На дачу мы выезжали в последний раз, когда мне было семь, да потом несколько раз гостили у знакомых и дальней родни, приезжая на выходные. Соответственно – ни верховой езды и длительных прогулок по лесу, ни гребли и плавания, ни…

… в общем, всё грустно. Базы, хоть какой-то – ноль! Единственное – гибкость и реакция замечательные.

Нет, я в общем-то не жалуюсь! Тело как тело… не хуже многих. Да и тренерский мой опыт говорит, что ничего особо страшного нет, и не таких за год-два на приличный уровень вытягивали.

Неприятно просто. Недавно ещё – полная уверенность в собственных силах и готовность хоть прошагать с рюкзаком целый день горными тропами, а хоть бы и дать в морду парочке футбольных фанатов из Британии, приехавших интересно провести выходные, и втягивающих в свой "культурный досуг" совершенно посторонних людей.

А сейчас… я вздохнул, встал в боевую стойку и…

… шаг – удар, шаг – удар… неторопливо, технично, без фанатизма.

В качестве заминки – растяжка, но в этот раз полноценная. Поперечные шпагаты, продольные… легко! Встать на мостик, касаясь затылком пола у пяток – раз плюнуть!

Поймал себя на мысли, что если бы не мигрени и неважное здоровье вообще, то и чёрт бы с ней, с прежней мускулатурой и ростом! Рожу бы поприглядней, это да…

Отзанимавшись, наскоро смываю пот холодной водой и иду на кухню, где уже доходит омлет. Запах… а на вкус ещё лучше! Я не сторонник теории "в прошлом было лучше", вот уж нет. Скорее возраст сказывается, когда все вкусы острее воспринимаются. Но…

… вкусно!

Пока ем, Глафира рассказывает мне разные разности из жизни сообщества слуг, новости с рынка и тому подобные малоинтересные вещи, которые я воспринимаю как звуковой фон. В этой ерунде мелькает порой важная информация, а я, как студент со стажем, умею вычленять её из мутного потока информационного сора. Да и так… полезно знать, чем дышат и что думают обычные люди.

– Чаю? – предлагает служанка, видя, как исчезает омлет в тарелке, – На травках!

– А… давай! – в деревнях "китайскую траву" пьют по большим праздникам, и чаще всего – спитую. Дорого!

Чай пью без сахара, я вообще не большой охотник до сладкого. Зато зубы без единой дырки, в отличие от отца и сестёр, регулярно страдающих от зубной боли.

В охотку могу съесть розетку варенья, но нам, детям, достаётся оно редко, и в обычное время держится запертым в буфете. Да и не часто она бывает, охотка. В последний раз варенье ел не потому даже, что хотелось, а потому, что после ухода прежней служанки Глафира принимала хозяйство и внезапно вылезла "неучтёнка".

Чёрт его знает… скорее всего, Фрося делала какие-то запасы для себя, вот и всплыло старое варенье. Через "не могу" тогда ел, просто из-за детских воспоминаний, что это – деликатес, который бывает только по воскресеньям и праздникам. А тут – ешь, не хочу! Ну да сёстры и уговорили… и пусть. Не часто у них, сладкоежек, такая возможность бывает.

Не принято в этом времени баловать детей. Варенье под замком в буфете, яблоки или сливы – под счёт, персики и виноград – для гостей… Дорого!

Садоводство в Российской Империи почти исключительно на Юге, а в Подмосковье всё больше яблоки, из которых верхом изыска считается антоновка и ещё два-три сорта похуже, кисловатые вишни и крыжовник.

В магазинах выбор побольше, но на взгляд человека двадцать первого века скуден донельзя! Из привычных мне фруктов и ягод, хоть сколько-нибудь доступных семье вроде нашей, только апельсины, которые покупаются поштучно для болящих и к праздникам.

А так… местные яблоки, есть которые можно только тогда, когда слаще морковки ничего не едал, стоят три копейки за фунт. В сезон! Хороший виноград может стоить полтора-два рубля… а на эти деньги можно недурно отобедать в ресторане.

В общем, для меня это ещё один повод уехать туда, где большую часть года тепло, на улицах растут пальмы, а политическая ситуация если и меняется, то не в результате революций и переворотов.

– Чевой загрустили-то, Алексей Юрьевич? – прервала мои мысли Глафира.

– А? – не сразу понял я, – Да так… ерунда всякая в голову лезет! Спасибо, что окликнула, а то знаешь уже, я к меланхолиям склонен.

Допив чай, ещё раз благодарю Глафиру и собираюсь уходить. Выглянув в окно, накидываю на плечи лёгкую курточку и подхватываю со стола ключи. Свои ключи!

Ох и знатно мне тогда влетело… Оказывается, в доме всего два комплекта ключей, один из которых висит на гвоздике у парадной двери, а один у папеньки.

Детям ключей просто не полагается, и по идее, дверь нам должна открывать (и закрывать за нами) служанка. Притом если в моём случае и случае Нины можно говорить что-то вроде "Ещё потеряете!", то почему нельзя сделать комплект почти взрослой Любе, я так толком и не понял.

Это что-то вроде одного из символов взрослой жизни, признания частичной эмансипации в отдельно взятой семье. В общем… выпорол меня папенька знатно, а я и не сразу понял – за что?! В моей голове эта часть памяти разархивироваться ещё не успела!

Через несколько дней папенька всё ж таки осознал, что мне без ключей никак, и приказал сделать ещё один комплект. Н-да… бывает.

* * *

Пока я дошёл до Сухаревки, дважды срывался дождь, холодный и пронизывающий. Но и заканчивался он почти тут же, так что я не успел промокнуть и замёрзнуть.

Книжные развалы прикрыты навесами из парусины и рогожами, некоторые конструкции представляют собой пресловутое "говно и палки". Ещё рано, торговцы только раскладывают товар, но первые покупатели уже здесь. В основном искатели "за грош пятаков" и немногие коллекционеры, разбирающиеся в книгах.

– Доброго утра, Митрофаныч, – на ходу киваю знакомцу, сидящему с накинутой на голову рогожей, а точнее – рогожным кулем, разрезанным так, чтобы получилось подобие плаща.

– Утречка, Ляксей, – кивает тот, пыхая цыгаркой и восседая так основательно и монументально, что кажется – был он здесь всегда, с начала основания Москвы, а вернее – ещё раньше. Сперва, в Начале Времён, появился Митрофаныч, потому вокруг забегали динозавры, а потом уже вокруг него начали отстраивать город.

– Доброго утра, Илья, – кидаю худощавому мужику под тридцать, разбирающему из мешка.

– Доброго, Алексей, – он протягивает руку, и мы обмениваемся рукопожатиями, – Подойди потом, лады? Я вчера вечером всякого хлама по случаю накупил, и вот… разбираю. Сдаётся мне, по твоей части чевой-то да и найдётся. Глянешь?

Киваю и спешу дальше. Я на Сухаревке не то чтобы прижился и укоренился, но свою нишу таки нашёл. Разного рода бумажного хлама на испанском и итальянском здесь не слишком много, но всё ж таки встречается, и его не так мало, как мне казалось поначалу.

А продать исторический роман на итальянском, или скажем – невесть что на невесть каком языке – это совершенно разные деньги! Здесь и настоящих коллекционеров можно заманивать, и любителей "на грош пятаков", и "собирающих библиотеку" купчиков, многие из которых падки на всё иностранное.

Правда, и расплатиться со мной букинисты норовят всё больше бумажным хламом, но в последнее время значительно реже и с некоторым разбором. Среди моих сверстников наибольшим успехом пользуются "путешествия" и "приключения", а меня от этого чтива тоска берёт…

Ну а как иначе?! Бытие в мелких городках и провинциальных гарнизонах предполагает весьма ограниченный набор развлечений, и библиотека уверенно занимает большую часть пьедестала. Да собственно, и интернет не везде был…

К окончанию школы перечитал почти всю отечественную классику, большую часть переведённой у нас "Библиотеки Приключений" и значительную зарубежной классики и фантастики. Позже, уже в Европе, читал местных Грандов, дабы лучше выучить язык, понять культуру и вообще – вжиться. А уж когда начал изучать лингвистику…

Привычка к хорошей литературе стала неотъемлемой частью меня. У нас переводили только лучшее, а тот же Жюль Верн или Луи Буссенар… большую часть их произведений можно читать только когда тебе тринадцать, и притом на лютом безрыбье! Когда сравнивать не с чем. Остальные авторы, давно и прочно забытые в нашем времени, забыты не зря!

Но ничего, беру и "приключения" с "путешествиями" в качестве гонорара, но по большей части на подарки. Пусть друзей у меня и нет, но с полдюжины приятелей имеется, а книга, пусть даже и "б/у" в этом времени чуть ли не единственный приличный подарок в нашем возрасте.

Ещё беру учебники гимназические и университетские, разного рода справочники, словари и брошюрки типа "Железные мускулы за три месяца". Разносортица жуткая, но для Нины на следующий год уже подобрал комплект, чем сильно порадовал… отца.

Брошюрки и справочники беру фактически на вес, в основном для легендирования моих знаний и умений. Дескать, у букинистов… да вот же, вот! Ещё куча всего было, но раздал, раздарил, сдал обратно… Любите книгу, источник знаний!

Пролистываю подсовываемые книжонки и рукописные дневники.

– Хлам, хлам… – потрёпанные книжонки с отсыревшими листами летят в кучу макулатуры, – а это отложи! Сейчас наскоро просмотрю и ещё раз проверю.

– Ага, ага… – кивает букинист, уважительно глядя на мою работу. Уважение это, впрочем, ничуть не помешает ему пытаться сбивать цену до позорнейших значений и расплачиваться своей же продукцией.

Выглядит он как типичный кулак из советских агиток, такой же толстомордый, с носищем картофелиной и соответствующе одетый. Бог весть, какими путями он стал букинистом, но вернее всего, это просто дело случая…

А впрочем, и обретается он далеко не среди элиты букинистов, пробавляясь скорее как "купи-продай" всяческой макулатуры. Объёмом берёт!

Просмотрев за пять минут всю кипу, ещё минут десять трачу на проверку отложенных книг. Пролистываю по диагонали, ровно настолько, чтобы ухватить суть, не более.

– Вот это… – передаю рукописный дневник, – на португальском.

– Иди ты!? – удивляется тот, обдавая меня запахом перегара, – Ты и на етом могёшь!?

– Разобрать могу, чего сложного-то? Португальский с итальянским и испанским в родстве, а все они от латыни произошли, – пожимаю плечами, – Интимный дневник куртизанки…

Вздёргиваю брови и добавляю негромко.

– … со всеми подробностями!

– Ага… – озадачивается букинист, пряча дневник за пазуху и видимо, мысленно прикидывая портрет будущего покупателя, – Так значит, если кто итальянский с испанским понимают…

– Могут прочесть, – усмехаюсь я, – Ну и кто латынь по-настоящему хорошо знает – тоже.

Закончив, некоторое время торгуемся. С деньгами он расстаётся неохотно, предпочитая расплачиваться печатной продукцией. К аргументации вроде "Да за что здесь платить, ты всего-то пять минуток бумажками пошелестел", со мной больше не прибегают – чревато.

В самом начале своей букинистической карьеры я просто разворачивался и уходил, а на следующий день и далее просто игнорировал таких хитрожопых. Были попытки скооперироваться и подсунуть мне свои книжонки через коллег, но и сливки в таких случаях снимали другие.

Не скажу, что со мной работают вовсе уж честно… возраст! Будь я хоть семи пядей во лбу, я мальчишка! А в здешнем патриархальном обществе так всё устроено, что пока до седых мудей не дорос, твоё слово десятое!

Дворянство несколько нивелирует эту хтонь, но… возраст! Иному и вовсе копейки платили бы, а так…

… пару часов спустя, подхватив поудобнее перевязанный бечевой свёрток с книгами, я отправился домой, позвякивая серебром и медью в кошельке. Не Бог весть что, бывают дни и получше.

Но… восемьдесят семь копеек деньгами, учебник по словесности для Любы и парочка небезынтересных для понимающего букиниста книг за пару часов работы? Х-ха!

Я уже примерно понимаю, кому и за сколько сдам книги. Ну или выменяю на нужные мне учебники, не суть…

А пока… я на ходу вытащил купленные в ломбарде часы-луковицу и глянул на время.

– Нужно ускорить шаг! – озабоченно говорю я и перехожу едва ли не на трусцу.

Время ещё терпит, но нужно успеть закинуть книги домой и спешить на уроки к племяннику Тартаринова!