И это было обидно, потому что… да, хотелось. Очень хотелось. Слишком. Настолько, что вывод был очевиден – срочно в столицу, в бордель!

Я начал вставать, но движение далось тяжело, мне следовало отлежаться хотя бы час. Рухнув обратно, снова прикрыл глаза и обратился к драконьей части в надежде усилить регенерацию. И регенерация-то усилилась, но попутно возник вопрос…

Я ведь буквально вчера собирался в бордель – а почему не дошёл?

Даже не так – сколько раз я не дошёл до борделя за последнее время?

Почти два месяца. Целых два месяца без продажной любви и иных, более приличных, любовниц. Почему так?

Может это старость надвигается или, что вероятнее, меня прокляли? Или… Впрочем нет. Лучше уж старость!

Я зарычал, с ужасом понимая, что вязну как муха в сиропе.

Но я дракон и я не сдамся! Нет и ещё раз нет.

Августа

Хвала сёстрам и их лекции, прочитанной перед поступлением. Без этого я бы вряд ли догадалась что произошло.

А так – да, поняла. И это было возмутительно в высшей степени!

Что он себе позволяет? Неужели так сложно держать себя в руках?

Понимаю, мы сейчас не в светском обществе, и он, чисто теоретически, может делать всё, что заблагорассудится, но всему же есть пределы!

А он… он…

Да как он мог?!

Мои щёки горели – и чем дальше, тем больше. Однако покинуть директорскую башню вот так, сразу, я не могла.

Невзирая на бурю эмоций, слишком хорошо сознавала последствия своего явления в непонятной чужой одежде, поэтому поспешила в гостевую спальню. Там стремительно переоделась в своё, а вещи «от Эрвина» почистила с помощью заклинания и запихнула в шкаф.

Теперь – всё. Побег! Вернее, тактическое отступление.

До выхода я бежала, а дальше – пусть торопливо, но шла.

Когда добралась до наших с девчонками апартаментов, щёки почти угомонились, зато вспыхнули уши. Они горели так, что, кажется, припекали мозг.

Я знала, что выгляжу подозрительно, но деваться было некуда. Я толкнула дверь, а внутри снова засада. Девчонки! Прямо в гостиной. В полном составе, включая так и не отправленную на кухню Миоль.

При моём появлении возникла короткая пауза, потом Валетта сказала:

– Оу, Августа! Ты нашлась?

Миоль и примкнувшая к ней трусиха-Флавия, посмотрели с подозрением. От остальных взвинченность моего состояния тоже не укрылась.

– Августа, ты растрёпанная и пылаешь, – констатировала Пенелопа.

Не вопрос, конечно, но я ответила:

– Лорд Эрвин взбесил.

Девчонки переглянулись. Никто не усомнился, ведь характер эр Форса известен, но прозвучавшего объяснения оказалось мало.

– Что случилось на поле? – нахмурилась Валетта. – Возникла какая-то проблема?

Увы, леди, в отличие от Форгина, к директору не пошлёшь…

– На меня напал тигр, – сообщила я.

А что? Они водятся неподалёку, об этом всем известно. Иногда и до самого замка добегают, как рассказывал кто-то из парней.

– Ничего себе, – всполошились все и сразу.

– Я не справилась, но в последний момент появился лорд Эрвин и убил хищника.

– А ты? – воскликнула Дорина обеспокоенно. – Ты как? Не ранена?

Я отрицательно качнула головой.

Леди снова переглянулись, кто-то даже посочувствовал. И кажется всё понятно, можно переключаться на другую тему, но тут зараза-Пенелопа выдала:

– Появился? В последний момент? – И совсем задумчиво, причём без шуток: – А ведь воплощённые часто чуют опасность, которая грозит их возлюбленным. Видели, как директор сорвался, когда господин Форгин сказал, что Августы с нами нет?

На пару бесконечных секунд звуки исчезли, сокурсницы онемели, а я вместе с ними.

Но потом Миоль очнулась и парировала пренебрежительно:

– Влюблён? В неё? – И такой взгляд, словно я последняя страшилинка. Кривая, косая и без тени ума.

Флавия закивала, поддерживая бледную:

– Кто он и кто она? Ну какая там любовь? Вы что придумали.

С сутью об отсутствии любви я была согласна, зато всё остальное…

Кто-нибудь может объяснить, чем эти две «удивительные красавицы» лучше меня?

– Не знаю, – продолжила бледная Миоль. – Как по мне, лорд Эрвин… если и влюбится, то не в Августу точно.

– А в кого? – я вздёрнула подбородок и подпустила в голос высокомерия.

– Не знаю, – Миоль дёрнула плечом. – Просто не в тебя.

– Ты слишком… – вновь поддержала Флавия, но запнулась, так и не придумав какая такая «слишком». – Одним словом не такая!

Глупые нападки. Даже не обидные, а просто бесящие. Но злость на сокурсниц вспыхнула и погасла, не выдержав конкуренции с кое-кем другим.

Лорд Эрвин. И дело даже не в последнем вопиющем происшествии, а в его личности в целом. Здесь и сейчас я выдержала и промолчала, но спустя пару часов, за небольшим девичьим чаепитием, с языка слетел волнующий меня, но очень неоднозначный вопрос:

– Девочки, что вы думаете о распутных мужчинах?

В гостиной повисла изумлённая тишина, кто-то закашлялся.

Несколько долгих секунд Дорина, Валетта и Пенелопа – а обращалась я исключительно к ним! – раздумывали, а потом Пенелопа спросила:

– Это ты опять об Эрвине?

Я ощутила, как вспыхивают щёки и поспешила заверить, что директора вопрос не касается и речь вообще о другом.

– О чём другом? – не поняла Пенелопа.

– О том, что есть мужчины, которые ведут себя вопиюще, позволяют себе соблазнять чужих жён, нарушать приличия и вытворять такое, за что любую девушку, даже неблагородную, давно бы подвесили на позорном столбе.

– Так я и говорю – об Эрвине, – повторила Пенелопа.

– Да нет же! – продолжила настаивать я.

Говорила и ощущала себя полнейшей дурой, ведь отсылка к директору была слишком очевидной. Вот как можно, Августа? Ты никогда не была излишне сдержанной, но открыто поднять такую тему – абсолютный перебор.

В итоге, невзирая на все мои протесты, разговор опять свернул к любителю светить телом под чужими балконами…

– О да, я слышала о его похождениях, – кивнула Пенелопа.

– У него скверная репутация, – нехотя признала Валетта.

– А помните? Два года назад такие скандалы печатали в светской хронике! – включилась продажная Флавия, которую не спрашивали.

Миоль в кои-то веки промолчала, а Дорина неожиданно сказала:

– Вообще, я слышала от отца, что лорд Эрвин не так уж плох.

Эта фраза была как увесистый булыжник, упавший в воду. Просто бульк, и всё тихо, а по воде угрожающих размеров круги.

Отец Дорины, кроме прочего, занимал высокий пост при дворе и отличался ну очень строгим нравом. Я вообще не понимала, как он отпустил дочку в Высшую Военную школу. Может, как и мои, надеялся, что Дорина отсюда сбежит?

– Отец говорит, что Эрвин больше кичится, – продолжила наша лидерша. – И что половина тех скандальных статей, кстати, – она повернулась к Флавии, – выдумка от первых до последних строк.

– Мм-м… – протянула Валетта задумчиво.

Тут и Миоль ожила:

– Мой четырёхъюродный дядя служит младшим советником его величества Сарроса, и он говорил, что Эрвин бесит всё семейство, но лорд действительно неплох. Таскается не чаще других, а может и реже, просто громко. Мол, в Эрвине до сих пор играет юношеский максимализм. Ему нравится кураж.

Я выслушала и всё-таки закатила глаза: ну правильно, давайте оправдывать этого распутного сластолюбца!

– А ещё он очень честный, – добавила Дорина с железной убеждённостью.

Ага. Скажите это той, кого лорд на собеседовании оболгал!

– Но он большой противник браков, – кивнула Миоль. – Как-то заявил его величеству, что брак – пережиток прошлого, рабский ошейник для обоих, и что он сам попадать в эти путы не намерен. Даже милорда Рагара… – Миоль понизила голос и подалась вперёд: – …однажды подкаблучником назвал.

Все ахнули. Просто Рагар – принц, один из сильнейших драконов континента, и спорят с ним только самоубийцы.

– А Рагар? – озвучила общее любопытство Валетта.

– Посмеялся, – Миоль отодвинулась и приняла расслабленный вид.

И всё хорошо, даже замечательно, только вопиющих наклонностей нового директора это всё не отменяло! А из того, что здесь прозвучало, я сделала вывод:

– То есть вы не осуждаете мужское распутство?

Девчонки дружно вскинулись, посмотрели недобро.

– Конечно осуждаем, Августа! – ответила Валетта. – Но лорд Эрвин не такой.

Я подавилась воздухом, а Дорина…

– То есть может и такой, но давай не будем драматизировать? Предлагаю не сплетни слушать, а судить по поступкам. По его делам!

Сразу вспомнились «его дела» в мой адрес за последнее время – рычания, шипения, наряды вне очереди, и прочие попытки довести до белого каления. Про спасение от кшэрра я тоже не забыла, но…

– К тому же людям свойственно взрослеть и меняться, – добавила Дорина.

– Он не человек, а воплощённый дракон, – буркнула я.

Девушка закатила глаза:

– Дракон. Но и человек тоже. Не придирайся к словам, Августа! Я говорю о том, что все мы меняемся. Возможно лет через пять Эрвин посмотрит на себя сегодняшнего и ужаснётся, и сам не будет понимать зачем лез в скандалы.

– Вообще-то он уже давно ведёт себя более-менее прилично, – вякнула излишне осведомлённая о жизни королевского семейства Миоль.

Да-да! Особенно прилично он вёл себя под окном госпожи Клосс! Впрочем, об этом я никому не скажу.

А весь разговор получился каким-то неправильным. Выходит, мужчинам можно, простительно, и они «когда-нибудь повзрослеют», а нам, в случае чего, прощай репутация и здравствуй монастырь?

Я думала об этом полночи, и мысли раздражали не хуже, чем раскатистый храп соседки. Внутри кипело и бурлило, но в итоге я поняла, что знаю, с кем это обсудить…

Эпилог

Эрвин

Меня ещё штормило, в ногах ощущалась слабость. Но едва за окнами стемнело, я телепортировался в столицу – в знакомый увеселительный квартал.

Прогулялся по улице, мимо ярких фасадов и призывно машущих из окон красоток. Потом плюнул на это дело и, поймав возницу, уехал в мужской клуб.

«Лютый дракон» – спокойное респектабельное место. В этом клубе отдыхали богатейшие аристократы, множество знакомых, но я собирался посидеть один.

Не вышло. Едва вошёл в уютный зал, где слоями висел табачный дым и слышались приглушённые разговоры, меня окликнули:

– Оу, Эрвин!

Я огляделся и вежливо кивнул его высочеству Вирриону. Старший брат Рагара, первый наследник короля Сарраса, мой замечательный кузен.

Не успел я поздороваться, как по плечу стукнул Дэррек – второй принц и средний сын нашего монарха:

– Эрв, брат! Какими судьбами?

– Обыкновенными, – я протянул руку для рукопожатия. – Хочу немного расслабиться.

– Если расслабиться, то это к нам!

Предложение было сомнительным, но отказаться не получилось. Не успев моргнуть, я очутился за столиком, в компании принцев, с тяжёлым стаканом в руке.

– Ну, за встречу! – радостно возвестил Вирр.

Мы чокнулись и выпили.

А потом прозвучало:

– Рассказывай, Эрв! Мы сгораем от любопытства! Как там в школе?

Я скривился как от зубной боли, но… В общем, да, рассказал.

Речь пошла, разумеется, о леди – всё остальное было привычным, обычным и интереса не вызывало. Про их женскую безголовость, плохую успеваемость, и про сорвавшийся с цепи пятый курс. Я сказал про инцидент на марш-броске, умолчав, впрочем, о клетке, и…

– Присутствие леди выявило, что птенцы наши дикие, как такаррийские обезьяны, – буркнул я. – Причём это они после каникул! Что будет к концу года даже вообразить страшно! Хоть на цепь сажай.

– Леди истерили? – сочувственно поинтересовался Дэррек.

– Не так сильно, как Янтарный дух.

Пауза. Принцы сначала не поверили, что Хранитель вмешался, а потом присвистнули.

И присвистнули снова, когда я добавил: