Языки пламени посерели от времени, чёрными тенями стали люди на берегу, лишь голубые воды и лазурное небо сохранили былую яркость, но нельзя ошибиться, невозможно не узнать Охотников, невозможно забыть лойтурские стяги и знаки ордена Холодной Горы.

Дара слишком хорошо помнила, как пахла палёная человеческая плоть.

Руки задрожали, горло словно сжала удавка, и из груди вырвался крик. Страшный, истошный.

Дверь отворилась, вбежала перепуганная служанка, замерла посреди комнаты.

– Что случилось?.. Госпожа, – растерянно проговорила она.

– Вон! – рявкнула Дара. – Пошла вон!

Девка кинулась прочь, а Дара сама поспешила за ней.

– Стой, – рявкнула она в спину убегающей девушке.

Служанка обернулась, лицо её вытянулось, побледнело от страха, но она не посмела ослушаться.

– Отведи меня к Великому князю, – приказала Дара.

В покои Снежного князя она вошла неуверенно. Гнев успел затихнуть, но страх по-прежнему глодал сердце.

Ярополк сидел у печи в резном кресле, застеленном шкурами, пил из простой деревянной кружки. У печи копошился Третьяк, ворочал дрова кочергой, дабы распалить огонь.

– Вечер добрый, Дарина, – приветствовал князь.

Он взглянул на неё мельком и сделал глоток.

– Что стряслось? – Князь вытянул руку, и Третьяк тут же поспешил забрать у него кружку.

– Как ты понял, что что-то стряслось?

– Мне бы хотелось верить, что ты соскучилась по мне, но это вряд ли, – он произнёс это будто игриво, но во взгляде не читалось никакого интереса, одна усталость. – Так что случилось?

Дара покосилась на Третьяка, но Ярополка будто не беспокоило его присутствие, значит, при холопе можно было говорить.

– Я повздорила с княгиней Здеборой.

Ярополк едва заметно переменился в лице.

– Быстро ты… Рассказывай.

Дара оглянулась по сторонам, подумывая присесть, но лавки стояли далеко от кресла князя, и девушка решила остаться на ногах. Да и рассказ вышел коротким. Дара искренне повинилась в собственном дурном нраве и высокомерии, поведала, как черства была с ней княгиня и как сама Дара резко отвечала на холодное гостеприимство.

– Старушка Здебора не меняется, – проговорил себе под нос Ярополк. – Третьяк, что скажешь?

Холоп собирал грязную посуду на столе, чтобы унести из покоев.

– Скажу, Великий князь, что у неё пуговицы на кафтане со рдзенскими совами, я успел заметить, когда Чернек её тебе представлял. А ещё мне рассказали, что в местном храме Пресветлый Брат – лойтурец. Говорят, Здебора его с собой привезла, ещё когда замуж выходила, она ему и помогла так высоко подняться.

– Лойтурец, значит, – хмыкнул Ярополк. – Впрочем, чего ещё ждать от Здеборы? Княгиня рдзенка, – пояснил он Даре. – Чернек взял её в жёны по настоянию моего деда, она в родстве с Болеславом Лисицей из совета Старшей Совы. Древний рдзенский род, сильный. Его предки основали Лисецк. Неудивительно, что лесной ведьме Здебора не рада.

– Так что мне делать? Она же смерти моей хочет, – Дара услышала, как предательски дрожал собственный голос.

Ярополк повёл бровью, нахмурился.

– Не показывай никому своей слабости. Быть может, даже продолжай быть заносчивой и наглой, – усмехнулся он. – Пусть злится. Здебора верит, что властна надо всеми в Лисецке, так покажи ей, что это не так. Ты же лесная ведьма.

Он оглядел внимательно Дару с ног до головы, и улыбка тут же потухла.

– Она тебя в этом видела?

Дара неловко поправила складки старой понёвы, кивнула.

– Совсем забыл, что из всех нарядов у тебя только шуба. Третьяк…

– Завтра подберу новые платья.

– Сегодня, – велел Ярополк. – И ещё бусы, перстни, гривны – возьми из моих сундуков всю эту ерунду, если чего не найдёшь, то купи. И вот ещё, найди моё Писание. Оно должно быть в…

– Знаю. – Холоп шустро метнулся в угол спальни, поднял крышку одного из сундуков и достал нечто, обёрнутое багряным бархатом.

– Вот, возьми моё «Слово на Рассвете», Дарина, – сказал Ярополк, и девушка приняла из рук холопа книгу, развернула ткань.

Священное Писание было в тяжёлом позолоченном переплёте, от золотого сола посередине к краям расходилась медовыми лучами янтарная россыпь.

Дара бережно держала книгу, поражаясь её красоте. На всю Мирную только у брата Лаврентия имелось Писание, было оно не в золотом, а в кожаном переплёте. Троутосец привёз «Слово» с Благословенных островов и дорожил им больше, чем собственной жизнью. Сама Дара почти не держала в руках книг, отец учил её писать на кусках бересты, а то и вовсе рисовал буквы палкой на земле. Теперь же ей досталось настоящее сокровище.

Девушка подняла глаза на Ярополка, он улыбался, и Дара осторожно, со странным, священным почти трепетом открыла первую страницу. На ней изображено было имперское кайло Константина-каменолома.

– Спасибо, Великий князь, – поблагодарила Дара. – Я буду беречь твой подарок.

– Надеюсь. Только учти, что Писание тебе не для красоты, а для дела. С завтрашнего дня дважды в день будешь ходить на службу в храм. Молись там поусерднее, чтобы ни у кого и сомнений не возникло, что ты веришь в Создателя, а не в Перуна с Мокошью.

– Но я же лесная ведьма…

– И что с того? Пусть силу тебе даст хоть сама Аберу-Окиа, покуда ты используешь её во благо, народ будет тебя любить. И бояться, раз эта самая сила у тебя есть. А правды никто знать не должен. Будем надеяться, что до весны никто тебя не раскусит.

Дедушка говорил, что зима не позволит лесной ведьме окрепнуть, не даст золоту в крови разгореться. Солнце не будет греть до самой весны, а Дарина останется не сильнее деревенской знахарки.

– Будем надеяться, – повторила девушка за Ярополком. – Спасибо за твой подарок и за советы, Великий князь.

Ярополк чуть склонил голову к правому плечу.

– Счастлив порадовать тебя, Дарина.

Дочка мельника плохо различала, что таится за сладкими речами, да и сама говорить красиво не умела, но ей немало пришлось услышать лживых ласковых слов от Милоша.

Она постаралась улыбнуться.

– Я счастлива просто быть здесь, подле тебя, Великий князь.

Ярополк не поверил бы, заметь он смущение на её лице, не поверил бы он и преданности или восхищению. Лесная ведьма улыбнулась лукаво, так, как улыбалась Милошу зимними ночами.

– Где бы я могла столькому научиться? Думаю, любопытно будет поиграть с лисецкой княгиней.

– Не заиграйся, Дара. Здесь нужен опыт.

– Но у меня хороший учитель.

– Лучший, – поправил Снежный князь, и Дара рассмеялась его шутке, сверкнула тёмными глазами из-под ресниц.

– Лучший, – повторила она. – Спокойной ночи, князь.

В спальне на женской половине терема ждала сестра. Весняна уже расстелила постель, взбила подушки и теперь тихо, почти испуганно пыталась ругаться со служанкой, которая хотела навести порядок в комнате.

Дара остановилась на пороге, наблюдая, как девушки упрямо перетягивали друг у друга серебряный кувшин для воды.

– Мы с сестрой справимся без твоей помощи, иди, – сказала Дара.

Служанка посмотрела на лесную ведьму с нескрываемым возмущением. Дара равнодушно выдержала её взгляд. Странно, чудно было девке прислуживать простолюдинкам, пусть и вольным. Верно, только страх перед ведьмой или боязнь ослушаться княжеского приказа удерживали её здесь.

– Поутру ты мне понадобишься, проводишь в храм на рассветную службу, – предупредила Дара служанку, прежде чем та выскользнула из их с сестрой покоев.

Веся с раздражением грохнула кувшин на стол.

– Да как же так? – вздохнула она с возмущением. – Дара, что же нас теперь и кормить с ложечки будут, как маленьких? Она меня привела сюда, сказала, что мы с тобой будем жить вместе, а потом как начала хозяйничать, меня вообще не слушала.

– У знатных людей принято, что за них всё слуги делают, даже умываться и одеваться помогают, – сказала Дара, и так странно было ей вспоминать о своей жизни в Златоборске, пояснять сестре то, что стало для неё привычным. – Но её злит, что мы с тобой простолюдинки. Ничего, смирится. И ты привыкнешь. Неловко это, правда, поначалу. Главное, что мы теперь вместе.

– Верно, ты права, – согласилась Веся, продолжая осматривать спальню, как вдруг взгляд её упал на гобелен. – Ох, Дарка, ты видела?

– Да.

Пару мгновений они с сестрой стояли рядом, разглядывали побледневший от времени костёр и горящую на нём ведьму.

– Холодно что-то у нас, ты не мёрзнешь? – невинным голоском спросила Дара. – А то дров никто не принёс.

– Не холодно вовсе, – честно ответила Веся. – Ты раздевайся поскорее и залезай в постель, смотри, какие тёплые шкуры.

– Лучше огонь в печи пожарче растоплю.

И Дара рванула гобелен со стены. Ткань затрещала в одном углу и легко порвалась. Девушка дёрнула сильнее, ещё раз, ещё и, наконец, бросила гобелен себе под ноги.

– Что ты делаешь? – испугалась Веся. – Он, должно быть, такой дорогой!

– Ничего, расплачусь с княгиней как-нибудь, – процедила упрямо Дара и протащила гобелен по полу.

На столе в ларце для рукоделия лежали ножницы.

– Веся, помоги, – пропыхтела Дара, усердно разрезая ткань. – Возьми нож и рви эту тряпку помельче, целиком в печь не влезет.

Когда пришёл поздним вечером Стрела, девушки кидали лоскуты ткани в открытую печь, и огонь пел весело, принимая угощение. Ростислав присел рядом на постеленную на голый пол лисью шкуру, взял из кучи огрызок гобелена.

– Охотник, – тут же узнал он длинный меч со знаком Холодной Горы.

Дара молча забрала у него лоскут и кинула в огонь.

– Расскажи, – попросила она. – Только честно, зачем Ежи привёл меня к вам? Что вы ему обещали?

Стрела оглянулся на Весю, будто спрашивая её разрешения, и только после ответил:

– Мы с Небабой угрожали ему, грозились убить. Парниша испугался до смерти, он бы кого угодно привёл, не только тебя. Правда, взамен он взял с нас обещание вывести из города Весю и остальных, кого получится.

– Значит, Ежи знал, что вы пришли по мою голову.

– Конечно, знал, да и был не слишком против.

– Ясно.

Веся прильнула к Даре, положила голову на плечо сестры.

– Он не со зла, подумай только, как страшно ему было. Ты видела Небабу? Он же здоровый, что медведь.

– Страшно, конечно, – согласилась Дара мрачно. – Скажи ещё кое-что, Стрела, кому ты теперь служишь? Княжичу Вячеславу или Великому князю?

– Я состою в дружине Великого князя. Пока Мстислав правил, мы под его началом ходили, только князь все дела по дружине княжичу передал. Теперь выходит, что мы Ярополку служим.

– Значит, княжичу ты больше не подчиняешься? – Дара повернулась к Стреле, чтобы лучше видеть его лицо.

Огонь в печурке пылал ярко, почти как солнце.

– Нет.

– И если он прикажет меня убить, ты ослушаешься?

Ростислав не выдержал её взгляда, обернулся вновь на Весю, ища совета.

– Ну и вопросы ты задаёшь, – пробурчал он. – Плохо же тебе, наверное, спится, раз такие мысли мучают.

– Будут мучить, раз жених сестры помышляет о моём убийстве.

– Дара, да что ты говоришь такое? – ахнула Веся, хватая её за руку. – Ростислав никогда не навредит тебе, я же его невеста, а ты будущая своячница.

Стрела не сказал ничего, а Даре больше слов и не требовалось.

Веся поднялась, чтобы позвать холопа и попросить принести им ужин. Её тихий ласковый голос был слышен из-за двери. Дара прислушалась, повернулась к Стреле.

– Постарайся справить свадьбу до весны, – прошептала она.

– Что? – он удивлённо распахнул глаза. В его зрачках отражались огоньки свечей, их тёплый свет делал грубое разбойничье лицо мягче и приветливее.

– Тише, я не хочу, чтобы Веся услышала, – едва слышно сказала Дара. – Пожалуйста, постарайся справить свадьбу до наступления весны. Веся меня не послушает, но когда станет твоей женой, то будет обязана тебе подчиняться. Ей не место здесь. Она будет в опасности. Пожалуйста, женись на ней поскорее и отправь к себе домой. Я боюсь за неё.