Слизень, который был у стола, повернул к говорившему глазные щупальца.

– Генриетта? Ты знаешь своё имя?! – восхитился учёный.

Теперь он смог подробно рассмотреть своих уже не маленьких друзей. У Генриетт больше, чем у собратьев и сосестры выделилась голова. Беспозвоночное не просто стояло перед столом, тактильными щупальцами Генриетта тыкалась в клавиатуру компьютера. Слизь затекала между клавишами, на экране беспорядочно мелькали окна. Тимофеев перевёл взгляд на моллюска, только что расправившегося с капустой. Мантия этой особи была покрыта рядом длинных острых шипов. Ещё один шип торчал сбоку. «Зинаида», – вспомнил Тимофеев реакцию слизня на отрезанную плоть. Он повернул голову к слизню, охранявшему вход. Тот был заметно темнее сородичей. «Ричард! Как я сразу не заметил?! Но что у Ричарда в руке?.. В руке?!» Тактильное щупальце Ричарда вытянулось и обвило какой-то предмет. Пистолет. Ричард не просто держал оружие, ствол был направлен в голову бывшему хозяину.

Чтобы оправиться от шока, Мендель Гениевич поискал взглядом четвёртого питомца. В углу двигалось что-то крупное, крупнее других самцов. Тимофеев отодвинул мешающее обзору кресло. Ричард нервно дёрнул стволом оружия. Возле стола ползала улитка. Виталий Алексеевич Голубев мутировал самым естественным образом: отрастил домик на спине. Моллюск находился на кучке чёрно-белого тряпья. Один лоскут выпал из-под слизистой ноги, открывая что-то красно-сизое с белыми вкраплениями.

Мендель Гениевич был врачом. Спутать увиденное с чем-нибудь другим было невозможно. Виталий Алексеевич Голубев доедал охранника Мишу. Не Андрея, не Николая, охранника звали Михаил, он теперь вспомнил. Рядом валялось оранжевое ведро, швабра и ещё какой-то предмет. Тимофеев пригляделся – женская туфля на плоском каблуке. Коричневая кожа обуви на боку покрылась проплешинами, изнутри торчат обломки берцовых костей. Нет, не обломки, кости вроде бы как оплыли. «Точно, – мозг Менделя Гениевича, спасаясь от помешательства, цеплялся за логичные размышления, – слизни, чтобы переварить грубую пищу, выпрыскивают едкую слюну. Вот откуда материал для роста. Охранник и уборщица».

Тимофеев почувствовал мягкое касание своей лодыжки: Зинаида подползла ближе. Заведующий лабораторией резко одёрнул ногу. Моллюск двинулся ближе. Стеклянная стена лаборатории преграждала путь к бегству.

– Зиночка! Извини, что тогда сделал тебе больно. Это ради науки. Я помог вам стать такими большими и красивыми. Не ешь меня, пожалуйста!

Слизень остановился, подвигал щупальцами и снова двинулся к еде. Человек затравленно глянул на останки охранника и зажмурился, пытаясь тонкой завесой век отгородиться от приближающейся шипастой смерти. Учёный знал, что лёгочное отверстие находится на боку у слизней, но он мог бы поклясться, что чувствует зловонное дыхание Зинаиды. Уже хотелось, чтобы всё это быстрее закончилось, но ничего не происходило время как будто остановилось. Устав ждать, несчастная жертва несмело приоткрыла глаза.

Помощь пришла, откуда не ждали. Ричард покинул пост у двери и встал между Зиной и едой. Один глаз и ствол пистолета продолжали смотреть на человека. Второй глаз смотрел на подругу. Было ли это милосердием к приносившему еду хозяину, сейчас было неважно. Тимофеев радовался отсрочке приговора. Тактильные щупальца слизней переплелись и мелко завибрировали. После минутного общения Зинаида нехотя отползла, а Ричард повернул второй глаз к человеку и дёрнул стволом оружия в сторону двери. Мендель Гениевич сначала не понял, но после нескольких однотипных движений догадался, что должен выйти. Отпускают? Вряд ли: Ричард, продолжая целиться, пополз первым. Заведующий лабораторией неграциозно поднялся и засеменил следом.

«Рвануть в обратную сторону, – пронеслась в голове мысль, – бежать зигзагами как в фильмах. Учёный обернулся и увидел, что остальные трое слизней ползут следом. Почти с облегчением подчинился: Тимофеев не любил спорить. Он вспомнил, как поскользнулся на пути сюда и понял, что слизни уже были возле двери этажа. «Не смогли открыть? Сопротивляясь, я только сыграю на их стороне. Подарю тварям без гена, ограничивающего рост, ещё восемьдесят килограммов биоматериала. А так есть шанс поднять тревогу. Каждый моллюск может принести до тридцати яиц, а через три месяца у них уже будут внуки. Разумные гигантские плотоядные слизни, способные отращивать органы по желанию».

Перед самым выходом из института Зинаида снова дёрнулась к Менделю Гениевичу. На этот раз никто не встал на защиту. Ричард потерял всякий интерес к наставнику. Он выбрал направление и возглавил отряд. Генриетта вращала глазами во все стороны, насыщаясь впечатлениями неизвестного мира. Виталий Алкексеевич Голубев немного сместил курс вправо, на клумбу. Вместо только сегодня посаженных на субботнике берёзок остался только скользкий след. Зина остановилась сама, долгую минуту пристально смотрела в остекленевшие глаза бывшего хозяина, потом поползла догонять товарищей. Они двигались по пустынной улице ночного города. Огромные. Плотоядные. Быстроразмножающиеся слизни. Тимофеев тоскливо посмотрел на глазок камеры видеонаблюдения над входом. Кому надо, разберутся. А он же не супергерой. Профессор Аппельганс на симпозиуме в Копенгагене приглашал посетить его лабораторию. Шенген открыт, рано утром есть рейс до Москвы.