Однако, этой идиллии решил помешать крайне громкий звук падения одного крупного предмета на другой, причём с приличной высоты. Рен вздрогнул и потянулся к включателю. Помещение ярко осветилось, и представило миру картину, где на полу в хламе после ремонта лежала слегка пришибленного вида девушка. Рен, который только что был на пороге сна, молча смотрел на этот перфоманс. Резкое пробуждение не способствовало чёткому ходу мыслей:

– Это ты тот крупный предмет? – с подозрением спросил молодой человек.

Девушка удивлённо вскинула брови:

– Чего? – и осуждающе покачала головой, как бы говоря, что такие вопросы задавать леди неприлично.

Тем временем, мозги Ренетуса потихоньку возвращались на свой пост, и он смог разглядеть свою гостью. Это была совсем ещё молодая особа, казалось, она только что закончила школу, а то и вовсе сбежала из неё, прихватив только наряд современных подростков – растянутую майку с эмблемой «МГУ» и вырвиглазные обтягивающие лосины. Сейчас же эти майка и лосины вместе с девушкой, пользуясь случаем, отступали к выходу.

– Ты кто вообще? – очнулся Рен. И окончательно проснувшись, его осенило. – Ты за мной что, следила?

Согласитесь, мало приятного, когда на тебя, поглощённого работой, тайком глазеют. Особенно, когда ты молотишь ключом по неугодному топливному насосу, обзывая его последними словами. А потом просишь у него прощения.

Пунцовый молодой человек тайком вытер взмокший лоб. Ему оставалось только наедятся, что девушка зашла совсем недавно. «Да, да», – ухватился за эту мысль Рен. Она, пока вся команда спит, случайно перепутала жилой третий этаж с рабочим отсеком особого доступа нулевого этажа. Нашла случайную комнату с выключенным светом. И решила зайти внутрь. И вот тут уже запнулась о разложенные инструменты. По кислому выражению лица молодого человека, можно было понять, что его хитрая последовательность не закончится счастливым вскриком «Эврика!». Случайно на этот этаж вообще не попадёшь.

– Ладно, твоя взяла, – вздохнула девушка. – Я член экипажа. Помнишь, ты меня сам нанял два месяца назад.

Действительно, «Туманность Персефоны» набрала новую команду как раз в то время – шесть рабочих циклов назад, которые как раз заняли шестьдесят дней. Роджер имел привычку не держать постоянный экипаж, он предпочитал брать на работу наёмников. Рен связывал это с Аттиусом, который был в розыске во всех земных колониях и галактическом пространстве между ними, а по совместительству являлся давним другом капитана. Аттиус промышлял хакерством, угоном и перепрограммированием звездолётов на заказ, сотрудничал с неугодными режиму планетами, и владел маленьким заводом алкоголя – для души. Не далее, как два месяца назад Роджер и Аттиус устроили себе отпуск на частной космической станции последнего. Целую неделю они опустошали алкогольный завод, доведя его до большой дыры графе «доходы». Именно поэтому набирать команду на «Персефону» пришлось Рену, хотя обычно такого не случалось. Конечно, молодой человек был под присмотром Каликтуса Руфа, но тем не менее это было исключительное событие. А после укомплектовки мусорного брига экипажем, Рену пришлось ещё и слетать за загулявшим капитаном.

– Э. Нет, не помню, – честно признался молодой человек. Во-первых, рабочих нанимали уже сложившимися бригадами, а, во-вторых, не имело смысла запоминать 150 человек, с которыми расстанешься через пару месяцев.

– Да, это я уже поняла, – девушка как-то странно отвела глаза в сторону. – Знаешь, на корабле все считают тебя зазнавшимся и малоприятным типом. Неплохо было бы тебе познакомиться с людьми, что ли, может быть, поработать вместе с ними, а не молча приходить и переделывать за ними. Как думаешь, как это со стороны выглядит?

Рен немного поморгал, пытаясь переварить ситуацию. Он никогда не задумывался над такой постановкой вопроса – да, в друзья он никому не навязывался, а если вызывали, то приходил помогать. Ну и, конечно, Роджер никогда не ставил его заниматься рутинной работой, которую выполняли наёмники, потому что глупо заниматься десять лет одним и тем же. В конце концов, Рену нужно было ещё и заниматься, так как он не учился в Кадетной школе при Лётной Академии, что значительно понижало его шансы на поступление. А Роджер лелеял эту мечту, поэтому отправлял работать своего протеже только в безнадёжных ситуациях. Ну и скидывал на него свои обязанности, когда самому было лень работать.

– Фигово. Твоя взяла, это действительно выглядит фигово, – произнёс молодой человек. – Только ты тут что делаешь? Тебя внезапно осенило посреди сна, и ты решила немедленно открыть мне глаза на правду?

– Ты совсем идиот, да? – кисло спросила девушка. А потом также кисло добавила. – Что-то меня утомил этот разговор. Давай сюда кружку, я как раз за ней и пришла, – она выдернула кружку из рук Рена. – Приятно, кстати, было познакомиться – я – Исида. Ты можешь не представляться, а то я смотрю у тебя вообще проблемы с коммуникацией.

Рен посмотрел на свои пальцы, которые только что сжимали чай. До него медленно начало доходить, что к чему, однако так медленно, что пока он додумался до фразы: «Подожди, так это ты принесла?», Исиды уже не было.

Молодой человек попытался подавить нарастающее раздражение. Правда, в голове всё равно крутились хлёсткие обидные фразы, вроде: «Тюфяк. Мямля. Даже ответить нормально не мог» или «Значит, считают, что я индюк зазнавшийся? Ну-ну». Потом гнев сменился на милость, и в лишённом сна разуме родилась гениальная мысль – ведь можно же исправить ситуацию. Уж он-то им покажет, какой он приятный и дружелюбный, да так покажет, что им всем стыдно будет. «Да…» – довольно собой подумал Рен, поиграв бровями. И решив завтра же приступить к исполнению сего великолепного плана, парень отправился спать со спокойной совестью. Это лишний раз доказывает, как важен сон и вредно замкнутое пространство, особенно для неокрепшего организма и слабых мозгов.

***

Из динамиков по всему кораблю доносилось нечто напоминающее «Пфф – Кхх 65… Повторяю пфф – кхх 65». Складывалось впечатление, что некто простыл, и потому швыркал носом прямо в микрофон громкой связи, попивая при этом живительный куриный бульон. Рен отлично знал, что заступивший на вахту пилот объявляет день полёта, лётный цикл, далее идут координаты местонахождения, время на земле, в точке отбытия и прибытия. Потом идут назначения рабочих бригад на объекты. В общем-то, весь этот цирк неразборчивости по громкой связи был только привычной традицией – мало кто мог разобрать этот низкопробный рэп. Все озвученная информация отображалась на экранах в общем зале, где и собирался экипаж перед началом рабочего дня. Звук из динамиков был сродни включённому на фоне радио, которое никто не слушает, но без которого утренние сборы выглядят неправильно. По крайней мере, для таких старых перечников, как капитан.

Все эти бессмысленные мысли проносились у Рена в голове, которую он подпёр кулаком, расположившись в дальнем уголке общего зала. Утром идея покорить всех своей дружелюбностью уже не казалась Рену такой замечательной, однако, к своему несчастью, он вырабатывал у себя силу воли и последовательность. Поэтому нацепив улыбку и внешность любимого бабушкиного внучка, молодой человек отправился в общий зал жилого отсека впервые за … Вспомнить Рен не смог. Да, незнакомые компании он старался избегать, чувствовал он себя в них неуместным и вставить вовремя фразу не умел. А, исходя из того, что команда менялась постоянно, Рен не появлялся в общем зале, походу, никогда. «Вот чёрт», – мрачно подумал парень. Слова вчерашней девушки подтверждались, что, в общем-то он и так знал, но подтверждение было неприятно.

По пути наш герой приветствовал встречающихся ему на пути коллег тактичной улыбкой, небольшим приветствием и лёгкой шуткой. Бедные честные труженики, не имея возможности убежать, начинали бегать глазками, старались не выдавать паники и миновать побыстрее страшное место. Стыдно пока никому не становилось. Только некомфортно.

Итак, Рен устроившись в большом общем зале рядом с кофейным автоматом, где было отличное место для добивания сонных подчинённых дружелюбием, думал разные мысли. Экипаж, за небольшим исключением, сбился в кучу, опасливо поглядывая на «высшее руководство», которое, подперев кулаком голову, угрюмо разглядывало сахарный бублик.

– Что, инспектора по труду к нам отправили, смотреть как мы работаем? – язвительно прошипел тощий мужчина с зеленоватым лицом.

Другой мужчина, похожий чем-то на Санта Клауса, добродушно наблюдал с дивана за поднявшейся кутерьмой. Он был настроен невраждебно, и было заметно, что этот человек не особо парился по жизни – делай хорошо своё дело и отстань от других, был девиз мистера Санты. Точнее, старшего бригады разнорабочих Платона Бетельгейзе. Он единственный поздоровался с Реном от чистого сердца, и даже шуткой спросил, с той ли ноги парень встал. Ренетус, отличавшийся пониженной коммуникацией и повышенной скромностью, ответил, что постарается исправиться. Мистер Платон смекнул, что мысли молодого человека далеки от скромного состава команды корабля, и голова его занята точно не слежкой и не инспектированием.

– Точно, Амон, за тобой-то и пришли следить, – усмехаясь, сказал Платон. – Именно на завтрак прислали, чтобы посмотреть, не съешь ли ты лишнего.

Тощий мужчина, к которому обращался Платон, позеленел чуть больше. Сам он говорил тихо, а вот его визави не старался скрыть разговор от скучающего «начальства» с бубликом.

– Что ты хочешь сказать? – Амон с вызовом вытянул шею, и вообще весь вытянулся.

– Кто наблюдает за работой в комнате отдыха? – пояснил Платон Бетельгейзе. На конфликт его не спровоцируешь, только желудок портить этими конфликтами.

Амон напрягся, придумывая аргумент, вздул вены на висках, сдвинул брови. Пока он штурмовал чертоги своего разума, публика начала расходиться.

– Над душой весит, – Амон, наконец, придумал аргумент. – У мальца такой вид, как будто мы – наёмники – недостаточно усердствуем, и он пришёл нам напомнить, как выглядит хороший работник, и кто тут действительно работает!

В этот момент Рен макнул своё бублик в кофе, и намокшая часть, с чавканьем рухнула в кружку. Молодой человек, закативши глаза, начал уничтожать образовавшуюся лужу на столе рукавом. В данный момент он был просто образцом лучшего работника.

Платон, наблюдавший за всей этой трагедией с бубликом и лужей, благодушно хмыкнул:

– По-моему, Амон, ты много думаешь, – бригадир встал, собираясь помыть свою чашку. У выхода из зала его уже ждали работники. – Знаешь, как говорят: кто о чём, а вшивый о бане. Может, тебе просто заняться работой? Это очень интересно, и мыслей лишних не бывает.

Амон отреагировал на колкость визгливым вскриком (но всё-таки таким, чтобы Рен не услышал):

– Да? А может, мне не хочется ничего делать, когда придёт умник и всё равно всё переделает!

Платон Бетельгейзе пожал плечами и присоединился к своим ребятам. В конечном итоге в общем зале остались только те, у кого был выходной. Рен, который смотреть уже не мог на кофе, поджидал свою вчерашнюю собеседницу. Надежду он уже потерял, бублики и их глазурь ему опостылели, сидеть ему надоело. Исподлобья поглядывая в зал, молодой человек разочаровывался в своей идее и в себе. Перед его взором протекало утреннее распределение, обмен новостями и новыми видео в сети – ну или чем там занимаются люди, сбившись в группу. Потом толпа начала рассасываться, все расходились по объектам. Иногда Рен ловил на себе взгляды, на них он воспитанно отвечал слабой улыбкой. Потом в зале осталось всего лишь пара человек, которые явно наслаждались выходным.