‒ Нет. Более того, он ударит снова, если мы попробуем разойтись, он толкнет всех троих за грань. Мы уверены в том, что не оставим тебя, Лив. А вот если ты попробуешь оставить нас…

‒ Я не попробую.

Мне хватило агонии.

‒ Точно? – Шутливый сарказм в голосе Эйса – уже необходимая приправа к блюдам моих будней.

‒ Я выбрала вас сама. Просто так, а не потому что «контур». И сделала бы это снова.

‒ Оттого он и появился. Потому что мы выбрали тебя так же. – Гэл оставил армейскую тяжелую куртку в багажнике, теперь на нем штаны цвета хаки, военные ботинки, майка, облегающая мускулистый торс и ремни кобуры. Красивый мужчина в брутальном обличье. – Нам хватило единственной встречи в лифте, чтобы после нескольких часов обоим ощущать, как нас «искрит». Такого не происходило раньше. И мы решили попробовать, дать этому шанс. Мы бы отыскали тебя, так или иначе, из-под земли достали бы, если нужно, но ты самостоятельно вписалась тем же вечером в наш «Барион» …

‒ Случайно?

‒ Да, случайно. Но очень… «удачно», как по мне.

По мне тоже.

Мне нравилось ощущать, как исцеляется нутро. Я думала, что потрачу какое-то время на выметание изнутри ошметков из обид, разочарований, печали или чего-то подобного, но Контур, видимо, работал и теперь. Сейчас я ловила кайф такой силы, что едва ли могла помнить о том, что случилось час назад. Я просто чувствовала их пальцы, их ладони, и мир наполнялся смыслом.

‒ Нужно будет сказать Реми́ спасибо… ‒ Хмыкнул Эйс.

‒ Кто такой Реми́?

Странное имя с ударением на последний слог.

‒ Тот, кто попросил тебя нам позвонить.

А-а-а, мужик с рыжей бородой и кольцом в ухе. Реми́.

‒ Как он узнал обо мне, если вы говорили, что не делились деталями личной жизни с коллегами?

Нет, сейчас я не тестировала никого «на правду», не пыталась уличить или поймать на увертках и неточностях. Мне было просто интересно. Гэл стряхнул пепел с сигареты; город перед нами лежал, как на ладони. Далекий, мерцающий светом многочисленных фонарей.

‒ Вытащил из хранилища наши гражданские телефоны, просмотрел историю звонков, смс, наткнулся на твое фото на заставке…

Я взглянула на Коэна с удивлением.

‒ У тебя на заставке мое фото?

Чтобы не быть голословным, Гэл просто достал сотовый. И, когда экран зажегся, я увидела снимок – я в том самом кафе, где Галлахер рассказывал мне идеи о любви втроем. На мне клетчатый наряд, берет на столе рядом – мы собирались отправиться в магазин грампластинок. Я помнила. Когда он успел щелкнуть это фото? На нем я воздушная, но чуть задумчивая, с прядью волос, ласково обвившей щеку из-за ветра…

‒ Он по нему тебя нашел.

Молодец этот рыжий.

‒ Вы… собирались… оставить меня, подписавшись на войну… ‒ Внутри булькнули возмущение и желчь. – Как вы могли… Вас бы там…

‒ Положили? – вступил в разговор Эйс. Помолчал. – Мы были на таком взводе, что это не нас бы там положили, это мы бы там…

«Навели свои порядки».

‒ Даже если так. Не в «мой век».

‒ Мы согласны, ‒ отозвался Арнау за обоих и улыбнулся.

Я уткнулась в его плечо подбородком и спросила:

‒ А что ты сказал мне в баре? Когда вы вернулись… ‒ «Тоже тебя люблю», я помнила. Я запомнила эти слова на всю жизнь. – Может, повторишь?

‒ Повторю, не сомневайся. – Он был насмешлив и серьезен. – И не один раз.

Очередная волна, согревающая изнутри. Омывающая, латающая, ткущая меня новую и целую. Нет, мы больше не будем испытывать обратную сторону Контура на прочность, иначе он разрежет на лоскуты нас всех. Лучше мы исследуем те самые бесконечные пики любви, о которых говорил Гэл.

Ехать с ними домой в «Барионе» – отдельный вид удовольствия. Привычное мне заднее сиденье; спокойный Коэн за рулем. Всегда стабильный, нерушимый Эйс рядом.

Я так и не могла от них оторваться: одну руку держала на плече Галлахера, касалась пальцами теплой шеи, гладила ее; вторая рука на плече Арнау – тот сжимал мои пальцы своими.

‒ Кстати, мы забыли тебя кое о чем спросить…

‒ О чем?

‒ Ты теперь миссис Галлахер-Арнау или Арнау-Галлахер?

‒ Галлахер-Арнау. – Я даже не задумывалась.

‒ Ох, ‒ Эйс втянул воздух, будто обжегся. – Каждую ночь будешь мне за это платить.

Буду.

Взгляд Коэна улыбался в зеркале.

‒ Мы сегодня просто спим, ‒ сказали мне дома.

‒ Почему?

‒ Потому что так надо.

Наверное, будет работать наша связующая печать. Пусть так. Пусть на них обоих плавки, пусть я в нижнем белье, зато мы рядом. Как хорошо засыпать, когда одна тяжелая рука вокруг твоей талии, вторая на бедре.

‒ Завтра у тебя день цветов…

Я уже засыпала, когда услышала эту фразу.

‒ Какой… Каких цветов?

‒ Увидишь. Спи.

Я была счастлива. Спать, не спать… С ними рядом все, что угодно.

* * *

(Jessie J – Flashlight)

Проснулась я одна – в спальне никого. Нырнула в ванную, умылась, вышла в коридор еще сонная после чудесной спокойной ночи, одетая по-домашнему.

И… попала в рай.

Всюду цветы.

Я никогда не видела столько букетов разом – розы, хризантемы, герберы… Названия некоторых диковинных цветущих растений я не знала вовсе. В вазах, в корзинках, композиции в коробках. Запах стоял невероятный – нежный и насыщенный, ‒ запах оранжереи, солнца, заботы.

‒ Ты спрашивала нас, как часто мы хотели отправить тебе цветы? – поинтересовался стоящий у дверного косяка прихожей Гэл, созерцающий мой ошарашенный вид с удовольствием. – По одному букету на мысль… И здесь далеко не все.

‒ Скажи спасибо, что я не скупил заодно всех огромных медведей с надписями «Я скучаю» и «Обними меня», ‒ хмыкнул Эйс.

Я перевела на него, благоухающего свежестью утра, одетого в бежевую майку и шорты (невероятно ему идущие) взгляд.

‒ Шутишь?

‒ И конфеты в коробках, ‒ добавил Галлахер.

‒ И еще много чего…

Меня снесло обожанием, меня утопило в нем – еще чуть-чуть, и расплачусь.

Но я не успела, потому что Эйс скомандовал:

‒ А теперь лови её…

Застывшая от удивления, я через секунду сорвалась с места.

‒ Куда лови? Зачем?!

Шутливая гонка вокруг дивана, раскидывание подушек и визг окончились моим поражением – меня скрутил Коэн. Очень осторожно, но очень качественно. Усадил-уложил на себя, обездвижил.

‒ Закрой ей глаза…

‒ Эй! – все еще пыталась отбиваться я. – Вы что еще задумали?!

Мне на глаза легла ладонь – теплая, приятная.

‒ Т-с-с-с… ‒ успокаивающий шепот в ухо, ‒ доверься нам. Ты же умеешь.

‒ Что? Вы что ‒ собрались сделать меня «плохой»?

‒ Мы тебя еще много раз сделаем «плохой». И «хорошей» тоже.

‒ Вы…

‒ Но сейчас мы сделаем тебя «своей».

‒ Меня…

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы задышать ровнее, чтобы осознать – сейчас случится что-то важное.

‒ Итак, левую, ‒ нежно произнес присевший рядом на корточки Эйс. Взял мою руку, погладил ее, расслабляя. А после я почувствовала, как мне на палец скользнуло кольцо. Я вздрогнула – меня прошибло глубиной момента. – Теперь правую…

Коэн не убрал ладонь с моего лица, пока мне на палец правой руки не скользнуло второе кольцо. Лишь после этого позволил видеть.

Два кольца. Темное – Гэла. Простой, на первый взгляд, ободок из обсидиана. Но, если приглядеться, со сложными рунами, отливающий то зеленым, то коричневым. И Эйса. Светло-серебристое, конечно, – цвета ледника. Стильное, мягче и женственнее того парного, что уже носил он сам.

На них обоих были кольца.

Арнау наклонился над лежащей мной, коснулся губ, произнес тихо:

‒ Ну, здравствуй еще раз, любимая. Мы тебя нашли.

Пальцы Коэна погладили меня по щеке.

‒ Видишь? – шепот в ухо. ‒ Насовсем.

Я закрыла глаза – веки жгли слезы.

* * *

‒ Как ты могла! – сокрушалась Шенна, пока я собирала вещи в рабочем кабинете. Она вернулась утром, узнала про новенькую, узнала про мое увольнение. – Это я искала двоих мужиков, а нашла их ты! И теперь сруливаешь! Оставляешь меня…

Еще чуть-чуть, и она начнет размазывать под глазами тушь.

‒ Я же не знала…

«Что так получится».

‒ Нет! Не знала она! Будешь теперь протирать штаны в керамической мастерской? Думать забудешь, что у тебя была подруга…

«Скорее, ездить со своими мужчинами на задания».

Во время завтрака я дала понять, что отстранять себя от рискованных задач не намерена. Жизнь с риском куда интереснее. К тому же, вместе ‒ так вместе, нечего «Третьей» пылиться «в запасе». Галлахер вместо ответа улыбнулся, Эйс подмигнул – кажется, они были к такому заявлению заранее готовы.

‒ И про «контур» мне не расскажешь?

‒ Хочешь его испытать? – повернулась я от коробки, куда только что сложила ручки и мелкую канцелярию. – Полюби. Так, чтобы кишки свело, чтобы ум за разум. А не просто в постель…

‒ Говоришь, как матушка Тереза из собора.

‒ Матушки так не говорят, ‒ расхохоталась я.

‒ А что, обычного оргазма будет недостаточно?

‒ Контур… ‒ я помолчала, – свяжет тебя с людьми очень сильно. Всеми клетками. А разойтись уже не даст – подумай, надо ли оно тебе.

‒ Надо! – Шенна заломила руки. – Я, блин, о нем мечтала с первого дня переезда. Осталось найти мужиков!

Кажется, она не подозревала, на что подписывалась. Зато знала я.

А после замерла, осененная странной идеей. Спросила:

‒ Слушай… А ты рыжих любишь?

Она мигнула.

‒ Смотря… каких… рыжих.

‒ Симпатичных. – Реми́ классный мужик по характеру, так мне показалось. – И у рыжего есть напарник, правда, я его еще не видела. Кто знает… Конечно, не факт, что все получится, но это шанс.

‒ Познакомь! – Шенна моментально превратилась в солдата. Куда только делись горючие слезы и возмущение. В глазах ‒ огонь, в сердце ‒ пламенный мотор. – Сделаешь?

Я улыбнулась.

Конечно, найду способ.

‒ Познакомлю.

* * *

(Lara Fabian – Russian Fairy Tale)

Я никогда не чувствовала себя более красивой, нежели сейчас. С прической из свободных локонов, в бежевом облегающем платье с широкой струящейся юбкой. На каблуках, освещенная солнцем, освещенная счастьем изнутри. Шагала по улице по направлению к знакомой черной машине после салона красоты, где провела почти два часа, чтобы получить идеальный макияж.

В этот день макияж должен быть идеальным… День официального единения нашего Союза. Арнау и Галлахер заказали ресторан где-то на горе, за городом. Шикарный вид, изумительная кухня. Кажется, нас ждал даже многоярусный торт…

Когда по ходу моего движения ко мне прицепился какой-то мужик, я даже на него не взглянула.

‒ Девушка… Девушка, вы свободны?

Я остановилась, повернулась к нему, уронила взгляд на неприметную фигуру, такое же невнятное лицо. Подняла левую руку, продемонстрировала кольцо.

‒ А-а-а, ‒ разочарованно донеслось в ответ.

После я подняла правую, показала еще одно.

‒ О-о-о, все серьезно…

Он понял и отстал без лишних фраз.

А от вида тех, кто ждал у машины, вышибало дух. Я впервые видела их обоих такими торжественными, такими официальными. В отглаженных рубашках, брюках. Стильных, мужественных, сексапильных, несмотря на строгий наряд. На Арнау сорочка изумительной белизны, отглаженная до скрипа, до идеала; стрелки на стальных брюках. Правда, фривольно закатаны рукава, и наводит на чувственные мысли браслет из кожи и металла. Эйс ‒ как прозрачная глыба льда, искрящаяся под солнечными лучами. Галлахер будто сошел со страниц журнала «Стиль». Руки, которым тесно под хлопком, дорогой ремень, начищенные ботинки – вечный джентльмен-гангстер. Многослойный человек-загадка, человек-забота.

Мои мужчины. С которыми никогда не будет скучно, между которыми всегда будет коротить. С ними я обречена на вечные искры из глаз, сгоревшие микросхемы в голове, полет в вечность с подставленными снизу надежными ладонями.