– Пробуждённый геном? – Сам спросил – и сам же ответил: – Да нет, это бред какой-то. Или не бред? Элин?

– Нет, Мик, не геном. Но для меня это такая же неожиданность, как и для тебя. Однако… – Зная характер своего друга и то, что он, при желании, может сделать, Элин не нашёл иного выхода, кроме как рассказать о дублирующей основную системе каналов. Гавюэр был окружён славой любителя разного рода безумных вещей, но болтуном никогда не был, и Элин ему доверял. А сейчас надеялся, что тот это доверие оправдает, продержавшись до того момента, когда кто-то из учителей или студентов академии заметит лишние каналы и раструбит об этом повсюду. – Кое-что я тебе не рассказывал. После одного недавнего инцидента я обзавёлся, скажем так, дублирующей системой каналов. И сейчас с ней что-то произошло.

– И ты молчал?!

– Учитель настоятельно попросил меня держать это в тайне ото всех так долго, как только возможно. Понятно, что в академии о такой особенности узнают вмиг, но сейчас мне нужно было немного времени, чтобы со всем разобраться…

– Понял, – Мик серьёзно кивнул. – Буду нем как рыба.

– Спасибо. Жаль, что всё произошло на людях…

«А ведь, если не считать змею, то это было моё первое убийство… в этом теле».

– И хорошо, что с преступником. – Человеческая жизнь в Китеже стоила не так уж и много, а за ту, что отняли у преступника, ещё могли и доплатить. Но Мик, говоря о везении, имел в виду совсем иное: что, если бы это произошло не с карманником, а, скажем, с решившим напугать Элина студентом? И что, если бы тот принадлежал клану, а не был бы безродным? – И что теперь?

– Гулять как-то перехотелось… Как насчёт того, чтобы встретиться, скажем, послезавтра? Заглянешь ко мне домой?

Элин хоть и отвечал другу, но мыслями был в совсем другом месте. Он не жалел мёртвого преступника, ведь тот знал, не мог не знать, что ждёт всех последователей теневого Китежа в случае поимки. Экс-абсолюта пугал необъяснимый переход анимы из одного канала в другой прямо сквозь ткани физического тела. Нечто совершенно бесконтрольное и простое, как палка, – и из-за этого неостановимое. Пока Элин не знал, как можно предотвратить подобное в будущем, а значит, нужны опыты. И снова на самом себе, что анимус сильно не любил.

– К тебе? Замётано. – Мик сразу же согласился, про себя отметив, что в этот раз Элин приглашал его к себе, а не к клану. А это что-то да должно было значить. – Но если будет нужна помощь, то ты знаешь, где меня искать.

– Спасибо, – благодарно кивнул Элин, понимая, что Мик на своей стадии развития ему вряд ли чем-то сможет помочь. А вот он вполне может дать ему парочку советов, которые, в теории, могут открыть парню глаза. – Подойдёшь в полдень, я тебя встречу.

Обменявшись рукопожатиями, друзья разошлись по домам. Но если один шёл и думал, чем бы ему себя занять, то второму предстояло разбираться с очень большими и нежданными проблемами. Элин предполагал, что с каналами всё будет не так просто, но он и не предполагал о существовании возможности намеренного вредительства со стороны бездушного и бессознательного духовного органа. И теперь пожинал плоды своей самоуверенности…

Глава 9

Элин в спешке прошёл вглубь арендованного у клана дома, предупредил о важном деле Алексию, и, выбрав одну из необжитых, но обставленных комнат, устроился в самом её центре, прямо перед массивной двухспальной кроватью.

Вдох, выдох. Безжизненная серая штора, закрывавшая широкое окно, покачнулась, но Элин этого уже не видел, сосредоточившись на своём духовном теле. Он медитировал тысячи, десятки тысяч раз и закономерно считал, что его уже ничто не может удивить. Однако появление лишней системы каналов спутало все карты и будто бы заставило прежде непоколебимую землю дрожать под ногами анимуса, пытаясь его низвергнуть. Не было больше той уверенности, с которой он всегда взирал на духовные тела, ведь эта реальность нарушила одно из правил мироздания.

У одного живого существа – одно духовное тело. Из этого же следовало, что двум душам невозможно миром ужиться в одном сосуде. По этой причине Элин, не имея возможности воспроизвести полноценный подчиняющий круг, без всяких сожалений убил демонического зверя, назвавшегося Эридой. Надеялся, что вместе с ней исчезнет и аномалия из его тела, но что-то, как оно обычно и бывает, пошло не так.

Второе сердце, бьющееся в одном ритме с первым, выталкивало в золотые каналы тот минимум анимы, который им требовался для поддержания существования.

Зелёная копия обычно получала аналогичную порцию, но сейчас довольствовалась куда меньшими объёмами, так как Элин опасался, что в канале сохранилось сознание демона, и именно оно таким оригинальным образом дало о себе знать. Или, быть может, не сознание даже, а остаточный образ, пучок желаний и мыслей, чудом сохранивший силу и форму.

Конечно, теория о существовании призрака или неупокоенной души в чьём-то живом и не торопящемся умирать теле вступала в конфронтацию со многими другими основополагающими законами, но там, где был нарушен один из них, можно нарушить и все прочие. Так сейчас считал Элин, готовящийся буквально ко всему.

Единственное, что его огорчало, так это отсутствие привычного набора алхимии, с помощью которого можно было бы вытащить с того света даже почти отдавшего Творцу душу человека. Вместо этого приходилось довольствоваться тем, что имелось в клане, – составом, которым его в этой жизни уже успели напоить…

Тщательно осмотрев каждый миллиметр обеих систем каналов, Элин не нашёл в них никаких выделяющихся участков. Следовательно, если некое сознание или своеобразный нервный центр, защищающий владельца от опасности, существует, то он растянут по всей системе и потому незаметен. Золотые и зелёные каналы в восприятии анимы были отличны друг от друга, так что сравнить их в плане наличия паразита Элин не мог. Да и не был уверен, что в его родной системе не спал аналогичный механизм, подавленный высокоорганизованным сознанием и выжидающий момента, когда разум покинет человека, а бал править станут инстинкты. До такого Элин никогда себя не доводил, так что ничего удивительного.

Как можно это проверить? Тут есть лишь один реалистичный вариант: заставить самого себя уверовать в существование угрозы. В случае с карманником Элина застали врасплох, и всё его естество в один момент возопило об опасности. А система каналов, или сознание, в нём спящее, соответствующе отреагировало. Удастся ли повторить это ощущение искусственно, большой вопрос, но привлечь кого-то в качестве оппонента, способного напугать, Элин не мог просто потому, что загнать в безвыходное положение подростка – это одно, а абсолюта в молодом теле – совсем, совсем другое.

Повторно же почувствовать угрозу, зная о том, что кто-то специально будет тебя пасти (в том случае, если Элин всё-таки решился бы обратиться к кому-то с такой необычной просьбой), практически нереально. В детстве ещё можно забыть о том, что попросил кого-то тебя напугать, но от этого самого детства Элина отделяли десятилетия.

Тяжело вздохнув, анимус встал и, подойдя к стене, опустил ладонь на гладкие, отполированные доски. Сознание человека – сложная штука, но если можно вспомнить что-то грустное – и разрыдаться, смешное – и рассмеяться, то почему нельзя вспомнить нечто, что однозначно будет расцениваться как угроза? У Элина было воспоминание, могущее помочь. Старое, задвинутое в самую глубь сознания и запертое там на множество замков. Событие, которое он сам считал худшим в своей жизни. Падение Китежа.

Это не была какая-то одна сцена, нет. Целый каскад образов и слов, переплетающихся друг с другом, продолжающих друг друга, словно штрихи на картине безумного художника. Страх, что охватил горожан; самоотверженная решимость, проявленная защитниками города в те последние моменты перед отправкой на стену; холод утопленных в толще камня подземелий, призванных защитить слабых и немощных; собственные чувства, опасения за отца и за друзей; торжествующий рык тварей и крики пожираемых заживо людей; осознание отвратительной, будто бы липнущей к коже, проникающей в каждую пору слабости…

Медленно, извращённо смакуя каждый из моментов, Элин придавал все эти ненавидимые, страшные черты той стене, что в нетерпении дрожала под его пальцами. И в момент, когда отвращение и страх достигли своего пика, анима в его теле хлынула из одного канала в другой, устремившись настоящего рядом врага, словно спущенный с цепи дикий зверь. И руку протягивать не надо – лишь ударить, уничтожить, лишить жизни этот жуткий образ, от которого дрожали пальцы даже у одного из сильнейших представителей человечества.

Ядовитая вспышка охватила комнату, а следом поражённая древесина, проваливаясь под пальцами Элина, начала трещать – отчаянно, протяжно. Не помогли ей выстоять ни естественная прочность именуемого каменным дуба, ни пропитка самыми разными составами. В считаные секунды внешняя стена толщиной в двадцать сантиметров обзавелась дырой, в которую легко смог бы пролезть взрослый мужчина, а шальной порыв ветра занёс в комнату первые капли начинающегося тёплого, истинно летнего дождя. И лишь одна из этих капель, смешавшись с сиротливо ползущей по лицу анимуса слезой, смогла вывести того из ступора. Позволила осознать, что и как только что произошло… И испугаться. Не силы, нет. Того, насколько болезненным оказалось давно забытое, но специально разворошённое прошлое.

– Больше никогда…

– Элин! Ты в порядке?! Элин?!

Раздавшийся по ту сторону двери голос принадлежал Алексии. Больше некому, ведь эта стена выходила не на улицу, а на лишённую окон стену соседнего дома. Никто, кроме решившей заняться готовкой девушки, не знал о том, что задумал наследник клана, и, соответственно, не наблюдал за комнатой. И Алексия тоже не могла почувствовать всплеска анимы, но, видно, сработала та самая небезызвестная женская интуиция.

Анимус чуть шевельнул рукой, и закружившиеся вокруг запястья руны дали нужный эффект. Засов рывком поднялся вверх, а ключ провернулся, позволив находящейся по ту сторону девушке распахнуть дверь. Вот только увиденное заставило её запнуться на пороге и замереть, во все глаза глядя на своего спутника.

В насквозь пропитанной потом рубахе, с мертвенно бледным, неживым лицом, Элин стоял рядом с неаккуратной, выжженной кислотой дырой, в которую свирепо ревущий ветер продолжал заносить уже совсем не одиночные капли влаги. Стоял – и смотрел в пустоту глазами, что испускали ядовито-зелёное сияние.

– Эли?..

– Я в порядке. Видишь?

Но Алексия не видела. В её глазах парень предстал отчаявшимся, сломленным человеком, стоящим в шаге от того, чтобы превратиться в безумца. Лишь его мягкая, понимающая улыбка пыталась сказать, что всё нормально, что всё будет хорошо.

– Мне ещё нужно разобраться кое с чем. Я спущусь через полчаса. Ладно?

– Ты… точно в порядке?

– Точно. – Элин уже увереннее кивнул и, наконец, шевельнулся. Вместе с тем его глаза перестали пугающе светиться, а лицу вернулся прежний цвет. – Видишь? Просто небольшой, не самый удачный эксперимент.

– Тогда… я подожду полчаса. Не опаздывай, ладно?

– Не опоздаю.

Алексия, напоследок одарив парня не самой жизнерадостной, но искренней улыбкой, скрылась за дверью, а Элин тут же, не теряя ни мгновения, уселся на пол. Прямо в дождевую лужу, что уже успела образоваться в комнате, но анимуса это сейчас не слишком волновало.

Он почувствовал нечто, чего прежде не чувствовал никогда, и это что-то будто вело куда-то внутрь него, в место, закрытое для свободного посещения людьми. Даже анимусы могли попасть туда лишь в момент запечатывания демонического зверя, но не после. Внутренний мир.