– Иди за мной, госпожа лесная ведьма, – бросила она с презрением. – Княгиня тебя ждёт.

Дарина оглянулась на Ярополка, но он был окружён боярами, и каждый желал с ним поговорить, каждый требовал внимания. Княгиня Здебора тем временем ждала. Не стоило настраивать её против себя. Неохотно Дара поднялась по ступеням крыльца.

Княгиня оказалась худа, как тростинка. Шуба выглядела огромной, слишком тяжёлой на узких плечах. Зимы давно забрали её молодость и красоту, однако остались при ней стать и гордость.

Дарина поклонилась низко, с почтением, приветствовала хозяйку Лисецка, и княгиня слегка улыбнулась в ответ, пригласила пройти на женскую половину дворца.

Ступала Здебора неторопливо, будто вымеривала каждый шаг, и мало обращала внимания на снующих вокруг девок-чернавок, на склоняющих головы боярынь и даже на свою гостью. Она провела Дарину в горницу, где коротала дни за вышивкой, принимала боярских жён и вела с ними беседы и где теперь за столом накрыли обед для княгини и её гостьи.

Дара замешкалась, оказавшись в богатых палатах. Внутри было тепло, даже жарко, и стоило снять шубу, но под густыми соболиными мехами скрывались старые простые одёжки, которые она получила ещё в Пясках от старухи Здиславы.

Здеборе помогли раздеться служанки, и Дара смогла рассмотреть золотую нить на длинных рукавах и жемчужную вышивку на груди.

– Не стесняйся, дорогая гостья, раздевайся. Здесь жарко натоплено, – произнесла княгиня, и её служанки тут же подскочили к Даре.

Дара осталась в своей штопаной льняной одежде, гордо расправила плечи и села за стол. Она не отвела глаз от княгини, а та не смогла скрыть презрения.

Все яства на столе выглядели немыслимо вкусно. Стояли там и жареный поросёнок, и треска, и пряники. В походе даже Ярополк питался простой кашей, порой курятиной, а Даре и при жизни в Златоборске не выпадало счастья отведать подобных кушаний, и теперь, оставшись наедине с княгиней, она растерялась.

Немногословной оказалась Здебора. Она ела осторожно, откусывала маленькими кусочками, и Дара засмущалась самой себя, простых своих привычек. Обычно она громко чавкала – за это её даже Горица ругала, – и теперь кусок не лез в горло. Она решилась только откусить немного от пряника, запила водой и села, ожидая, пока княгиня решит закончить эту пытку.

– Князь Чернек попросил меня позаботиться о тебе, – произнесла наконец Здебора, отложив в сторону тонкий нож, которым нарезала рыбу. – Он наслышан о новой лесной ведьме и рад, что ты будешь защищать наш город.

Дарина кивнула, проговорила что-то невнятное в ответ. Здебора смотрела внимательно, каждый жест подмечала, каждое слово.

– Ты, дорогая гостья, верно, устала с дороги. Всё-таки пусть ты и могущественная ведьма, но всего лишь женщина. Маланья, – позвала она, и тут же на пороге возникла рослая служанка, которая встретила ранее Дару на крыльце. На поясе её висела большая связка ключей. – Проводи нашу гостью в её опочивальню, позаботься обо всём.

– Слушаюсь, княгиня, – поклонилась Маланья.

Дара не спешила идти за ключницей.

– Я бы хотела сначала обсудить дела с Великим князем, – сказала она. – Быть может, я нужна ему.

– Если будешь нужна, так он за тобой пришлёт. – Взгляд у Здеборы был строгий, колючий. – Великий князь теперь с моим мужем беседует, у них разговор важный и долгий, после совет намечается. Женщины в государственных делах не разбираются, тебе не стоит беспокоить князя.

– Это ему решать, – вырвалось у Дары.

Лишь глаза выдавали недовольство княгини.

– Я хочу сначала встретиться с Великим князем и послушать, что он скажет. – Дара медленно поднялась из-за стола, посмотрела на княгиню сверху вниз. – Пришли, княгиня, мне холопку, чтобы помогала и дорогу в тереме показывала, за это благодарна буду. А пока нет у меня времени на отдых. Как ты и сказала, для дела я в Лисецке, для его защиты.

Здебора подняла кубок, сделала глоток и только после сказала:

– Маланья, проводи гостью, куда она пожелает.

– И ещё, княгиня, прошу тебя поселить вместе со мной мою сестру Весняну.

– Рада буду вас у себя принять. – Губы Здеборы растянулись в улыбке.

Глаза княгини оставались бледными, холодными, точно у рыбы.

Здебора оказалась права, Ярополк был занят. Дара прождала почти две лучины, пока не вышел Третьяк и предупредил, что совет затянется надолго.

После Третьяка стали выходить из дверей дружинники и знатные бояре, Дара приметила среди них Стрелу и позвала. Странно было говорить с ним после их знакомства в Совине, после того, как Дара узнала, зачем Стрела на самом деле находился в Рдзении. Повернись всё иначе, окажись рядом княжич Вячеслав, так, быть может, Стрела не стал бы беседовать с Дарой и тут же перерезал ей горло. Но теперь он стал женихом её сестры, дружинником её князя. Они были на одной стороне. Пока что.

– Не знаешь, надолго ли затянется совет? – спросила Дара, мучительно пытаясь вспомнить настоящее имя Стрелы.

– Думаю, да. Великий князь пока только нам раздал распоряжения, с ним остались воеводы и князь Чернек. А ты чего ждёшь?

Дара замялась, не ответила. Не объяснять же дружиннику, что она надеялась поговорить с Ярополком о Здеборе, попросить совета, как вести себя дальше?

– Скажи, – вместо этого попросила Дара, – я видела с тобой ополченцев, которых ты показывал князю. Среди них был один парень из деревни Мирной, откуда он там?

– Мирная принадлежит моему дяде, он собрал ополченцев и отдал под моё начало, чтобы я привёл их на службу к Великому князю.

Дара не решалась говорить дальше, и Стрела сам предложил:

– Устроить вам встречу?

– Если можно.

– Тогда чего время терять? Пошли, заодно займусь их размещением.

Дара оглянулась на закрытые двери в последний раз и пошла за Стрелой.

В городе стояла суматоха. Не готов оказался Лисецк к княжескому ополчению. Немало людей он принял, когда прибыл в город Мстислав Мирный, но ещё больше привёл с собой Ярополк.

Стрела направился прямиком к длинной гриднице, где жили дружинники, и попросил подождать снаружи.

– Как звать твоего товарища?

– Богдан из деревни Мирной. Скажи, что его ищет дочка мельника Молчана.

Стрела кивнул и быстро взбежал по ступеням, хлопнув тяжёлой дверью.

Дара ждала в нетерпении, волновалась, дёргала черный мех своей шубы. Ей не давал покоя тяжёлый взгляд Богдана, когда они увиделись поутру. Отчего так недружелюбно он смотрел, словно Дара ему враг?

Из гридницы выходили люди, и каждый раз, когда распахивалась дверь, Дара вздрагивала. Ей было страшно встретить Богдана, как если бы он стал навьим духом, явившимся из мира мёртвых, из прошлой жизни.

– Вот твой товарищ, – наконец на пороге показался Стрела.

Позади него стоял Богдан. Рядом с ладным юрким Стрелой деревенский парень казался неказистым. Невысокий, широкоплечий, он был сложён, как медведь, а одет в простой овечий тулуп. Дара невольно сравнивала Стрелу и Богдана и отчего-то думала, как странно, как чудно было бы, окажись здесь Милош. Он бы, верно, посмеялся над её девичьим увлечением, даже устыдил бы за «дурной» вкус. А ведь когда-то Дара была почти влюблена в него, и не только она. Многим девушкам из Мирной и Заречья нравился Богдан.

Он не изменился, остался прежним в сотнях вёрст от родного дома, а Дарина за минувшие месяцы прожила десяток разных жизней и почти позабыла, какой была дочка мельника.

– Не задерживайся, – велел Стрела Богдану. – У меня со всеми вами ещё разговор будет. А ты, Дарина, передай, пожалуйста, Весняне, что я вечером загляну.

Строгим, удивительно серьёзным сделался Стрела, Дара с трудом узнавала его.

– Хорошо, Ростислав, – вспомнила она наконец его имя. – Передам. Заходи, будем ждать.

Приглашение вышло неискренним. Нехорошо, что парень ходил к незамужним одиноким девушкам, злые люди могли напридумывать сплетен про Весю, опорочить её честь. За себя Дара не беспокоилась, лесной ведьме терять нечего.

Стрела ушёл, и Богдан спустился с крыльца, глянул на Дару искоса, из-под ресниц.

– Да озарит Создатель твой путь, госпожа лесная ведьма, – хрипло произнёс он. – Давно не виделись.

– Здравствуй, Богдан, – Дара рассматривала его, думая, как лучше начать разговор. – Какая же я тебе госпожа? – усмехнулась она.

– Так все тебя теперь госпожой величают.

– Ты меня всегда Даренькой звал, – напомнила она.

– Так то я звал дочку мельника, а не лесную ведьму… Нашла ты, значит, свою мать, – метнул он острый взгляд, в самое сердце попал.

Все в деревне верили, что мать Дарины сама лесная ведьма, только Старый Барсук и Молчан знали, что случайная рдзенская чародейка выносила ребёнка и сбежала.

– Нашла, – признала Дара. – Только она мертва, её казнили Охотники.

– Ты за это спалила Совин?

– И за это тоже.

Мимо то и дело сновали люди, одни заходили в гридницу, другие выходили, Дара с Богданом мешались всем на пути. Они отошли в сторону, встали под закрытыми окнами, неловко глядя в разные стороны, только не друг на друга. Странной вышла их встреча, словно два незнакомца пересеклись случайно, и говорить им оказалось не о чем, каждое слово рождалось тяжело.

– Расскажи, пожалуйста, как там дед Барсук, как Ждана? Давно их видел?

– Неплохо они, здоровы, это главное. Зареченские от них ушли, как только общую избу поставили. Старый Барсук снова ходит, но на мельнице он теперь совсем не помощник. Не знаю, как Ждана по весне одна справится.

Заныло сердце, на глазах неожиданно, пугающе быстро выступили слёзы.

– Как ты оказался в ополчении? Зачем согласился идти на войну?

– Никто меня не спрашивал. Приехал боярин, велел людей собирать, меня выбрали, так как я здоровый и сильный. Вот, теперь сражаться учат.

Они снова неловко помолчали. Дара кусала губы, Богдан глядел куда-то вдаль, топтался на месте, смешивая снег с грязью.

– Я могу попросить Великого князя отпустить тебя домой, – предложила Дара. – Он пойдёт мне навстречу.

Богдан вдруг посмотрел прямо ей в глаза, пронзительно, обиженно.

– Не надо, госпожа лесная ведьма, – процедил он. – Всё в порядке, не я один из Мирной пришёл, своих не брошу.

– Ты единственный сын у отца, кто будет ему помогать?

– А сейчас не только мой отец наследника может потерять, у всех так, – упрямо сказал Богдан. – Ты, госпожа, не сердись, а я пойду. Боярин Ростислав меня одного ждать не будет, за опоздание ещё и выпороть велит. А сестре своей, раз она тоже тут, мои добрые пожелания передай.

– Богдан! – Отчаяние прозвенело в голосе. Дара протянула руку, пытаясь ухватить юношу за локоть, но он быстро взбежал на крыльцо.

– Прощай, госпожа, – громко хлопнула дверь.

Дарине стало тошно и мерзко, словно помоями её облили. Что она сделала, чтобы Богдан её ненавидел? Вспомнились тут же собственные насмешки и издёвки, злые игры, в которые она играла с парнем. Но никогда прежде Богдан не говорил с ней так холодно. А теперь словно стена между ними выросла. Что же выходит? Он мог простить ей жестокость, но не превосходство?

Солнце уже клонилось к земле, быстро тускнели краски.

Дарина поспешила вернуться в княжеский дворец, на женскую половину и велела служанке найти её сестру.

Их с Весей поселили в большой тёплой палате, и пусть на двоих стояла лишь одна кровать, но она была мягкой и тёплой, застеленной меховыми шкурами. На полу лежали пёстрые ковры, а на стене напротив кровати висел бледно-синий гобелен лойтурских мастеров. Только в Рдзении, в домах Михала и ландмейстера Охотников Дара видела похожие гобелены, обычно рисовали на них цветы и сады, диковинных зверей и красивых девушек. На этом неизвестный мастер изобразил древний замок на берегу реки и толпу, что смотрела, как Охотники сжигают на костре женщину.