Оставшееся время лекции Погибельский безостановочно читал то, что было написано на его листках, изредка окидывая глазами аудиторию и подолгу останавливаясь на Наде. Александр Юрьевич практически не делал пауз между предложениями и сыпал малознакомыми словами без каких-либо объяснений. Мы пытались записывать за ним, но через минут десять бросили эту затею, пытаясь хотя бы сохранить интерес в глазах и не зевать. В конце концов наши мучения прервал звонок. Многие студенты в аудитории тут же вскочили и стали собирать вещи, не дожидаясь, когда Погибельский отпустит их.

– Пойдём в столовую в главном корпусе. Сегодня в честь первого дня обучения все перемены большие, – предложила Лиза.

Не успели мы ничего ответить, как она выпихнула нас в проход и, схватив за руки, повела за собой. Ловко лавируя среди неконтролируемых потоков студентов, мы добрались до стеклянного перехода и по нему вернулись в главный корпус института. На пути нам встретился Спартак, который так и не появился на первой лекции. Я поздоровался с ним ещё раз, но он меня не узнал, увлечённо беседуя с какой-то девушкой. Столовая располагалась на втором этаже. Очередь в ней пока была не такая уж и большая. Купив по слойке с джемом по совету Лизы и по уже хорошо знакомому чаю с лимоном, мы отправились за свободный столик. За занятыми далеко не все студенты кушали. Некоторая часть из них корпела над конспектами и огромными белыми листами, рисуя какие-то чертежи.

– Нам такое тоже предстоит, – прокомментировала увиденное Надя. – Можно, конечно, и в библиотеке этим заниматься, но там нужно соблюдать тишину. Начнёшь совещаться с кем-то – могут и выгнать. А тут делай всё, что хочешь. Никаких тебе ограничений. Главное – чай не проливай на конспекты.

– Неужели в первый день уже что-то задают? – неуверенно спросила Лиза.

– Скорее всего, это те, кто пересдают летнюю сессию, – предположила Надя. – Последние дни августа и первые дни сентября выделяют как раз для них.

Я попробовал слойку. Она была слегка суховатой, но при этом вполне себе вкусной. Интересно, какие здесь обеды? Если верить Максу, то раз в семестр можно получить двадцать талончиков на них. Для этого нужно жить в общаге и болеть каким-нибудь хроническим заболеванием. Правда, второе не всегда обязательно, если ты умеешь хорошо жаловаться на то, что не доедаешь, а у родителей нет денег. Я актёрским мастерством не обладал, но Макс обещал пойти со мной вместе и выпросить талоны.

– У нас двадцать минут ещё в запасе, – уточнила Надя, глянув на часы. Кстати, они у неё тоже были мальчишеские. По крайней мере, не каждая девушка будет носить огромный циферблат с железным браслетом. Правда, смотрелись они очень стильно. – Следующие две пары будут лабораторными работами по программированию на С++. Аудитория десять ноль восемь. Недалеко от той, в которой у нас были две первых пары, – она достала блокнотик из сумочки и сверилась со сказанным. К слову сказать, сумочка была очень красивой. Эдакого голубого цвета с кучей страз. Даже удивительно, откуда у Нади такая имеется. Отец вряд ли мог её подарить, ведь он хорошо знал нравы дочери.

– Привет одногруппникам! Я Грин!

Рядом с нашим столиком появился парень среднего роста. Звали его Сашей Гриневским. Но всем он представлялся Грином, и все его так и называли. Он был слегка полноватым, что не мешало ему заниматься танцами. Грин озвучивал название… Эм-м-м… Хастл вроде бы. Познакомились мы с ним вчерашним утром у деканата. Он тоже пришёл за студенческим. Вот только приехал Грин в общагу ещё в начале августа. Ходил в институт каждый день. Искал подработку, заводил связи и знакомства. Таким образом он напросился в танцевальную группу, которая участвовала во всех институтских праздниках. Иногда даже выезжала в другие города с гастролями. Также помогал чем-то на нашей кафедре. По-моему, рисовал какие-то стенгазеты к первому дню нового учебного года. Вот только ни одну из его работ нигде не повесили. И это Грина очень печалило, ведь причин ему никто не объяснил. А ещё он обещал всем собравшимся, что благодаря своим связям мигом получит для нас студенческие билеты. Насколько затянулось то ожидание, я уже упоминал.

Причёска Грина была странноватой. Больше всего она походила на каре. Парень зачем-то красил свои волосы в рыжеватый цвет. Хотя тут я кое-как мог понять. Нравится и всё. А вот зачем он красил в такой же цвет небольшую бороду – предположить было сложно. Также Грин носил бакенбарды. Правда, за ними он не следил. Волосы в них давно топорщились и говорили о том, что их пора укоротить.

Джинсы Грина были с зеленоватым отливом и широкими штанинами. Вдобавок к этому на них было видимо-невидимо карманов. Помимо привычных мест дизайнеры пришили карманы на бедрах сзади и спереди ниже колен. Судя по тому, как они подозрительно оттопыривались, Грин явно в них что-то носил. Сверху на нём был надет жёлтый балахон с надписью NYPD и с огромным капюшоном. На ногах некое подобие зимних кожаных ботинок. Довершала образ Грина серебряная серёжка в левом ухе.

Он осмотрелся по сторонам, заприметил свободный стул, тут же схватил его и подтащил ко мне. Плюхнувшись на него, он без разрешения схватил мою недоеденную слойку и отхлебнул глоток чая.

– Я так понимаю, вы Надя и Лиза? – утвердительно спросил Грин, тщательно прожёвывая булку. – Приятно познакомиться.

– Да. Только она Лиза, а я Надя.

– Постараюсь больше не путать, – прихлёбывая чай, вытер о балахон руку от пирожного Грин. – Уже познакомились с Седой Смертью?

– С кем? – не понял его я.

– Ну, с Погибельским. Его так называют в общаге, – изумился моей неосведомлённости Грин. – Мстит всем, кто ему перечит. Даже если поправляешь его по делу. Мне рассказывали об одном случае, произошедшем год назад. На семинаре он минут сорок пытался решить один пример из учебника. В ответы, сказал, что специально смотреть не будет, ведь они ему не нужны. Мучился он мучился, но так и не пришел к решению. Один из студентов обратил внимание Погибельского на то, что в самом начале в его вычисления закралась ошибка. Вышел к доске и показал, где именно. Седая Смерть испепелил взглядом студента и уставился на неверное место. Там действительно была неточность. Погибельский вместо благодарности спросил у студента, всегда ли он так бесцеремонно общается со старшими? И потом добавил, что ошибку он и сам уже нашёл, просто ждал, пока все поймут, где она. Скажете, что ничего страшного не произошло? И каждый так поступил бы на месте того студента? Погибельский запомнил этого парня и на экзамене поставил тройку. Притом, что студент ответил на все вопросы. За него тогда целая группа вступилась, говоря, что преподаватель поступает нечестно, занижая оценку студенту. Вот только переубедить Погибельского не смогли. Самых пылких он успокоил фразой о том, что отправит их на пересдачу. А будут апеллировать, так он такие вопросы задаст, на которые ответов они точно не знают. Пусть попробуют доказать тогда, что он с ними несправедлив. И это только самый яркий случай за последние годы. Есть и другие. И их много.

– Мы поняли, кто он такой, хватит и одной истории, – грустно вздохнула Надя. – Ладно, заранее смирюсь с тройкой по математическому анализу. Надеюсь, пересдам её кому-нибудь другому. Это же возможно?

– Угу, – кивнул Грин. – Главное – не грусти по этому поводу. Пересдашь. Не все экзамены с первого раза сдаются. Да и с пересдачами можно с красным дипломом закончить институт. Мне об этом в деканате рассказывали, когда я помогал им перестановку мебели делать.

Надя оставила без ответа эти реплики Грина. Лиза принялась посматривать на часы: её, по всей видимости, напрягала компания незваного одногруппника. Оно и понятно: он, мягко говоря, не особо тактичный и располагающий к себе малый.

– А вы за меня проголосуете? – встрепенулся Грин, заскрипев стулом по полу. – Я хочу старостой нашей группы быть. Я много кого знаю, смогу пробивать какие-нибудь ништяки. Может, где с лекции пораньше уйдем. Или лабораторку перенесем. Ну, и так что по мелочи. Талоны в столовку или в санаторий от института. Есть и такой. Тем, кто проголосует, обещаю отмечать на каждой лекции, даже если ходить не будете.

– Заманчивое предложение, – пробурчала Лиза.

– Вы меня по внешнему виду не судите, – вытирая руки о штаны, чуть более громко заявил Грин, заставляя некоторых студентов за соседним столом обернуться. – Не воспитали меня – что теперь поделать? Зато я искренний и честный. Если что-то найду или узнаю – обязательно со всеми поделюсь. Мне не жалко.

– Да я и не думала, – смущённо пробормотала Лиза, слегка меняя интонацию голоса.

– Вот и славно. А так в институте много халявы. Главное – вовремя уметь находить эти варианты. Где-то помогли в деканате и получили зачёт автоматом, где-то поучаствовали в общественном мероприятии и пропустили легально, – он поднял указательный палец вверх в этом месте, – тройку семинаров и лабораторок. Или вот спортсменам вообще хорошо, – он посмотрел в мою сторону. – Умеешь играть в футбол и попал в сборную института? Получи зачёт по физкультуре на три семестра вперёд. Красота, – он сложил пальцы треугольником и причмокнул.

Не знаю, о чём думали Лиза и Надя, слушая Грина, но я про себя поймал его на некотором несоответствии. Если ты обещаешь отмечать нас на всех лекциях, а сам рассказываешь о вариантах, как их законно пропускать, то кто будет заниматься отмечанием?

– В октябре для девушек с нашего потока будет устраиваться конкурс красоты. Вы можете поучаствовать. Про призы пока ничего не знаю, но победительницу возьмут работать на институтское телевидение. Это очень большая честь. Будете общаться с топовыми лекторами и семинаристами. Осветите все мероприятия. Да и зачёты автоматом поставят за первые два семестра. Только экзамены сдадите. Но это уж как-нибудь сложится. Не все всерьёз спрашивают звёзд институтского телевидения.

По эмоциям на лицах Нади и Лизы я не смог точно ответить на вопрос: заинтересовало ли их предложение Грина.

– Пора нам выдвигаться, – возможный будущий староста отодвинул от себя стакан с допитым чаем и поднялся со стула. Ах! Я забыл упомянуть о большом рюкзаке на его спине, который он и не подумал снимать, присаживаясь рядом со мной. По внешнему виду рюкзак походил на армейский. И казался он очень поношенным. – Придём первыми на лабораторку и займём самые нормальные места. А то, как мне рассказывали, там не все компьютеры шустрые. Не хочется провести большую часть время в лагах и тормозах.

Доводы выглядели убедительными. Небольшой группой мы двинулись к выходу из столовой. Очередь у главной кассы была огромной. Как ни старались, мы не смогли отыскать её конец. Интересно, как все успеют купить что-то, да ещё и съесть, когда до начала следующей пары было от силы минут семь? Широкими шагами мы в третий раз за день прошли знакомый маршрут и очутились у нужной аудитории. Дверь в неё оказалась закрыта. Мы для проверки несколько раз дёрнули за ручку на случай, если внутри кто-то есть или же просто заклинил механизм. Однако дверь не открылась. Со звонком к аудитории подошли и другие наши одногруппники. Кого-то я видел впервые, кого-то во второй раз, но не помнил имени. Из знакомых были лишь Макс и Спартак. Они сразу же подошли к нам и поздоровались.

– Ну что, ждём пятнадцать минут и уходим? – громко и задорно спросил у собравшихся Грин, озвучивая негласное правило всех учебных заведений.

Не успел никто ответить ему, как к аудитории подбежал запыхавшийся человек лишь немного старше нас. По крайней мере, так казалось на первый взгляд. Он был одет в выцветшую клетчатую рубашку, застёгнутую на все пуговицы, и тёмно-синие брюки.

– Похоже, что так и придётся сделать, – пытаясь победить одышку после бега, проговорил человек. – Вчера привезли новые компьютеры, а установить на них всё не получилось. Я честно хотел привлечь студентов к этой работе, но ректор нашего факультета запретил это делать. Потому со всем прискорбием вынужден отпустить вас домой.

Мужчина сообщил всё это с максимально грустным тоном, но подыграть ему у нас не получилось. Кто-то всплеснул руками, кто-то прошептал себе под нос «ура». Мужчина хмыкнул и, открыв дверь, тут же пропал в аудитории, не попрощавшись с нами.