько страниц и вытащила четыре снимка.

– Подойди.

Маша встала, на негнущихся ногах подошла к ней. Сердце выпрыгивало из груди, а душа окаменела так, что стало трудно дышать.

– Это он?

Маша наклонилась над пожелтевшими снимками. На первом – Чеслав в военном мундире сидел на лощади. На втором – он, пожилой мужчина и девочка лет двенадцати стояли возле дома Стефании. Только дом почему-то был серого цвета, а вокруг него разбиты клумбы с цветами. На третьем – Чеслав обнимал за плечи девушку, поразительно похожую на Машу. Последний, четвёртый снимок, был самый чёткий, девушка, копия Маши, кому-то махала рукой, улыбаясь в объектив.

– Этот молодой человек похож на Чеслава, – выдавила из себя Маша. – А девушка похожа на меня, но ведь я не она. Что это доказывает?

– Это моя старшая сестра Марцела, а это её жених Чеслав Домбровский. Сестра скончалась за три дня до свадьбы от скоротечной чахотки. Чеслав покончил с собой, не пережив её смерти.

– Стефания, в чём вы пытаетесь меня убедить. Ваша сестра умерла, я по воле провидения похожа на неё, да ещё назвали также. А мой Чеслав, наверно, копия своего предка.

– Он последний из Домбровских. На нём прервался их род. – Стефания положила фото в альбом. – Это я виновата. Когда Анна прислала письмо и ваши снимки, я поразилась твоему сходству с моей сестрой. Захотела увидеть тебя, извини, Анна, но я желала видеть только Марцелу. В городе ходила байка, что призрак Чеслава часто появляется у реки. Это было их любимое место. Слуги замечали его и в доме. Я не верила в эти сказки и не могла предположить, что ты встретишься с призраком.

Анна, внимательно выслушав печальную историю, недоверчиво сощурилась.

– Я ничего не знала о вашей сестре и ненамеренно назвала дочь Марцелой. Обычное совпадение. Какой призрак, Стефания? Маш, молодой человек, с которым ты встречалась, живой, его можно пощупать?

Маша обрадовалась поддержке матери.

– Конечно живой. Тёплый, осязаемый. Думаю, он случайно оказался похож на жениха вашей сестры, может он однофамилец. Знаете что? Я сейчас его приведу, и вы убедитесь: никакой он не призрак.

– Нет! – вскрикнула Стефания. – Тебе нельзя с ним встречаться.

– Глупости, – возмутилась Анна. – Мракобесие какое-то. Приведи Чеслава сюда, разрешим наш спор.

Ноги Маши скользили по влажной листве, с деревьев капало. Пока она добралась до реки, волосы промокли и стали завиваться ещё сильнее. Чеслав уже ждал её и развлекался, бросая камешки в воду

– Любимая, я так соскучился, – он обнял её и стал целовать.

«Призрак, как же», – посмеивалась Маша, отвечая на горячие поцелуи.

– Чеслав, у тебя была невеста? – всё же спросила она, улыбаясь.

– Ты моя невеста.

– Пойдём, я познакомлю тебя с мамой и бабушкой, вернее прабабушкой Стефанией, а то она несёт всякую чушь о призраках.

Чеслав опустил голову.

– Я не могу познакомиться с ними. Меня видишь и слышишь только ты.

– Прекрати глупые шутки. Ты же не призрак. Я ощущаю тебя, вот я чувствую твои пальцы, касаюсь твоей щеки.

– Марцела, ты самое дорогое, что у меня есть. Не уходи, скоро мы будем вместе навсегда. Постарайся, вспомни. Я знаю, ты там глубоко…, но если ты попытаешься, вспомнишь всё.

– Чеслав, перестань меня пугать. Что я должна вспомнить?

– Ты вернулась ко мне через семьдесят лет, я верил, ждал… – бормотание Чеслава стало неразборчивым.

Маша почувствовала озноб: «Да они все тут сумасшедшие». На подкашивающихся ногах она отправилась домой.

– Марцела! Не покидай меня, – донёсся его голос.

Она прибавила шагу, чувствуя слабость, накатывающую на неё волнами. В шелесте листьев, в порывах ветра Маша слышала его мольбу, и у неё разрывалось сердце. К дому она буквально доползла. Дверь открыл Матеуш, позвал женщин на помощь. Маша не помнила, как с помощью матери добралась до спальни, как она раздевала её.

– Зря я тебя отпустила, надеялась: он придёт. Струсил что ли, – посочувствовала Анна. – Не выпущу из постели, пока не выздоровеешь. – Губами дотронулась до лба дочери: – Температуры нет. Какая ты холодная. Скорее всего, просто замёрзла. Отдыхай. – Она укрыла Машу вторым одеялом. Посидела минут десять на постели. Услышав ровное дыхание, поняла: дочь заснула.

Они сначала катались на лошадях. Потом привязали их у реки и долго сидели на любимом камне, планируя свою жизнь после свадьбы. От воды потянуло холодом, Чеслав посадил Марцелу на колени и пообещал никогда не покидать её.