– Мистер Чемберлен? Вы можете прямо сейчас прийти в «Маркет депо»? – Теперь в ее собственном голосе – как раньше в голосе миссис Чемберлен по телефону – сквозила с трудом сдерживаемая паника. – Потому что они тут думают, что я похитила Брайар. Пожалуйста, можете прийти поскорее?

Он пробормотал что-то среднее между Чтооо? и О боже. Потом сказал:

– Уже иду.

Эмира никак не предполагала, что внезапно наступившая тишина окажется хуже яростных обвинений. Пока они выжидали, чья же возьмет, на лицах всех пятерых была написана скорее скука, чем праведное возмущение. Эмира играла в гляделки с полом, Брайар гладила ее волосы. «Как грива у моей лошадки», – сказала она, а Эмира чуточку подбросила ее и сказала: «Угу. Это очень дорогая прическа, так что, пожалуйста, аккуратнее». Наконец она услышала звук разъезжающихся автоматических дверей, быстрые шаги – и из ряда с хлопьями для завтрака вынырнул мистер Чемберлен, а Брайар показала на него пальчиком и объявила: «Это папа».

Мистер Чемберлен, судя по его виду, всю дорогу бежал бегом – на носу выступили бисеринки пота. Он положил руку Эмире на плечо:

– Что тут происходит?

Эмира вместо ответа передала ему дочь. Стукачка отступила на шаг и сказала: «Вот и славно, тогда я пошла, а вы сами разберетесь». Охранник начал извиняться и оправдываться, сдернув с головы форменную фуражку, и тут как раз явилось подкрепление.

Эмира не стала ждать, пока мистер Чемберлен закончит читать охранникам лекцию о том, что он их давний покупатель, что они не имеют права задерживать людей без должных оснований и что с их стороны совершенно неуместно подвергать сомнению его родительские решения. Она просто шепнула ему:

– До завтра.

– Эмира, – сказал он, – подождите. Позвольте я вам заплачу.

Она замахала руками:

– Вы мне пла́тите по пятницам. Пока, Брай, увидимся на твоем дне рождения.

Но Брайар на плече мистера Чемберлена уже засыпала.

Выйдя наружу, Эмира побежала за угол, в противоположном от дома Чемберленов направлении. Она остановилась перед закрытой кондитерской, где на витрине за опущенной решеткой были выставлены капкейки; пока она набирала сообщение, сама не зная кому, руки все еще дрожали. Глубоко вдыхая через нос и выдыхая через рот, Эмира пролистала длинный список песен – сотни названий. Она покачала бедрами и одернула юбку.

– Эй-эй-эй. – На углу показался «Пенн-Стейт» и зашагал прямиком к ней. – Эй, как вы? Все нормально?

Эмира слегка пожала плечами – тоскливое движение ну-я-не-знаю — и прикусила щеку, держа телефон на уровне живота.

– Слушайте, это ни в какие ворота не лезет, – сказал он. – Я все снял. На вашем месте я бы послал это дело прямо в новости, и тогда вы бы могли…

– Ффух. Ага… но нет, нет. – Она отбросила волосы с лица. – Ни за что. Но… все равно спасибо.

Он помолчал, провел языком по зубам.

– Окей, но этот тип вел себя как полный мудак. Вы не хотите, чтобы его выперли с работы?

Эмира рассмеялась.

– Чтобы что? – Она переступила с ноги на ногу на своих высоченных шпильках и сунула телефон обратно в сумочку. – Чтобы он пошел в другой магазин и околачивал там груши за девять долларов в час? Я вас умоляю. Не хватало, чтобы кто-нибудь погуглил мое имя и увидел меня под мухой, с чужим ребенком на руках в долбаном супермаркете на Вашингтон-сквер.

Мужчина выдохнул и поднял руку – сдаюсь. Под другой рукой у него был зажат бумажный пакет «Маркет депо».

– Я в том смысле… – Он упер свободную руку в бедро. – Они бы вас завалили бесплатными продуктами, на целый год хватило бы. Это как минимум.

– А, ну да, конечно. Затариться на год каким-нибудь дерьмом типа комбучи.

Он рассмеялся:

– Справедливо.

– Можно мне ваш телефон, – Эмира пошевелила указательным и средним пальцами, протягивая руку. – Это нужно удалить.

– Вы точно этого хотите? – спросил он осторожно. – Я серьезно. Это тянет на большой материал. Типа, на целую статью.

– Я не журналистка, – сказала Эмира. – И в интернете не зависаю, так что…

– Погодите, а как вам такой вариант? – Он достал телефон. – Дело ваше, я с удовольствием удалю. Но давайте сперва отправлю вам на мейл, мало ли, вдруг передумаете.

– Я не передумаю, но…

– Чисто на всякий случай… Вот, вбейте свой адрес.

Просто потому, что дать ему адрес было легче, чем отговорить, Эмира, придерживая одной рукой ремешок сумочки, другой начала было набирать свой мейл. Но, увидев в поле «От кого» KelleyTCopeland@gmail.com, она остановилась и спросила:

– Стоп, какая на хер Келли?

Он моргнул:

– Келли – это я.

– А. – Эмира закончила набирать адрес и подняла взгляд. – Что, вот прямо так?

– Ладно, ладно. – Он забрал у нее свой телефон. – Я в школе учился, меня этим не проймешь.

Эмира улыбнулась:

– Неудивительно, что вы ходите в этот магазин.

– Эй, вообще-то я в него не хожу. – Он рассмеялся. – Но да, вы меня вогнали в краску. У меня сейчас в этом пакете два вида комбучи.

– Угу, – сказала она. – Вы удалили?

– Да. Все, ничего нет. – Он показал ей экран и прокрутил назад. Последним оказалось фото неизвестного мужчины с желтым самоклеящимся листочком на щеке. Что было написано на листочке, она не разглядела.

– Окей. – Эмира убрала прядку волос, прилепившуюся к покрытым блеском губам, и послала ему грустную – ну-я-не-знаю – улыбку. – Окей. Тогда пока.

– Ага, счастливо, спокойной ночи, берегите себя.

Он явно рассчитывал не на такое прощание, но Эмире было все равно. Она направилась к станции метро, по пути набирая сообщение Заре: Приезжай как только сможешь.

Эмира могла бы взять такси – миссис Чемберлен наверняка оплатит ей поездку, – но не стала, потому что никогда так не делала. Она мысленно отложила эту будущую двадцатку и поехала в Кенсингтон, где снимала квартиру, на метро. Во втором часу ночи Зара позвонила в домофон.

– У меня это на голову не налазит, – сказала Зара, сидя на Эмирином унитазе. Взгляды подруг встретились в зеркале, перед которым Эмира смывала макияж. – Потому что, ну… – Зара обхватила лицо руками. – С каких пор хип-хоп считается тверком?

– Не знаю. – Эмира стерла помаду махровой салфеткой. – Кстати, если что, – добавила она с извиняющимся видом, – мы с ними там это обсудили. И все сошлись на том, что я танцую лучше тебя.

Зара закатила глаза.

– Не то чтобы мы с тобой соревновались, – сделала вторую попытку Эмира. – Просто я победила, вот и все.

– Мать, – сказала Зара, – это могло очень плохо кончиться.

Эмира рассмеялась и сказала: «Зи, все норм», но потом прижала тыльную сторону ладони ко рту и беззвучно заплакала.

Два

С 2001 по 2004 год Аликс Чемберлен разослала больше сотни писем и получила бесплатные образцы товаров на сумму больше девятисот долларов. В числе этих товаров были кофе в зернах, шоколадные батончики «Луна», пробники косметики, ароматические свечи, специальная липучка, которой она прилепляла к стене плакаты в своей комнате в общежитии, подписные журналы, солнцезащитные кремы, маски для лица – всем этим Аликс делилась с соседками по комнате и другими девочками на этаже. Основным предметом в Нью-Йоркском университете у нее был маркетинг, а дополнительным – финансы, и на втором-третьем курсах она писала отзывы о продукции для студенческой газеты. На последнем курсе Аликс газету бросила и устроилась стажером в крохотный журнальчик – писать обзоры косметики, но рассылать письма не перестала. На плотной фактурной бумаге романтическим почерком с завитушками Аликс мило и вежливо просила прислать ей вещи, которые ей нравились, и крайне редко бывало, чтобы она не получила того, что хотела.

На протяжении следующих четырех лет Аликс писала письма в известные компании – «Рэй-Бэн», «Конан О’Брайен», «Сколастик», «Кьюриг», «Лулулемон», «Смартуотер», «Дабл Ю Отель» и сотни других. В основном это были просьбы, сопровождаемые лестью и обещаниями, но зачастую и тактичные нарекания с предложениями, как сделать лучше. Аликс отлично фотографировала; снимки вещей, полученных бесплатно, а также своих писем, благодаря которым эти вещи у нее появлялись, она выставляла в своем блоге. Вести блог она начала почти случайно, под влиянием момента, но сколько-то преданных подписчиков у нее набралось. Примерно в это время она познакомилась с Питером Чемберленом.

Аликс тогда было двадцать пять, Питера она встретила в баре, и, если совсем честно, он казался ей гораздо выше, пока в конце разговора не встал с барной табуретки. Однако Питер не только совпадал с Аликс по росту, но и подходил ей по характеру. Ее восхищали некоторые его привычки, изысканные, но не показушные: как он бросал в свой стакан с водой листочки мяты или молча вписывал в чек тридцать процентов чаевых. Но что ей вмиг понравилось в нем больше всего – так это то, что он сразу воспринял ее побочный проект как настоящую работу. У Аликс была манера говорить о своих письмах самоуничижительно: «Ну, в общем, я… я пишу письма и обзоры и веду блог… но это мелочи, это совсем несерьезно…» Питер попросил ее рассказать об этом еще раз, но по-другому – представив, что это серьезно. Сам он прошел путь от обычного журналиста до ведущего новостной программы. Он вырос в богатом пригороде Нью-Йорка, был на восемь лет старше Аликс, не считал странным накладывать макияж перед выходом в эфир и твердо верил в необходимость создания собственного бренда. Когда в двадцать восемь лет Аликс выходила за Питера, ее свадебные туфли, белое вино и подарочки для гостей были получены бесплатно – благодаря ее письмам, написанным от руки, великолепным почерком, с обещаниями хвалебных отзывов. Во время медового месяца на Санторини Питер помогал ей сочинять эти дифирамбы.

Когда Аликс работала в Хантер-колледже Городского университета Нью-Йорка, в студенческом отделе, одна приятельница – преподавательница английского в «Коламбии», старейшей частной школе на Манхэттене, – попросила ее провести для выпускного класса семинар: как написать успешное сопроводительное письмо при поступлении в университет. Среди участников семинара оказалась семнадцатилетняя Люси с неправдоподобно белыми зубами, нежно-розовыми волосами и тридцатью шестью тысячами подписчиков в Инстаграме. Через три месяца после семинара Люси выставила в своем аккаунте фото: черновик сопроводительного письма, написанного с помощью Аликс, на фоне небрежно разбросанных писем отовсюду, куда ее готовы были принять: Калифорнийский университет в Ирвайне, Калифорнийский университет в Санта-Барбаре, Фордемский университет в городе Нью-Йорке и Эмерсон-колледж в Бостоне. Подпись гласила: Всем этим я обязана Аликс. Честно, без нее я бы и в половину этих мест не рискнула сунуться. То, что она сделала из моей заявки, – просто бомба. Дальше шли хэштеги: #просите_и_вам_откроют, #напиши_письмо и #мой_почерк. Пост Люси собрал больше 1700 лайков, и буквально в одну ночь Аликс Чемберлен стала брендом. Ее пристрастие к получению бесплатных вещей быстро превратилось в философскую концепцию: письмо подчеркивает индивидуальность женщины, помогает ей уверенно выражать себя, возвращает коммуникации изначальный смысл. Глубокой ночью Аликс изменила свое био в Инстаграме на #собственный_почерк. Питер велел, чтобы она, во-первых, сделала ребрендинг своего сайта, а во-вторых, пообещала не забыть его, Питера, когда станет знаменитой.